Женщина в деловом костюме, точно таком же, какой был у ее сменщицы две недели назад, словно это и была та самая девушка, успевшая постареть, нашла квитанцию, положила перед ним, а потом удалилась и не появлялась бесконечно долго; заполнив квитанцию, Фрол ждал, смиряя волнение и стараясь изо всех сил внешне ничем не выдавать своего беспокойства, хотя на него никто и не смотрел, все посетители, приезжие в основном, сновали по залу, заполняли бланки, писали письма, покупали марки и если переговаривались, то негромко; постукивали штампы приемщиц за стойками; шелестела упаковочная бумага; фоном работала радиоточка — передавали последние известия; Фрол с удивлением ощутил потребность послушать их и с не меньшим удивлением вдруг понял, что, несмотря на работу в газете, никогда не интересовался, в какой стране живет, что вообще происходит на белом свете, чем живут люди за пределами обозримого пространства, давно примелькавшегося, слишком обыденного, слишком неинтересного, чтобы привлекать внимание обывателей.
Но вот работница вернулась и положила перед Фролом бандероль — завернутый в крафт блок сигарет «Пэл-Мэл». Он поблагодарил, спрятал бандероль в сумку и пошел к выходу.
— Сэнсэй, док оказался прав!.. Пацан получил на Главпочте сигареты!..
— Не пыли, Шкет, иди за ним! Гюрза, Гюрза!..
— Первый, Первый, его пасет тот самый, который сел у пруда в «девятку», из электрички!
— Второй, я Первый, кто за ним следит?
— Четвертый пошел, Объект направляется к Мясницким воротам… остановился… Прикуривает… оглядывается… Пошел в обратную сторону…
— Первый, может, возьмем его?
— Нет! Второй, подойди поближе! Охраняй!
— Что они делают?..
Фрол обомлел. В тридцати шагах от себя он увидел загорелого человека со шрамом над бровью и голубыми льдинками запавших глаз, одетого в твидовый пиджак спортивного кроя поверх тенниски…
Он стоял и не мигая смотрел на Фрола, словно хотел, чтобы тот узнал его. И Фрол узнал, остановился, прикурил, силясь вспомнить, где именно они виделись. Да, это был тот самый тип с лицом мертвеца, который вошел вслед за ним в кафешку на первом этаже старого дома. Фрол еще купил там заварные пирожные и выпил коньяку, а этот сидел за стойкой, тянул апельсиновый сок и исподлобья поглядывал на него… вот как сейчас… совсем как сейчас…
Фрол не очень умело изобразил рассеянного человека, похлопал себя по карманам, потом резко вернулся, словно что-то забыл, и быстро пошел в направлении Большого Козловского переулка. Рядом остановился коричневый «Опель». Фрол вспомнил о красной «девятке», но ее не увидел, и все-таки отошел от проезжей части подальше, испытывая сильное желание перейти на бег, оглянуться, но от того и другого все же отказался.
Он, может быть, и побежал бы, да только со стороны Спасской, навстречу ему, не спеша, засунув руки в карманы куртки, шел человек, которого он тоже где-то видел, причем совсем недавно, уже после освобождения из сизо… Думать и вспоминать было некогда: Фрол юркнул в какое-то питейное заведение, одно из многочисленных в длинном ряду, инстинктивно сообразив, что кафе не может иметь один выход, должен быть и другой, так полагается по правилам пожарной безопасности, а если он есть, то Фрол непременно им воспользуется и убежит через двор, а если не убежит, то, во всяком случае, привлечет к себе внимание…
— Спокойно, Игорек, — прикуривая, проговорил Алик. — Иди в машину, двоим светиться ни к чему.
Игорь достал сигарету, наклонился над огоньком зажигалки. Внешне все выглядело так, будто один прохожий попросил у другого прикурить. Прием старый, но надежный.
— Какого черта он пошел в кафе?
— Жрать захотел.
— Или увидел кого-нибудь?..
— Иди в машину.
