Во дворе собралось много ребят. Одни тащили санки, другие играли в снежки, третьи лепили снеговиков.
Мишуня из пятого «А», конечно, орудовал тут же. Он размахивал лопатой, сгребал снег в кучу.
— Иди снежную крепость строить! — крикнул он Саше. — Давай, давай, Пёрышкин, включайся в трудовой процесс!
Недавно Мишу выбрали старостой столярной группы, и он начал во всём подражать мастеру дяде Яше. «Включайся в трудовой процесс» было любимым присловьем мастера.
Работа закипела. Сначала ребята сгребали снег ракетками, а потом перешли на ладошный способ: начали складывать снежок к снежку, как кирпичи.
Снег всё сыпал и сыпал. Крепость получилась на славу. Правда, у неё была лишь одна стена, но от снежков «противника» она служила надёжным укрытием.
— Петя, Паша! Обедать! — раздался голос сверху.
Саша замер со снежком в руке. Все отлично знали, что братьев-близнецов из тридцать седьмой квартиры зовут обедать точно в два часа. Два часа! Значит, занятия группы столяров начались пятнадцать минут назад! Все ребята уже стоят у верстаков, дядя Яша расхаживает по мастерской, проверяет домашние задания, раздаёт работу… А его, Сашки, верстак стоит пустым! Ой, как нехорошо!
— Что с тобой? — спросил Миша Сашу.
— Опоздал! — вздохнул Саша. — Думал — успею, времени целый час…
— Эх, — махнул рукой Миша, — у вас вообще в классе дисциплинка на обе ноги прихрамывает!
Снегопад кончился, засверкало солнце.
— Нужно что-то придумать, — волновался Саша. — Какую-нибудь уважительную причину… Мол, выстругивал ракетку, заработался… Где ракетка? — вдруг вскрикнул Саша. — Я потерял домашнее задание!
Действительно, ракетка исчезла.
Саша мелкой рысью обежал весь двор, опросил всех ребят, но домашнее задание как сквозь землю провалилось.
— Ох и влетит! — хныкал Саша. — Ох и… Ай! Есть!
— Нашёл? — обрадовался Миша. — Ракетку нашёл?
— Выход нашёл! — радостно сказал Саша. — Бегу на урок!
Когда опоздавший Пёрышкин вошёл в мастерскую, то дядя Яша, подняв на лоб очки, долго рассматривал его, словно не веря своим глазам.
Саша довольно складно рассказал, что у них в красном уголке домоуправления проводилось первенство по настольному теннису и ребята попросили на время его, Сашину, ракетку.
— Я думал — дам им поиграть чуть-чуть и пойду заниматься, — вдохновенно рассказывал Саша, — но теннисисты так увлеклись, что я у них ракетку не смог отнять. Их много, а я один… Ну, а пока спорили… вот, значит, опоздал…
И для убедительности Саша вывернул карман куртки, наполненный опилками.
— Что ж, включайся в трудовой процесс! — разрешил дядя Яша и, вздохнув, зашагал вдоль шеренги верстаков.
За окном журчали ручейки — солнце расправлялось с первым снегом. Звонкие капли стучали по железным карнизам окон. Солнечный осенний день казался по-весеннему радостным, даже воробьи чирикали задорно — по-мартовски.
Дядя Яша жил в конце той улицы, на которой стояла школа. И обычно после окончания уроков школьники-столяры, которым было по дороге, ждали своего мастера, а потом все вместе дружно шагали домой.
Первую остановку сделали, как всегда, возле ворот Саши.
— Смотрите, снежная крепость!
— Мы сами построили! — закричал Саша. — Смотрите, как крепко!
Дядя Яша и ребята вошли во двор. Снежная стена потемнела, осела, покосилась, но всё ещё стояла крепко — снежком не пробьёшь.
— Вот эту стенку я складывал! — с гордостью произнёс Саша.
— Ты? — улыбнулся дядя Яша. — Так, значит, это твоя ракетка? — И он вытащил торчащее из снежной стены «домашнее задание».
— Вот где она! — ахнул Саша и покраснел так, словно его лицо окунули в томатный сок.
Третий лишний
Васю Махина, длинноногого очкастого пятиклассника, во дворе прозвали «третьим лишним». Родилось это прозвище во время игры. Если бы существовали рекорды по «третьему лишнему», то в этот вечер Вася наверняка бы стал рекордсменом: за час игры он ни разу не коснулся спины убегающего.
С той поры, стоило Васе показаться во дворе, как кто-нибудь тотчас же кричал:
— Третий лишний пришёл! Можно игру начинать!
Прежде так любимый старый двор стал Васе казаться чужим и неуютным.
Вася всё реже и реже играл с ребятами, всё чаще задерживался в школе, в астрономическом кружке.
Когда ребята видели длинноногого Васю, несущего домой штатив, альбомы с картами или трубу самодельного телескопа, они посмеивались и перемигивались:
— Опять сегодня на крыше кошек пугать будет. Делать ему больше нечего, как звёзды считать! Астроном!
Каждый из ребят двора увлекался чем-нибудь.
Кто собирал марки, кто спичечные этикетки, значки, жуков, бабочек, рыб.
Одни всё свободное время проводили в музыкальной школе, другие — в шахматном клубе, третьи — на водной станции.
И каждому его увлечение казалось самым-самым важным.
Но больше всего во дворе было футболистов.
Как и положено болельщикам «юношеской категории», ребята ещё не совсем уверенно разбирались в тактических замыслах тренеров знаменитых команд, но зато знали наизусть биографии всех игроков класса «А» и могли вспомнить все подробности матчей за последний сезон.
Во время международных встреч или матчей, решающих судьбу первенства и кубка, юные футболисты становились самыми популярными жильцами дома.
Все «телевизорные болельщики» зазывали ребят к себе или останавливали их на улице, расспрашивали о последних футбольных новостях, делились своими предположениями, пытались предсказывать счёт.
Дворник Сергеич в эти дни разрешал «постукать по шарику», то есть сыграть два-три матча во дворе. В обычные же дни это строго наказывалось.
«Вплоть до конфискации шарика!» — как грозно предупреждал Сергеич.
Но кожаный мячик увлекал не всех.
Вёрткий крепыш Костя из девяносто восьмой квартиры, тот самый, который придумал Васе прозвище «третий лишний», был ярым голубеводом.
Он героически перенёс те времена, когда голубятников считали стихийным бедствием — чем-то средним между ураганом и пожаром — и боролись с ними всеми возможными способами.
Стоило тогда Косте вылезти на крышу сарая, чтобы погонять голубей, как из своей комнаты вылезал дворник Сергеич с метлой и начинал гонять Костю.
Причём во время гона Сергеич обвинял Костю в том, что центральное отопление плохо работает и в какой-то квартире протекает газ. И, хотя голуби никакого отношения к отоплению и газопроводу не имели, Косте приходилось туго.
