частных собраний, археологических раскопов, о которых порой не знают сами археологи. Причина? Мода. Мода на различные археологические антикварии обрушилась на Европу, США, другие капиталистические страны. Вряд ли когда-нибудь древние ваятели, ремесленники и ювелиры думали, что их произведения будут не только предметами преклонения, но и жертвами прихотливой моды. А уж если мода на туфли на платформе и этрусских богов, египетских скарабеев и индейские расписные сосуды, то не сомневайтесь — будут и туфли и антикварии. Туфлями завалит магазины предприимчивый фабрикант, а откуда появятся этруски и прочие древние раритеты — это никого не интересует. Разве что только полицию…
Еще один разговор, может быть, записанный сотрудниками Интерпола в одном из небольших уютных швейцарских городков.
— Обратите внимание на этот золотой кувшинчик, мадемуазель, это не просто кувшин, ему по крайней мере около двух тысяч лет. Он неплохо украсит вашу квартиру.
— Месье хочет сделать дорогой подарок своей даме? Могу предложить уникальное украшение. Эта золотая брошь, возможно, принадлежала ацтекской принцессе. Очень ценная вещь, месье, поверьте… и очень редкая…возможно, в одном экземпляре.
Господин Гобе, хозяин небольшой антикварной лавки — как известно, в такой-то и можно найти «настоящую вещь» — не может пожаловаться на отсутствие покупателей. В интервью с зашедшим на огонек древнего светильника журналистом он изложил суть сегодняшнего «антикварного бума».
Стандартизация жизни, массовая культура, поточное производство предметов широкого потребления и многое-многое другое, что делает современную жизнь, скажем, среднего француза неотличимой от жизни среднего англичанина, шведа, американца, приводит к желанию «быть непохожим на соседа», отличаться от него чем-то «своим», ему одному присущим. Это так же, как, например, женщины не хотят носить одни и те же платья, пальто, туфли, а предпочитают одеваться у своих мастеров, в маленьких частных фирмах с ограниченным «тиражом» продукции. Не случайно элита предпочитает отличаться от «толпы» своей непохожестью на нее, поэтому она одевается у Диора… Не правда ли? Помните, какой скандал произошел на одном из кинофестивалей, когда две кинозвезды появились по какой-то досадной случайности в одинаковых платьях «от Диора»? Парад не состоялся, они готовы были испепелить друг друга на месте…
Моду задают женщины, особенно дамы света. Они вдруг захотели носить украшения, принадлежавшие чуть ли не Клеопатре, есть из посуды, которой пользовались древние кельты или греки. Полная гарантия, что второй такой вещи вы не найдете. И чем древнее вещь, чем она уникальнее, тем больше она ценится, тем больше на нее спрос. «Чем древнее — тем дороже!» — вот лозунг спроса и предложения на «черном рынке». Конечно, и здесь не следует впадать в крайности, иначе грубый палеолитический топор будет стоить дороже изящной этрусской вазы. Вещь должна быть древней и в то же время «модной», в чем-то «современной», близкой к нашим эстетическим вкусам… В лавке господина Гобе есть вещи, которые с успехом могли бы занять почетное место в лучшем археологическом собрании мира. Поэтому дело у одного из многих швейцарских антикварных коммерсантов поставлено на широкую ногу, и клиентура у него самая высокопоставленная.
— Я торгую только уникальными вещами, — хвастает господин Гобе, — и подделок не найдете у меня в магазине, хотя такие магазинчики есть у нас… для тех, кто победнее и кому подлинник не по карману. К наиболее редким и ценным вещам, вазам, украшениям, посуде я прилагаю акт экспертизы, подтверждающий происхождение вещи, с указанием века и культуры. Экспертиза выполняется порой очень авторитетными специалистами-археологами, естественно, не бесплатно… (Обратите внимание, читатель, на эту последнюю фразу, — мы еще вернемся к «научной экспертизе» археологических сокровищ.)
Г-н Гобе, правда, не приоткрыл многие тайны своей профессии, о которых мы намерены рассказать далее. Например, о том, что швейцарские антикварные дельцы никогда не назовут вам место, где найдена та или иная вещь, человека, который ее ему доставил. По обоюдному соглашению они предпочитают молчать, когда не в меру любознательные сотрудники Интерпола пытаются пополнить свою историческую эрудицию, разглядывая золотой перстень Клеопатры или ночной горшок римского патриция, сделанный из золота. Впрочем, это еще раз подтверждает известную истину: бизнес — всегда дело темное и не любит огласки.