Игорь вернулся в «Опель», послушал переговоры по рации: Вадим докладывал Женьке обстановку. Его машина стояла на углу Харитоньевского и Мясницкой.
— Первый, я видел типа с рожей покойника. По описанию похож.
— Мало их, что ли?
— На него среагировал Неледин!
— Стой на месте. Четвертый! Что это за кафе?
— Внимание, туда вошел Алик! Сейчас расскажет!..
…Кафе было вполне обычным, давно «раскрученным» и неоригинальным: столы и стулья темно- коричневого дерева, стойка бара с напитками и мороженым, десятка полтора посетителей, коротавших время, официант в красном пиджаке, посудомойка, свет тусклый — обычные лампы дневного освещения…
Фрола Неледина не было. Точно не было! Ни за стойкой, ни за столиками — нигде!
Алик метнулся в туалет, но и там никого не обнаружил. Матовое стекло было приоткрыто, но решетка на окне отметала вариант побега таким путем.
— Ушел, «Шериф»! Ушел… — на секунду поднес к губам трубку Алик. — Блокируй дворы!
На бегу он дернул ручку дамского туалета — не до экивоков! Женский визг догнал его уже в зале. За стойкой бара, за выступом обтянутой багровыми обоями стены оказалась дверь — она распахнулась внезапно, оттуда вышел официант и, оглянувшись, выругался кому-то вслед. Алик отбросил его в сторону, прыжками миновал кухню, насыщенную паром и запахами, проскользил по гладкому кафельному полу к узкой двери черного хода, за которой открывался замкнутый двор. Женщина в грязно-белой куртке и косынке, повар в приплюснутом колпаке, ругаясь, на чем свет стоит, бросились за ним…
Но он не слышал их угроз. У стены стоял Фрол Неледин. Бледный, как смерть, стоял, прислонясь к стене и глядя в бесконечность широко раскрытыми глазами. Только кисти его рук судорожно шевелились, будто ища опоры. Сумки не было на его плече, не было и рядом.
— Куда он побежал?! — перекричал Алик шум-гам, устроенный кафешниками, и выхватил пистолет: — Ну?!.
Фрол приоткрыл рот, из которого хлынула кровь, протянул руки и рухнул ничком на асфальт.
Алик помчался под арку — к самому ближнему и потому самому вероятному выходу в переулок…
Вадим на джипе свернул в Харитоньевский.
— Алик! Алик! — позабыв о позывных, кричал в трубку «Кенвуда». — Куда ехать?! Да не молчи же ты, отзовись!..
Игорь сориентировался быстрее — его «Опель» стоял как раз перед поворотом в Большой Козловский, с противоположной стороны от Вадима. Он успел заметить, как по Боярскому в направлении площади Красных ворот, рванув «с места — сто», удалялся черный автомобиль, который они совсем не учли, сбросили со счетов, сосредоточив внимание на красной «девятке» с радиоантенной.
Он успел крикнуть:
— Вадим, «БМВ» черный уходит по Боярскому! — и резко затормозил возле арки.
…Алик стоял на коленях, прижав окровавленные ладони к животу.
— За ним… Игорь!.. За ним… нож… стрел…
Игорь обхватил его, положил на спину. Алик стиснул зубы и молчал, пытаясь лечь на бок и подтянуть ноги, точно хотел коленями закрыть рану на животе.
— Тихо, тихо, тихо, Алик, спокойно, сейчас, сейчас, — приговаривал Игорь, разрывая одежду и пытаясь рассмотреть, что там у него и чем помочь. — Дал же тебе Женька бронежилет, дурило!.. Говорили же тебе: надень жилет! надень жилет!.. Эх, ты!.. Крепись, крепись!..
Несколько человек со стороны переулка и из кафе подбежали к ним.
— Пропустите, я врач, — бойко растолкала всех молоденькая женщина, почти совсем девчонка; она поставила в сторону сумочку, склонилась над Аликом: — «Скорую помощь»! Быстрее! Быстрее! Аспирация…
