шоколадки в разноцветных обертках из фольги. Пахло виргинским табаком.
Решетников бросился к телефону, отвинтил крышку в трубке, извлек микрофон и вставил туда капсулу телефонного наблюдения с вмонтированным передатчиком. Несколькими такими капсулами в комплекте с приемником его снабдил когда-то связной с Огарева (впоследствии они были списаны как «Исходящее техническое оснащение» в убыток).
Прихватив в карман пару шоколадок, Решетников покинул кабинет. Теперь следовало подумать, как отсюда выйти, не имея пропуска: в окно справа виднелся катер с какими-то людьми на палубе, слева — двор, опустевший с началом дождя, но все же просматривавшийся отовсюду и напичканный охранниками.
Он не спеша вышел на крыльцо, застегнул пальто на все пуговицы, поправил белый шарфик и, нахлобучив шляпу, вразвалочку направился в сторону КПП, куда умчала машина адвоката. Поравнявшись с главврачом, приподнял шляпу и поклонился, и в этот самый момент щ всех трех корпусов послышалась пронзительная сирена, похожая на автосигнализацию.
«Эскулап очнулся», — равнодушно подумал Решетников, но шагу не прибавил, а спокойно дошел до «ЗИЛа», сел на пассажирское место и приставил к виску задремавшего было водителя «генц»:
— Заводи, поехали, — попросил негромко.
— А? Что? — опешил тот и попытался выскочить из салона.
Решетников к такому демаршу был готов, рванул его назад за воротник куртки:
— Заводи, сказал!
Машина, похожая на двухкомнатную квартиру — с кондиционером и перегородкой из черного стекла, плавно тронулась с места. Решетников увидел в зеркальце бегущих по двору охранников.
— Быстрей! — приказал. — И не психовать — вывезешь меня с территории и вернешься за своим шефом.
Водитель добавил газ.
— Шлагбаум закрыт, — произнес едва слышно.
— Что?
— Шлагбаум, говорю, опустили. Куда ехать-то? В сетку?
— Зачем же в сетку? Прямо езжай. Скорость!
Расстояние стремительно сокращалось.
— Да шлагбаум же впереди! — истерично закричал сановный водитель.
Из кирпичной будки выбежал охранник, требовательно махнул рукой.
— У них шлагбаум, у тебя броня, а у меня штурмовой пистолет, — рассудил Решетников.
Охранник встал посередине проема в ограждении и потянулся к кобуре, но то ли испугался, то ли не счел целесообразным тратить патроны на бронированную машину с пуленепробиваемыми стеклами и государственными номерами — отпрыгнул в сторону.
Удар оказался достаточно сильным, крышка капота подскочила и наполовину закрыла обзор, но скорость не потерялась и одна уцелевшая фара продолжала освещать дорогу.
— Ну вот видишь, — спокойно сказал Решетников, — а ты — шлагбаум, шлагбаум!
— Все! — скрипнув зубами, зло сказал родитель. — Все, дорогой! Сидеть тебе теперь лет десять! Ты знаешь, чью ты машину искалечил? Самого министра пищевой промышленности!
«ЗИЛ» углублялся в лес. Решетников прикурил, глубоко, жадно затянулся и только после этого почувствовал, как спало напряжение.
— Во-первых, машину покалечил ты, а не я, — заметил, глядя на дорогу. — А во-вторых, министры пищевой промышленности не сажают, сажает прокурор. Останови-ка здесь, я выйду.
Водитель резко затормозил. Решетников спрятал пистолет в кобуру, стряхнул на пол пепел и, поблагодарив, вышел.
— А в-третьих, — сказал, придержав дверцу, — едва ли он захочет рассказывать прокурору о цели посещения закрытой клиники для наркоманов под вывеской пансионата с таким красивым названием, так что ты за меня не переживай, — и захлопнул дверь.
Сделав «инспекторский» разворот, «ЗИЛ» умчался в обратном направлении.
2
Часы «Победа» снова остановились. Отыскав в лесной темени свой «Москвич», Решетников включил печку, подсоединил автоматическую радиозаписывающую установку PK-1015S, позволявшую слышать обе стороны телефонного разговора.
— … Всю охрану к е… матери! — орал в трубку незнакомый Решетникову голос. — Они там что, сволочи, делают? За что зарплату получают?! Перепились?!
— Да нет, Анатолий Ильич, — робко отвечал главврач Шатохин.
«Майвин! — догадался Решетников, кому принадлежит голос абонента. — Анатолий Ильич Майвин! Он-то тут при чем?»
— А как он ушел?! — негодовал Майвин.
Оглох?!
