обломков амфор, извлеченных из земли. На них были такие же торговые клейма, что и на амфорах, поднятых со дна моря. Но ни на одной из них не стоял знак «SES».
Затем они прошли в торговую часть старого Рима и осмотрели руины некоторых вилл; вошли во дворик, точно такой, каким его описывал Ливии в своем труде, посвященном вилле Маркуса Сестиуса, и подумали, что, может быть, стоят на обломках того, что служило жилищем человеку, пославшему свое судно в последнее плавание двадцать два столетия тому назад.
Конечно, это была лишь догадка. Не имелось никаких документов, подтверждавших, что это дом Маркуса Сестиуса и что он был владельцем судна. Никаких документов… И вдруг они увидели мозаичный пол с изображением дельфина, обвитого якорем — таким же, какой был изображен на извлеченных ими амфорах. Они столпились вокруг, чтобы посмотреть повнимательней, и обнаружили мозаичную работу, взволновавшую их еще больше. На ней был изображен трезубец с лептами. Трезубец по форме напоминал букву «Е», а между зубцами были две скобки, изогнутые в виде буквы «S».
Джеймс Дуган, член группы, вероятно, один из лучших авторов книг о подводном мире, воскликнул: SES!
Судя по произведениям Дугана, их автор одарен живой фантазией. Но на этот раз и остальные повторили его восклицание. Теперь все они были убеждены, что стоят на том же месте, где жил когда-то Маркус Сестиус — владелец найденного ими судна.
Зыбкое свидетельство. Покидая развалины виллы, они с сожалением должны были признать, что это еще не научное доказательство. Наклонившись, Кусто подобрал несколько камешков, замеченных им в пыли. Они были гладкие и черные, вулканического происхождения, величиной с горошину. Возможно, их применяли в качестве мозаичного материала. Это были близнецы отполированных черных камешков, извлеченных землечерпалкой в «порту» Калипсо.
13. Подводные фотографы
Луи Бутан был первым человеком, начавшим подводное фотографирование. На этот раз обошлось без борьбы за приоритет: до него, кажется, никому и в голову не приходила такая идея. Это не удивительно, если учесть, что даже наземное фотографирование во времена Бутана (в 1892 г.) представлялось еще весьма мудреным делом. Бутан был ученым и штатным лектором в Парижском университете. Голова его всегда была полна необыкновенных идей. Когда ему был двадцать один год, его послали в Австралию в составе французской делегации деятелей культуры на Мельбурнскую выставку. Там он в тайне от профессоров познакомился с двумя беглыми ирландцами и ушел с ними в глубь страны, где, живя в трудных условиях, собрал множество незнакомых диких растений.
Возвращаясь обратно, Бутан проходил через один из виноградников и обнаружил насекомое, поедающее растение. Он сразу узнал в нем филлоксеру, едва не уничтожившую все виноградники Франции.
Это было, пожалуй, самое ценное из многих открытий Бутана. Он стал разъезжать по континенту и объяснять фермерам, как спасти виноградники. И они воспользовались его советами. По пути на родину Бутан совершил свое первое погружение в воду без скафандра вместе с искателями жемчуга. Это произошло в кишащем акулами Торресовом проливе, где едва не погиб Трикл. Нырял он также в Красном море, добывая гигантских моллюсков.
Возвратившись в Париж, он рассказал обо всем профессору зоологии, который и сам был опытным водолазом. В Париже все профессора зоологии являются водолазами — такова их традиция.
Бутана послали читать лекции в лаборатории Араго о Баньюльссюр-Мер. Там в 1892 г. он сконструировал и построил первую подводную фотокамеру. Основой камеры послужил обычный широко распространенный аппарат «Детектив», приспособленный для работы под водой. Бутан поместил его в большой герметичный медный футляр с тремя застекленными отверстиями: двумя для видоискателя и одним для объектива. С наружной стороны футляра находился рычажок, служивший для заводки затвора и замены фотопластинок. Повернешь рычажок в одну сторону — затвор откроется; повернешь в другую — закроется. Одновременно выпадет экспонированная пластинка, освобождая место для следующей.