Антикварный бизнес… Это странное на первый взгляд ремесло, как мы уже отмечали, существовало всегда; были годы, когда оно затихало (мир увлекался «чистым модерном»), а затем возрождалось снова. Сегодняшний «антикварный бум» начался более десяти лет тому назад и был вызван целым рядом археологических открытий в Старом и Новом Свете. На интересе к археологии, истории, на сенсационности загадок древнего мира сыграли дельцы. Предметы старины, которые когда-то интересовали лишь узкую группу ценителей, сегодня стали товаром широкого потребления. Крупные универсальные магазины Брюсселя, Парижа, Лондона, Рима, Нью-Йорка создали у себя антикварные отделы. Но «антикварная индустрия» очень специфична по своему исходному «сырью». Машина времени, чтобы оптом вывозить древности в XX век, не создана, и страсть к старине переросла в агрессию, в открытый грабеж сокровищ.
…Две с половиной тысячи лет тому назад в этих местах, только чуть севернее, на территории современной Австрии, существовало небольшое, но известнее всему миру процветающее местечко Гальштат, давшее название целой археологической культуре. Жители Гальштата всего-навсего торговали… солью, самым редким и желанным товаром доисторического экспорта-импорта, и их богатству мог бы позавидовать легендарный Крез. В погребениях гальштатских «солевладельцев» было найдено огромное количество ценных предметов, буквально как в антикварных лавках Швейцарии наших дней, собранных со всего света. Здесь были: закаленная испанская бронза, «булат древности», египетские стеклянные браслеты и бусы, изящная африканская резьба по слоновой кости, балтийский янтарь, этрусские золотые и серебряные украшения, средиземноморские и индийские раковины, аравийские кованые и накладные изделия из серебра — в общем, все то, что мог производить любопытного и модного тогдашний «цивилизованный мир». Соль очень ценилась в древности… Маленькое поселение на краю света приобрело международное значение, стало интернациональным, если смотреть на него с учетом археологических находок.
Мы позволили здесь небольшой исторический экскурс не потому, что хотели сказать, будто все богатства гальштатских «солепромышленников» осели в антикварных лавках Швейцарии (действительно, там их можно встретить), а потому что хотели провести параллель между Гальштатом тех лет и Швейцарией наших дней. Почему сегодня Швейцария считается одной из первых стран в антикварном бизнесе?
Удобное географическое положение — близость к древним центрам цивилизации: Греции, Риму, южному Средиземноморью; статус «открытой страны»; удобные пути сообщения — десятки авиалиний и железных дорог; наплыв состоятельных туристов, к тому же еще охваченных благородной страстью к «седой старине»; труднопроходимые, но с точки зрения контрабандистов, наоборот, легкопроходимые границы; ну и, что ли, «антикварные традиции» сделали Швейцарию международным центром в торговле редкими, а порой и уникальными произведениями культуры и искусства всех времен и народов. Это хорошо знает специальный отдел Интерпола (официальное название его — Международная организация криминальной полиции; штаб-квартира Интерпола находится в Сент-Клу, близ Парижа), занимающийся розысками похищенных сокровищ. Если ограблен какой-либо музей мира, богатое частное собрание или же из рук пограничников и таможенников выскользнули ловкие контрабандисты, по сведениям полиции проявлявшие нездоровый интерес к «археологии», по совету сотрудников Интерпола за теми или иными антикварными магазинами Женевы, Цюриха, Базеля, Берна или Лозанны сразу же устанавливается неусыпная слежка швейцарской полиции. Иногда это приносит плоды… В большинстве же случаев швейцарские антиквары разводят руками: «Нет, не видели… Не было… Что вы, как можно?!»
У антикварного бизнеса солидные клиенты!
Известный итальянский искусствовед Аннабелла Росси несколько лет назад посетила нью-йоркские музеи «Метрополитен» и другие. Среди экспонатов она вдруг обнаружила произведения итальянских мастеров. Увидев ее недоумение, американский коллега объяснил синьоре Росси:
— Видите ли, произведения искусства всегда скапливались там, где деньги. А у нас деньги были всегда… Что вам еще сказать? Видимо, так было и так будет. Взгляните хотя бы на эту уникальную диадему, — продолжал словоохотливый бакалавр изящных искусств. — На ней написано: «Фонд Роджера, 1959 год». Что это значит? То, что она была куплена за деньги из частного фонда. Кем и у кого? О, на этот
