Герой-чудотворец

и естественный поступок такого вот рода, если здравомыслящий молодой рабочий должен быть вознесен до положения национального героя, значит, пресса намерена морочить нам головы более чем когда-либо. Подумайте только, сколько места в газетах уделяется вам, сколько внимания! – Он наклонился вперед и впился глазами в Чарли, сверля его до позвоночника. – А что вы думаете о своей ответственности? Я подразумеваю ответственность человека, на котором временно сосредоточено внимание значительного числа людей.

– Ответственность?

– Да, ответственность. Подумайте, приятель, подумайте. – Сказав это, мистер Колвей-Петерсон встал во весь рост, который превышал рост Чарли на целых несколько дюймов. – Вы известны широкой публике. Она действительно знает вас. Я – Колвей-Петерсон – неизвестен ей, она меня не знает. Однако в течение тридцати лет я работаю на благо людей. Ради них днем и ночью я тратил свое время на научно-политико- экономические исследования. Вы погасили пожар и спасли несколько человеческих жизней. А я готов погасить миллионы пожаров и спасти миллионы жизней, да, сэр, даже значительно больше. Я способен погасить пожары, которые горят в человеческом теле из-за нехватки жизненно важных витаминов. Жизни, которые я могу спасти, это жизни тех, кто скоро может умереть от голодания, хотя всё, что необходимо им для поддержания здоровья, отличного здоровья, лежит забытым у их ног. Я посвятил тридцать лет решению проблемы диетического питания. Очень скоро мое имя станет в ряд с именами, и даже будет выше, таких бессмертных ученых диетической науки, как Маккалам, Функ, Холст и Фролих, Хесс, Стинбок, Голдбергер, Иване. Великие люди, да, великие люди! А вы, мой друг, великий человек?

– Нет, – с большой готовностью ответил Чарли.

– Хорошо сказано, хорошо сказано. В настоящее время я на пути к открытию чего? Нового витамина, – скажете вы. Ничего подобного! – вдруг к ужасу Чарли закричал он. – Не одного витамина, а трех! Трех! Подумайте, мой друг, что это значит. И это не конец, ни в коем случае. Что сейчас происходит в нашей стране? Мы живем, питаясь ввозимыми продуктами.

В этом вопросе Чарли чувствовал себя значительно увереннее и поэтому незамедлительно согласился.

– Эти ввозимые продукты не только угрожают нашему благосостоянию и безопасности, но ставят под угрозу и нашу жизнь. Мы разрушаем, отравляем себя. Подумайте над этим минутку, мой юный друг.

С этими словами он отшатнулся от Чарли и принялся изучать узор на стене.

Чарли продолжал молча сидеть, чувствуя себя дураком.

Мистер Колвей-Петерсон резко обернулся к нему, посмотрел так, как будто застал Чарли в тот момент, когда он лез к нему в карман, и вынес обвинение:

– Вы употребляете консервы, мороженое мясо, пшеничную муку, не так ли?

Чарли не мог отрицать этого.

Старый джентльмен горько рассмеялся.

– Конечно же употребляете, так же, как почти все на этом идиотском острове. А мы платим за них громадные деньги, не так ли? Платим громадные деньги за то, что нам предоставляют возможность воровать у себя необходимые витамины. С равным успехом мы можем питаться соломой.

– Но чем же тогда питаться?

– Мы должны есть и пить то, что предопределено англичанам богом. Мы должны есть Англию, а не мороженую Новую Зеландию, консервированную Южную Америку и весь этот канадский крахмал. Дайте мне власть, и через десять лет наша страна будет сама себя обеспечивать, и население ее будет самым здоровым в мире. Молоко, овощи, рыба, фрукты. Мы можем у себя разводить коров, согласны? Мы в состоянии выращивать морковь, капусту, латук. Мы можем ловить рыбу. Мы можем выращивать плодовые деревья. Вот над чем днем и ночью я думал тридцать лет. И я питался только тем, что создавал сам, считая, что каждый человек должен сам себя кормить. И ничего со мной не случилось, как видите. Здоров и бодр. А мне семьдесят два года.

– Я бы не дал вам столько, – заявил Чарли, стираясь утихомирить странного джентльмена.

– Вы правы, мне столько не дашь. Сейчас я здоровее вас. Посмотрите хорошенько на себя в зеркало. Обратите внимание на цвет лица, на отеки под глазами, а вы еще совсем молодой, почти дитя.

– Я поздно лег вчера, – пробормотал Чарли.

– Я тоже. И встал рано. Однако я перехожу к тому, ради чего пришел. Сегодня на вас – и я не знаю почему, должен признаться, – обращены глаза общественного мнения. Эти глаза одновременно способны видеть всего лишь несколько предметов или людей. Сейчас, благодаря «Дейли трибюн», они видят одного вас. Лично я думаю – и полагаю, что вы тоже с этим согласны, – они должны были бы видеть меня.

– Похоже, что так, – заметил Чарли осторожно.

– Похоже! Мой дорогой юноша, всё, что вы сделали – это, возможно, спасли несколько человек, но сейчас дела идут так, что ничего особенного бы не случилось, если бы они и взлетели на воздух. А что могу сделать я? Я способен спасти всю страну, спасти ее здоровье, ее кошелек, ее самоуважение. Четыре года подряд, обращаясь в широкую печать, я старался, чтобы меня услышали. Надо мной смеялись, как над сумасшедшим. Мне пришлось терпеть оскорбления. На вас обращены глаза общественного мнения. Вас слушают. Я прошу вас обратить эти глаза на меня, заставить слушать меня. Если вы это сделаете, вы получите удовлетворение, зная, что вы использовали всю эту идиотскую шумиху самым наилучшим образом. Только скажите: я встретил человека, кто способен спасти страну. Это Колвей- Петерсон. Слишком долго его не замечали, забывали о нем. Вот и всё. Не будем больше терять времени. Вот вам моя визитная карточка и несколько статей. Всего доброго, молодой человек. Вы были очень внимательным слушателем.

И он ушел так же стремительно и решительно, как и вошел. Чарли держал в руке статьи, испытывая крайне странное смешение чувств.

В следующую же встречу с Хьюсоном Чарли рассказал ему о Колвей-Петерсоне и описал его посещение. Хьюсон только рассмеялся:

– Что? Этот старый сумасшедший? Он надоедает нам уже несколько лет. Таких, как он, зануд – дюжины, и все они стараются обставить нас. Тщеславие, мой друг, тщеславие. Они не хотят понять, что если они не сделают действительно чего-нибудь умопомрачительного или из ряда вон выходящего, для прессы они не существуют.