фирмами, то это занятие не было таким уж пустопорожним, каким казалось.
Если операция удастся (а Мигель Даймонт в этом не сомневался), никому не придет в голову заподозрить в чем-либо солидного швейцарского коммерсанта…
Вернувшись из министерства, Мигель Даймонт в одиночестве пообедал в ресторане отеля. Затем по старомодной широкой лестнице (в отеле «Концор» отсутствовали не только кондиционеры, но и лифт) поднялся наверх и на час заперся в комнате Беаты. Проходящие по коридору служащие гостиницы, увидев на дверях табличку «Не тревожить!», многозначительно улыбались. Это входило в расчет Мигеля Даймонта. Пусть думают, что секретарша по совместительству его любовница.
В действительности он в этом не нуждался. Дома у него были жена и двое детей, а вне дома он обходился без женщин. Мигель Даймонт полагал, что амурные похождения отвлекают от главного. А главное для него было: думать, планировать, принимать безошибочные решения.
Вот и сейчас, удобно усевшись в кресле, он думал. Время от времени Беата, расположившаяся с книгой на диване, поворачивала голову в его сторону и лишний раз убеждалась, что он её совершенно не замечает.
Ровно в половине шестого Мигель Даймонт занял свой наблюдательный пост у бокового окна. Один за другим съезжались члены ЦК Демократического Альянса. Альвареса среди них не было. Он появился лишь поздно вечером, когда совещание подходило к концу.
В момент, когда Кароль Альварес выпрыгнул из автомобиля и почти бегом устремился к входным дверям штаб-квартиры, Мигель Даймонт был готов мысленно аплодировать ему.
Ещё до того, как Мигель Даймонт увидел Альвареса на экране телевизора среди огромной толпы, заполнившей стадион (между прочим, матч закончился со счетом 3:2 в пользу столичной «Ла Монтаньи»), он предугадал этот, казалось бы, легкомысленный поступок. Предугадал, что Альварес даже ради важного политического совещания не откажется от футбола. Для Даймонта это означало, что он достаточно изучил характер противника. Это давало возможность прогнозировать поведение Альвареса в схожих ситуациях.
Только сейчас Мигель Даймонт по-настоящему осознал, насколько опасен Альварес. В стране, где футбол пользовался почти фантастической популярностью, может быть, эта приверженность футболу и делала Альвареса столь популярной фигурой. Выступая на митинге, он оставался политическим деятелем — интеллигентом, отделенным пропастью от безграмотного индейца, прозябающего в нищем горном селении. Зато, сидя на трибуне стадиона среди тысяч болельщиков, Альварес становился человеком из народа, человеком, для которого чаяния простого люда являлись не чем-то умозрительным, а важной частью его жизни.
В этот вечер Мигель Даймонт лег спать с полной убежденностью, что значительно приблизился к своей цели.
В шесть часов утра он, как обычно, встал, принял ванну, побрился и в электрической кофеварке сварил себе кофе. С дымящейся чашкой в руке он вышел на балкон. Было ещё сравнительно прохладно. На пиках далеких гор играли лучи восходящего солнца.
В семь часов утра Беата, как обычно, пришла с целым ворохом газет. Все они крупными заголовками извещали читателей, что намечавшийся блок Демократического Альянса и партии «Прогресс и свобода» стал свершившимся фактом. Это означало, что Альварес на предстоящих выборах получит не просто большинство, а подавляющее большинство голосов. Одна статья так и была озаглавлена: «Кароль Альварес — будущий президент!»
Преградить ему путь к президентству можно было лишь одним-единственным способом. И Мигель Даймонт, перед которым стояла эта задача, уже знал, как это сделать.
Каждый день Мигель Даймонт несколько часов посвящал прогулке по городу. Вместе с Беатой бродил по шумным рынкам, где фрукты всех цветов и оттенков соревновались в пестроте с покрывалами и циновками, выделкой которых славились местные индейцы.
