- Как же она туда попала? - поинтересовался Вадим.
- Мало ли было кладоискателей! Может, библиотеку Ярослава давно
пытались обнаружить? Кто-то из них и решил подшутить над потомками. Так до
сих пор о той библиотеке ни слуху ни духу.
- Ну а другие? - спросил Смолянинов. Оп со все возрастающим интересом
слушал Кима, жалея о том, что самому ему не довелось читать об этом.
- Как в воду канули, а вернее, в землю.
- Как библиотека Ивана Грозного? А может, это все легенды? - подал
голос Сычев.
Не отличавшийся общительностью, сегодня Вадим был особенно хмур.
Смолянинову казалось, что он заставляет себя принимать участие в
разговоре, но Логвинов, ставший свидетелем утренней сцены в квартире
Ревзина, догадывался о причинах сумрачного состояния товарища.
- Есть два достоверных свидетельства о существовании этой библиотеки...
Ким посмотрел на часы. Они показывали десять с минутами. За окном
стояла ночь. Родственники, конечно, уже разошлись. Светлана уложила дочку
и сейчас на кухне моет посуду. Ему очень захотелось домой, и он не скрывал
этого. Илья же, наоборот, готов был до утра сидеть здесь, только бы
подольше не возвращаться в пустой дом. Совсем осиротевший после того, как
вскоре после смерти матери скоропостижно скончался и отец, всю жизнь
проработавший в милиции и уволенный по несоответствию занимаемой должности.
Его давно уже никто не ждал по вечерам и не расспрашивал о том, как
прошел день. Отец для него был не только родителем, но и учителем, другом,
советчиком.
Как будто не обратив внимания на жест Кима, Карзанян попросил:
- Расскажи. Вдруг для дела пригодится? Хотя бы конспективно.
Смолянинов тоже смотрел выжидательно.
- Я подробно уже не помню. Если в двух словах, то так. В одном из
сказаний о Максиме Греке говорится, что у царя Ивана Грозного было
замечательное собрание древних рукописей - целая библиотека, которую в те
времена называли либереей.
В ливонской хронике, составленной в XVI веке, говорится, что либерею
Ивана Грозного видел некий немецкий пастырь Иоганн Веттерман и что
хранилась она в подземелье Кремля.
- А ведь наверняка немало таких редкостей хранится в частных
коллекциях, - с сожалением произнес Смолянинов. - И сами владельцы
прочесть их не могут и другим не дают.
- Вот и надо, пока все не растащили, заняться нашим монастырем, -
подхватил Ким.
- Убедил, убедил, - согласился Смолянинов, понимая, что, пока Логвинов
свою очередную версию не отработает, он не успокоится. Упрямство этого
парня было его оружием. Он даже сумел убедить генерала Левко - начальника
управления в необходимости своей шевелюры. Принес фотографии, на которых
был изображен с короткой прической разных фасонов. На любой из них он
выглядел более чем подозрительно.
И генерал вынужден был согласиться, что оперуполномоченный уголовного
розыска с такой внешностью - хоть самого задерживай для установления
личности.
- А подростков ты, Илья, зря на потом оставил, - продолжал Смолянинов,
обращаясь к Карзаняну. - С них и надо начать. А заодно сходи в
комиссионный.
Занятнейшее, я тебе скажу, заведение. Такого добра, как там, ты нигде
больше не увидишь. И чего туда только не приносят! И, как ни странно,
находятся покупатели.
Ну, ладно, я пошел, и вы давайте по домам.
IV
В Америке, Японии и многих западных странах в различных ведомствах
давно используются телефоны с компьютером, помогающие толково организовать
работу. У Смолянинова же было шесть аппаратов, звонивших порой
одновременно, но всего два уха. Поэтому по субботам он четыре выключал,
оставляя прямую связь с начальником управления и городской, по которому
звонил председатель горисполкома.
В эту субботу полковник собирался заняться бумагами, накопившимися за
неделю, и поэтому пришел пораньше. Но взяться за них как следует не успел:
около десяти часов раздался звонок прямой связи. Левко просил немедленно
зайти с материалами по делу Ревзина.
В кабинете генерала уже находился его заместитель подполковник Крымов.
Коротко расспросив о делах, необычно сегодня хмурый Левко предложил:
- Давай теперь послушаем Александра Павловича.
Смолянинов насторожился: для обсуждения состояния работы среди личного
состава областной милиции генерал не стал бы приглашать его одного, а
собрал бы всех своих заместителей и начальников отделов.
- Сегодня утром, Дмитрий Григорьевич, к нам поступила копия жалобы,
направленной в городскую прокуратуру за подписью гражданина Ревзина.
И еще - самостоятельное заявление по поводу наших сотрудников. - Крымов
сделал многозначительную паузу.
- Я в курсе последних событий, связанных с этим человеком. Письмо, судя
по проставленной на нем дате, передано в УВД две недели назад. Так что
здесь все нормально. Ненормально другое - Ревзин этого заявления скорее
всего не писал. И вот почему. Во-первых, инспектор секретариата обнаружила
его только сегодня утром в пачке со свежей почтой. Раньше оно не было
зарегистрировано.
- Во-вторых, - прервал его Левко, державший в руках несколько листов
бумаги, - даже невооруженным глазом видно, что почерки, которыми написано
заявление, переданное тебе лично Ревзиным, и полученное сегодня, не имеют
ничего общего. Хотя это тоже предстоит проверить.
- Значит, анонимка?
- Анонимка-то анонимка. Но хотим с вами посоветоваться, Дмитрий
Григорьевич, - продолжил Крымов. - В заявлении изложены факты, которые
вполне могли иметь место, и потому требуют проверки, да и обвинения более
чем серьезные, чтобы от них просто так отмахнуться. Думаю, что вы
согласитесь с нашим мнением, ознакомившись с жалобой. Прочтите сразу все,
потом будем решать, как быть дальше.
Смолянинов читал медленно, и чем дальше читал, тем больше убеждался,
что, если даже ни слова в заявлениях не соответствует истине, он,