Таким образом подводный фотограф мог сделать ряд снимков, не поднимаясь на поверхность для перезарядки.
Указанный рычажок был единственным средством управления. Бутан полагал, что наводка па фокус невозможна, поэтому применял постоянное фокусное расстояние 10–12 футов. Но постоянный фокус требовал очень маленькой диафрагмы, что в свою очередь приводило к длительным экспозициям. Например, на глубине двадцати футов при хорошем освещении экспозиция составляла 10 мин. Если бы этот громоздкий аппарат опустили на глубину, превышающую двадцать футов, то он был бы раздавлен водой. Но Бутан знал об этом. Крышка футляра была плотно прижата винтами к резиновой прокладке, слегка компрессируя находящийся в нем воздух. Но этого давления было недостаточно для сопротивления водяному давлению даже на очень небольших глубинах. Тогда Бутан изготовил компенсирующий мешок, представляющий собой надутый воздухом резиновый баллон, соединяющийся с камерой шлангом. Когда аппарат находился под водой, баллон первым поддавался давлению и из него выдавливался в футляр воздух.
В 1893 г. Бутан надел шлем и скафандр и сделал первые подводные фотоснимки. Но, как и все истинные пионеры своего дела, он остался совершенно неудовлетворен первыми результатами. Его новый аппарат явился плодом логических рассуждений и блестящей фантазии одновременно. Вся специфика подводного фотографирования сводилась к тому, чтобы сделать камеру герметичной и одновременно действующей. Бутан подумал: а нужна ли вообще герметичность? Если объектив обычной камеры изнутри и снаружи окружен воздухом, то почему объектив подводной камеры не может быть с таким же успехом окружен водой?
Тогда Бутан построил камеру, которая впускала в себя воду, а не изолировалась от нее. Она оказалась гораздо проще аппарата первоначальной конструкции. Подача сжатого воздуха в камеру стала ненужной, надобность в управлении на расстоянии тоже отпала. Следовательно, и наводить на фокус можно было обычным способом. Никаких химических проблем тоже не возникало: Бутан правильно рассудил, что соленая вода очень слабо действует на эмульсию пластинки, но и это воздействие можно полностью устранить, если покрыть эмульсию специальным лаком.
В 1894 г. Бутан испытал свою новую камеру. Она снимала хорошо, однако изображение получалось безнадежно расплывчатым, так как движение затвора возмущало воду, а оптическая система линз была рассчитана на съемки в атмосфере. Бутан признал себя побежденным и вновь обратился к герметичной камере, хотя и предсказывал, что будущее подводной фотографии принадлежит аппаратам, не изолированным от воды. Пока что его предсказание не оправдалось. В связи с крупными успехами в производстве линз, достигнутыми с тех пор, молодым изобретателям стоило бы попытаться доказать правоту Бутана.
Третья камера Бутана была такой же герметичной, как и первая. Диафрагма стала шире, фокус объектива устанавливался до погружения. За одно погружение можно было сделать шесть хороших снимков. Правда, камера была тяжеловата, поэтому Бутан подвесил ее к маленьким бочонкам, выполнявшим роль поплавков.
Следующая проблема заключалась в освещении. В то время подводных электроламп и ламп-вспышек еще не было, поэтому Бутану пришлось придумывать что-нибудь по ходу дела. С помощью инженера Шофура он изготовил свою лампу-вспышку. Она представляла собой стеклянный сосуд, наполненный кислородом. Внутри сосуда находился кусочек магния и тонкая платиновая проволочка. Проволочка была соединена с батареей. Когда батарея включалась, проволочка накалялась и магний воспламенялся, излучая яркий белый свет. На бочонках с привязанными к ним свинцовыми грузами Бутан подвешивал над фотокамерой лампу с рефлектором и фотографировал.
Единственный недостаток таких ламп заключался в том, что они иногда взрывались, и Бутана не раз отбрасывало взрывом на дно.
У Бутана были и другие честолюбивые планы насчет подводного освещения, но ему не хватало денег
