— Почему же? — Противно было смотреть на его довольную физиономию, но я сдерживался. — Меня тут не было всего три минуты. И я не собирался так быстро возвращаться. Это ошибка.
— Это всегда ошибка. Наверное… мне следовало… предостеречь вас. Но я ведь… говорил вам… что это связано… с некоторым риском.
Ни на что не надеясь, просто от отчаяния, я подошел к двери и распахнул ее. Там оказалась умывальная раковина и полки со всяким хламом. Сэр Аларик тихонько хихикнул, и мне захотелось швырнуть в него большой банкой с клеем.
— Насколько я понимаю… мистер Линфилд… наш маленький эксперимент… увенчался успехом. Вы побывали… в Другом Месте… гм?
— Я побывал там, где я бы хотел быть и сейчас, — мрачно ответил я.
— Тогда… несомненно… это было Другое Место. — Он помолчал. — Вы… встретили там… друзей… гм?
Я кивнул. Да, он отправил меня туда, но разговаривать с ним об этом мне не хотелось. Хотелось поговорить о другом.
— Скажите, сэр Аларик, что это за черный камень, на который вы велели мне смотреть? И как он проделывает этот фокус?
— Вы могли бы… еще… спросить… как… его проделывает… дверь, — сказал он укоризненно.
— Ладно,
То ли старику захотелось спать, то ли я ему просто надоел, не знаю; во всяком случае, он покачал головой в знак того, что ответа не будет, и принялся зевать во весь рот.
Но мне нужно было непременно узнать кое-что.
— Вы говорили, это все равно что повернуть за угол, только, конечно, угол особого рода. Четвертое измерение или что-то такое. Послушайте, сэр Аларик, я не хочу вам больше надоедать, поэтому скажите: могу я сделать это сам? Сидеть в своем номере в гостинице и вот так же повернуть за угол?
— Вы… можете попытаться, мистер Линфилд, — уклончиво ответил он.
Я не отставал.
— Тут, наверно, любая дверь годится, сэр Аларик?
— Разумеется. Любая дверь.
— А черный полированный камень — на него надо смотреть, чтобы сосредоточиться, и все?
— Вы… конечно… должны… на что-то смотреть… мистер Линфилд. — Опять довольно уклончиво. Затем он встал, и я понял, что вечер окончен, хотя было только полдесятого. Почему-то мое путешествие в Другое Место — я тоже решил называть его так — сразу прекратило наши отношения. Может быть, он решил, что теперь рассчитался со мной за спасение на вокзальной площади. А может, я ему просто не нравился — но и он мне тоже, так что все было по-честному.
— Мне показалось, что я провел там как минимум часов десять, — добавил я, чтобы поддержать разговор. — А на самом деле я пробыл три минуты в этом чулане. Такое, конечно, бывает во сне. Но все- таки на сон это не похоже.
— Это не сон.
— А что же тогда?
Он снова зевнул.
— Простите… мистер Линфилд… иногда я никак не могу… заснуть… но как раз сегодня… вы видите…
Иначе говоря, выметайтесь, Линфилд.
Дождь в тот вечер сменился туманом, и, пока автобус полз обратно в Блэкли, я совсем скис. В конце пути меня ждала привокзальная гостиница, и вы сами понимаете, как приятно мне было туда вернуться после гостиницы в Другом Месте. Без четверти одиннадцать я уже лежал в постели и в течение следующих четырех часов слушал лязганье и грохот железнодорожных вагонов на подъездных путях. Наутро Блэкли выглядел еще более мрачно, мокро и уныло, чем всегда.
А днем на заводе электротехнической компании выяснилось, что они до сих пор не сделали нового подшипника, который был мне обещан, и я их чуть не поубивал. Баттеруорт пришел объясняться и долго говорил о разных министерствах и лицензиях, а потом сказал:
— Так что сам видишь, старик. Мы их торопим, а они ни с места. Но мы-то чем виноваты? А что случилось? Может, ты мне не веришь?
— Верю, — успокоил я его и вдруг решился. — Слушай, я все хотел спросить: а что позавчера было после того, как я расстался с тобой и Доусоном и пошел к Поле? Или это было вчера?
— Позавчера? К какой Поле? — Он ничего не понимал.
Продолжать не имело смысла, но я все же сделал еще одну попытку:
— Ну, помнишь, мы с тобой и Доусоном пили пиво перед гостиницей, а потом пошли на реку…
Баттеруорт из тех англичан, у которых голова соображает неплохо, но по виду этого никак не скажешь. Физиономия у него большая, круглая, как луна, и похожа на сырое филе, а в середине что-то мелкое и неопределенное. Это его так называемые черты лица. И сейчас это лицо было до того бессмысленным, что я чуть не набросился на Баттеруорта с кулаками.
— Прости, старик, — сказал он, — здесь какая-то ошибка.
— Да, верно, — ответил я. — Можешь об этом забыть. Я вас просто с кем-то спутал. Но с подшипником вы все-таки поднажмите.
— Поднажмем, поднажмем. — Баттеруорт обрадовался, что я снова в своем уме. — Только вот долго тебе тут приходится слоняться без дела. Это плохо. Слушай старик, приходи к нам завтра обедать. Будет восемь человек, сыграем в бридж — как раз два стола.
Я пришел. Был Доусон с женой, Мэвис Гилберт и еще одна пара, Дженнингсы; их я тоже видел в Другом Месте. Итак, нас было восемь человек, и все мы побывали в Другом Месте, а некоторые даже провели вместе много чудесных часов. Я ни на что особенно не надеялся, но все же надо было их проверить. Начал я с миссис Баттеруорт, которая посадила меня за обедом рядом с собой. Я спросил, не знаком ли ей один сказочный уголок, где у реки среди холмов стоит деревенская гостиница… и я подробно описал Другое Место. Я был уверен, что она слушает вполуха, потому что она из тех беспокойных хозяек, которые мыслями всегда на кухне; но когда я закончил свой монотонный, как мне казалось, и утомительный рассказ, она, к моему удивлению, ответила:
— Нет, я такого места не знаю. Где это? А-а, и вы не знаете! — Ее озабоченно прищуренные глаза расширились, ожили, помолодели и из бесцветных сделались синими. — Мистер Линфилд, давайте поищем его, — прошептала она и на секунду стала совсем такой, как тогда, в Другом Месте.
Во время перерыва в бридже я занялся Доусонами и миссис Дженнингс, но в этот раз говорил только о гостинице — будто бы я в ней останавливался много лет назад и теперь забыл, где она находится. Доусон сказал, что она в Северном Девоне; жена его уверяла, что в Глостершире и что ее уже снесли, а миссис Дженнингс объявила, что в Дорсете есть один маленький паб, так он гораздо лучше. Все было ясно: эти трое — пустой номер. Они и близко не подходили к Другому Месту. Но беда в том, что я-то их там видел! Из-за этого наш вечер напоминал игру в шарады, когда все изображают ходячих мертвецов зомби.
Разошлись довольно рано. Мэвис Гилберт подвезла меня до центра в своем автомобильчике и пригласила к себе выпить. Мы выпили, немного расслабились, и тут она сказала:
— С тобой что-то стряслось. Я заметила, и миссис Баттеруорт тоже. В чем дело? Или ты не можешь сказать?
— Кое-что могу, — ответил я, — но ты не поймешь, о чем я говорю. Я видел тебя на берегу реки ясным теплым утром… ты была в зеленом платье.
— Как я выглядела? — Мэвис улыбнулась, и эта улыбка означала: понятно, ты видел меня во сне.
— Ты прекрасно выглядела. И была счастлива. С тобой был какой-то парень… сейчас я попробую его описать…
— Ну! Что же ты замолчал?
— Нескладный, рыжеватый, глаза зеленые, как у всякого рыжего, а на левой щеке шрам…
— Родни! — вскрикнула она. Потом взглянула на меня и побледнела от гнева. — Это совсем не смешно. Кто-то тебе насплетничал про меня и Родни, и ты решил таким способом сообщить мне, что ты все знаешь. По-твоему, это очень остроумно? По-моему, нет.
