– Она меня узнала! – проговорила Ирина, ужаснувшись в свою очередь.
– Да, узнала, – подтвердил Борис. – А потом сознание ее затуманилось снова… Это было только мимолетное просветление. Но она ничего не помнит… Словно она тебя и не видела.
Ирина прижала руку ко лбу и откинулась назад в кресле. Пронзительный крик больной еще звенел у нее в ушах.
– Страшно! – сказала она, совсем расстроенная.
– Я хотел, чтобы ты ее увидела.
– Зачем?
Ирина вскинула голову. Ей давно уже был знаком этот холодный, спокойный, циничный тон. Таким тоном Борис говорил, когда хотел оправдать какое-нибудь свое решение.
Он понял, что предисловия излишни, и сказал напрямик:
– Я хочу развестись с ней.
– Ты не имеешь права делать это сейчас!.. – воскликнула Ирина, почти испугавшись его слов.
– Как не имею права? – В голосе Бориса звучал все тот же ледяной цинизм. – Закон разрешает. Я говорил с адвокатами.
– Не путай закон с чувством долга! – Ирина задыхалась от возмущения. – Ты не должен оставлять ее теперь… Ты не смеешь выбросить ее, как тряпку, после того как отец ее умер, а ты благодаря ей забрал в свои руки «Никотиану»!.. О, Борис!..
Она смотрела на него разочарованная, негодующая и все-таки с тем сочувствием, которое, сама не зная почему, испытывала к нему, что бы он ни делал.
– Я хочу жениться на тебе, – сказал он ровным голосом, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном.
Ирина почувствовала, что сердце ее сжалось от волнения, от блаженства и гордости, но ответила твердо:
– Я не могу согласиться на это.
И тотчас же поняла, что другого пути нет.
– Ты всегда решаешь все вопросы сгоряча, – проговорил он с грустью, но примиренно, так как ожидал подобного ответа. – Лучшие годы нашей жизни пройдут, пока я буду искупать свои ошибки, продолжая жить с помешанной. А потом?
– Что потом?
– Когда жизнь пройдет?
– Не бойся, жизнь мимо нас не пройдет… То, что ты сделал, не ошибка. Без «Никотианы» ты не был бы счастлив.
– Но теперь «Никотиана» моя, а второе, чего мне недостает, – это ты… Нам надо подумать о себе.
– А Мария? – спросила она.
– Жизнь Марии кончена. Какой смысл исполнять свой долг по отношению к существу, лишенному сознания?
– Есть смысл! – Ирина окинула глазами обстановку маленького дворца. – Ты никогда бы не смог завладеть «Никотианой», если бы не она. Она тебе создала домашний очаг. Наверное, все здесь подобрано и устроено ею… И наконец, ты только что сам видел, что создание ее может возвращаться.
– Но это бывает очень редко.
– Подумай о ее муках в эти мгновенья.
– Она их сразу же забывает.
– Но я не могу их забыть… Я всегда буду помнить выражение ее глаз – вот такое, какое я только что видела.
– Тогда что же нам остается делать?
На лице его отразились волнение и такая же мрачная, пламенная нежность, как тогда, в ресторане.
– Ничего, – ответила она. – Я буду твоей любовницей.
– По ты не из тех женщин, которые могут легко на это пойти… Ты возненавидишь меня.
– Не бойся!.. Я ненавижу только «Никотиану».
Он задумался, йотом быстро сказал:
– Этого недостаточно. Это может разрушить нашу жизнь. Я тебя люблю, я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы у нас были дети, семья…
– Дети, семья? – повторила Ирина удивленно.
Ей показалось странным, что он может этого желать.
– Да!.. – проговорил он. И добавил сурово: – Значит, надо ждать смерти Марии?
– Ах, не говори о смерти!.. Лучше подумай, где нам встречаться.