Посещал богослужения в старинных соборах с непомерно высокими сводами, наполненных гулким, почти осязаемым полумраком, в котором мерцали электрические свечи. Потом они подолгу сидели в каком- нибудь кафе под открытым небом, где пили черный, густой, как смола, кофе или излюбленный местными жителями напиток, настоянный на орехах кола. После темной прохлады церквей духота под натянутыми над столиками тентами казалась вовсе невыносимой.
Прогулки эти имели двоякую цель. Играя роль швейцарского коммерсанта, впервые попавшего в экзотическую для него страну, Мигель Даймонт, естественно, должен был интересоваться местными достопримечательностями.
Но важнее было то, что таким образом Мигель Даймонт всегда знал, о чём толкуют люди, что их волнует, чем они озабочены: где бы они ни находились, чем бы ни занимались, Беата постоянно прислушивалась к чужим разговорам.
Больше всего говорили о выборах, но в последние дни главной темой стал предстоящий матч национальной сборной с эквадорцами. Страсти были накалены. Прошлогодний матч кончился незаслуженной победой эквадорцев. По крайней мере, местные болельщики считали, что национальная сборная, которая в течение всего матча имела некоторый перевес, проиграла в результате нечистого сговора. Большинство утверждало, что подкуплен судья. Но некоторые полагали, что эквадорцы подкупили полузащитника национальной сборной, от ноги которого мяч угодил в собственные ворота.
Тот матч завершался грандиозной потасовкой между болельщиками обеих команд. Эквадорской полиции пришлось применить слезоточивый газ.
Что касается незадачливого полузащитника, то ему как следует досталось от соотечественников. Почти месяц он пролежал в эквадорской больнице. Получив за это время свыше тысячи угрожающих писем, он понял, что возвращаться на родину небезопасно, и принял решение выступать за итальянский клуб «Ювентус».
Вся атмосфера в городе, этом беспорядочном лабиринте широких площадей и извилистых улиц, казалась предельно наэлектризованной. Футбол! Где-то здесь таилось для Мигеля Даймонта решение его задачи.
В то утро Мигель Даймонт проснулся чуть раньше обычного. Проснулся от того, что пунктирно намеченный план операции наконец-то обрел конкретные очертания.
В эту минуту Даймонт казался себе полководцем, разыгрывающим на штабной карте предстоящее сражение. Учет местности, расстановка сил, введение в бой того или иного соединения, характер противника — всё скрупулезно высчитывалось, проверялось, перепроверялось. Всё эти сложные хитроумные расчеты служили единой цели — подготовке сокрушительного артиллерийского залпа.
Мигель Даймонт уже знал, где, когда и при каких обстоятельствах умрет Кароль Альварес.
Из миллиона людей, которые будут оплакивать безвременную смерть, ни одному не придет в голову, что её запланировал и осуществил он — Мигель Даймонт.
Пока Беата раскладывала газеты на столе, Даймонт стоял в открытых дверях балкона и, глядя на самый высокий, покрытый снежной шапкой пик, обдумывал, какие распоряжения дать ей в первую очередь. Затем подошел к столу и сказал:
— Переводить мы сегодня не будем! Есть дела более срочные. Узнайте, кто будет судить матч.
И тут его рассеянный взгляд остановился на крупном заголовке: «Назревает пограничный инцидент с Эквадором!»
Рука автоматически поднялась и прижалась к виску. Он ещё ничего не знал о пограничном инциденте, но долголетняя привычка предугадывать возможное развитие любой ситуации заставила его насторожиться. Скорее это была даже не привычка, а профессиональная интуиция. Именно она в немалой мере способствовала его продвижению по службе.
Так же, как опытный альпинист по еле заметному дрожанию воздуха предчувствует готовую вот-вот обрушиться лавину, так и он ощутил опасность, подстерегающую его столь тщательно выношенный план.
— Извините, дела откладываются. — Его лицо снова приняло обычное невозмутимое выражение. —
