выйдет мама. Иногда дети управятся сами.
А потом в столовой на столе кипит самовар. И мама напоминает за завтраком: сегодня французский день. Значит, за столом говорят по-французски. Завтра — по-немецки.
Конечно, легче бы каждый день говорить по-русски. Но мама хочет, чтобы дети знали иностранные языки.
— Что ты будешь делать после завтрака? — спросила Оля Володю.
— Как Саша.
— Я буду читать, — сказал Саша.
Как всегда, Саша будет читать. Он читает серьёзные книги: Сашу интересует химия, естественные науки. Саша устроил химическую лабораторию во дворе.
Завёл живой уголок: там копается в листьях ёжик, белка скачет по жёрдочкам в клетке.
Раздолье летом! С утра забирай какую пожелаешь книжку, найди в саду потенистее уголок — и всё на свете забыто. До обеда только птицы слышны в саду. Да стук маминой машинки долетает из дома: постоянно мама кому-нибудь из шестерых детей что-то шьёт. И девочек научила шитью.
После обеда, вволю начитавшись, Оля зовёт Володю:
— Идём играть.
— В чёрную палочку, палочку-застукалочку! «Чёрная палочка пришла, никого не нашла, кого первого найдет, того с палочкой пошлёт».
Все врассыпную по саду. Кто-то водит. Неслышно крадётся. Вон качается зелёный зонт лопуха…
Когда солнце уйдет со двора, на крокетной площадке крокет. Строго по правилам. Нельзя вести шар. Надо бить коротким ударом. Нельзя… Надо… Володя и папа — самые азартные спорщики. Самые хохотуны. Смеху во время игры!
Между тем солнце клонится к западу, близко вечер, спала жара.
— Сыновья, на Свиягу! — слышна команда отца.
Вся семья Ульяновых отправляется на Свиягу купаться. Мальчики с отцом, девочки с мамой.
Свияга — тихая речка, мирно течёт в зелёных берегах.
С разбегу, с мостков, бултых в воду, брызги фонтаном, и Володя наперегонки с папой и Сашей плывёт.
Небо ещё светлое, розовое от зари, а над горизонтом уже зажглась первая звезда.
Володя и Саша идут после купания вдвоём, впереди.
— О чем ты задумался, Саша?
— Обо всём. Видишь звезду? Откуда она? Как она началась? Как началась жизнь на Земле? Зачем мы живём? В чём наша цель?
Володя слушает. «Зачем мы живём? В чём наша цель? Интересно жить, думать, спрашивать, узнавать, что-то делать. Умный Саша. Хочу быть, как Саша».
НА ПАРОХОДЕ
Двухпалубный пароход стоял у пристани. Окна кают горели на солнце. Надраенная медь сверкала как золотая. Всё было чисто, парадно. Капитан отдавал в рупор команду с капитанского мостика.
«Не опоздать бы», — в беспокойстве подумал Володя. Но папа и мама не беспокоились, и Володя молчал. Только нетерпеливо сжимал ручку корзинки с продуктами да вертел головой, боясь пропустить что-нибудь интересное.
«Скорее бы всё-таки на пароход, вдруг отчалит…»
Папа проверил билеты. Пересчитал вещи. У каждого корзинка или свёрток по силам. А один узел поднял на плечо матрос и, не согнувшись, понёс в каюту. Пароход прогудел басистым гудком. Закрутились колёса, забилась, зашумела вода под плицами, пароход отошел от Симбирска. Поплыли в Казань.
Каждое лето они уплывали в Казань. Оттуда сорок вёрст на лошадях в деревню Кокушкино. Володя с зимы начинал ждать это путешествие по Волге в Казань и Кокушкино.
Симбирск позади. Долго виднеются его красные крыши в садах на высокой горе. Волга повернула, и Симбирска больше не видно.
Стая чаек провожает пароход. Кто-то из пассажиров кормит чаек, они на лету ловят хлеб или камнем падают к воде и снова ввысь, в небо.
Володя тоже побросал чайкам крошек и побежал к машинному отделению. Паровая машина, блестя медью и маслом, дрожа от напряжения, шумно работала. Шатуны без остановки ходили, горячие струйки пара со свистом вырывались из клапанов. Голый до пояса кочегар, чёрный от копоти, работал у жаркой топки. Ручейки пота текли у него по спине.
— Живей поворачивайся! — подгонял машинист.
Кочегар схватил кружку, зачерпнул из ведра, жадно напился. Провёл ладонью по мокрому лбу, вытер ладонь о штаны. Шлёпая плицами, пароход усердно бежал вверх по Волге. На палубе гуляли пассажиры, любовались прекрасными видами. Папа вышел из каюты с шахматной доской. Шахматы удивительно были красивы, папа вырезал их из дерева, каждую фигуру сделал по-разному.
— Сразимся? — предложил отец Володе.
После папы Володя был первым шахматистом в семье.
Отец играл с ним на равных, хотя Володе всего десятый год. Впрочем, не так уж мало, в августе держать экзамены в гимназию — прощайся с волей, казак!
— Милостивый государь, не угодно ли шах? — объявил отец.
— Уважаемый противник, нам шах не угоден.
Володя живо двинул коня на защиту.
— Хитёр! В таком случае идём этой пешкой.
— А мы от вашей пешки ускачем.
Володя сделал неожиданный ход.
Ветер шевелил Володины каштановые с рыжеватинкой волосы. Солнечная Волга слепила глаза.
— А в машинном отделении так жарко! — хмурясь, вспомнил Володя. — Кочегар обливается потом. Неужели как-нибудь нельзя облегчить?
Отец промолчал. Подошел Саша и, пожав плечами:
— А кто будет об этом заботиться? Хозяину парохода безразлично, тяжело кочегару или нет.
— Но ведь несправедливо! — воскликнул Володя.
— Справедливостей не так много на свете.
Оба мальчика поглядели на отца.
— Папа, ты защищаешь справедливость, мы знаем! — горячо сказал Саша.
— Каждый на своём месте должен защищать справедливость, — ответил отец.
Пароход загудел широко, на всю Волгу. Шёл встречный, пароход слал приветствие встречному. Волга сильней закачалась, покатила к берегам длинные волны.
КОКУШКИНО
Сутки на пароходе, сутки в Казани, на третий день к вечеру приехали в Кокушкино. Всю дорогу Володя рассказывал Оле и Мите о жизни в Кокушкине. Оля и Митя слушали, будто никогда не видали Кокушкина, уж очень увлекательно Володя описывал. Катания по реке Ушне на лодке. Извилистая, быстрая Ушня! Рыбы в Ушне! В круглых омутах ходят зубастые щуки. Шныряют проворные ерши. Окуни жадно хватают наживку.
— Митя! Клюнуло, вытаскивай, Митя, окунь, толстенный!
Митя едва не выпрыгнул из тарантаса. Возница подхлёстывал лошадь вожжами, одобрительно хмыкал:
