квартирке еще моя мать жила. Она умерла после того, что этот подонок, прости Господи, со мной сотворил. Не выдержала, заболела и через год умерла.
— А здесь вы живете вместе с сестрой?
— Нет, у нее своя квартира, хорошая трехкомнатная, на проспекте. Она с двумя детьми и мужем Петром живет, а я одна…
Потом они заголосили обе, Решетников поднял руку, прося слово, и, когда они замолчали, мягко произнес:
— Меня интересует Богданович Леонтий Борисович. И не только меня. Возможно, мы поговорим и разойдемся и больше никогда с вами не встретимся. А если вы отказываетесь разговаривать — воля ваша, тогда продолжите беседу с уже знакомым вам следователем Протопоповым. — При упоминании фамилии Протопопов Эльза, снова было открывшая пасть, захлопнула ее и насторожилась. — Или Донцом, — бесстрастно продолжал Решетников. — Правда, сейчас он аж заместитель министра юстиции, ему некогда, но мы подберем кого-нибудь из прокуратуры. Следователя Кокорина, например, которому дал показания Богданович о звонках.
— Вам русским языком говорят: мы не звонили! — с дрожью в голосе сказала старшая.
Викентий вздохнул и, беспомощно разведя руками, встал:
— Я догадывался, что у нас не получится разговора.
В квартиру вместе с разящим сивушным запахом ворвался небритый мужчина с бешеными глазами, залитыми, не иначе, томатным соусом:
— Х-хто?.. Эф-тот?! — ткнул толстым скрюченным пальцем Решетникова в грудь.
— Петя, не надо! — взмолилась младшая сестра.
— Дак мы его щас!.. — попытался он схватить Решетникова в охапку.
Викентий вынул из наплечной кобуры штурмовой «генц», длина которого вместе с глушителем составляла полметра, взял его за ствол и тюкнул мужика, будто молотком, по лбу.
Тот рухнул навзничь.
— Милиция!!! — возопила Эльза, бросившись к мужу. — Люська, воды! Ой, Господи, шишка! Ой, бандит! Ой, люди, что же это?! Петя! Петенька!..
Поднялась суматоха, соседи стали стучать по батарее парового отопления; переступив через Петра, бросилась на кухню Люсьена.
— Не буду вам мешать, — сказал Решетников и вышел из квартиры вон.
…Во дворе уже стемнело. Он поздоровался с бабушками на скамейке у подъезда, не спеша дошел до машины, оставленной на улице.
Ждать долго не пришлось: минут через пять из дома выбежала Люсьена в наспех наброшенном на плечи платке, оглянулась. Решетников посигналил и отворил дверцу.
— Ой, и натворили же вы делов; — испуганно проговорила она, плюхнувшись на сиденье.
Он включил магнитофон со встроенным микрофоном.
— Ну что вам надо-то? Ну зачем вы приехали? Узнать, кто звонил?
— Это я и без вас знаю, — усмехнулся Викентий, разминая сигарету. — Сестра ваша звонила, Эльза Вячеславовна. Я хочу узнать другое: почему в 1992 году вы изменили показания? Кто вас заставил?
Она закрыла ладонями лицо и вдруг тоненько и жалобно завыла, как над усопшим. Он прикурил, переждал истерику.
— Жизнь заставила, — всхлипнув, утерла слезы головным платком Люсьена. — Я тогда здесь с матерью жила в одной комнате, а Эльза с ребенком и этим алкоголиком — в другой. Больная мать, маленький ребенок и алкоголик. Ничего компания, да?.. Да и я была года полтора сама не своя — под наблюдением невропатолога состояла. А что делать-то? Куда деваться? На зарплату — я еще заведующей не была, посудомойкой работала — не прожить, не то что квартиру снять… И тут приехал адвокат.
— Рознер?
— Он.
— И что?
— И посоветовал…
На улицу выбежала разъяренная Эльза, распахнула дверцу.
— А ну вылазь! — приказала, дрожа от негодования. — Вылазь, кому говорю?!
— Пусти! Пусти меня! — поставив для упора ногу на тротуар, завизжала Люсьена. — Хватит, хватит командовать!.. Я у тебя не купленная!
Эльза хлестнула ее по щеке:
— Домой, сволочь!
— Ты сама сволочь! Сама меня сделала дурочкой! Сама! Убирайся отсюда к лешему! Я тебе говорила, не надо звонить! Не надо! Хватит с него пяти лет!.. Спекулянтка! Сколько ты на моей беде наживаться будешь?!
Эльза отступила на тротуар, уперла руки в жирные бока и закричала вдруг, работая на публику:
— Х-ха! Беда у нее! Нет, вы посмотрите: беда!.. Подумаешь, трахнули ее, разыгрывает тут из себя девственницу, можно подумать!..
Люсьена захлопнула дверцу, вцепилась Решетникову в рукав:
— Пожалуйста, давайте уедем отсюда, давайте уедем! Куда нибудь, скорее!..
Он послушно чиркнул стартером, рванул вдоль улицы до ближайшего угла, свернул. Видел в зеркальце, как Эльза размахивала кулаками, стоя посреди мостовой, и что-то гневно выкрикивала вслед.
У ближайшего киоска он остановился, купил большую бутылку минеральной воды и два пластиковых стаканчика. Она пила, проливая воду на юбку, потом вышла, ополоснула лицо; опершись о капот, дышала глубоко и часто. Викентий нашел валидол в аптечке, предложил ей положить под язык.
Очень не скоро, но она все же успокоилась.
— Что я вам наговорила-то? — прошептала, не в силах сосредоточиться.
— Вас нашел адвокат Рознер.
— Да… Он сказал, что дело направлено на пересмотр. Что теперь действует новый Уголовный кодекс и дело ведет другой следователь. Он и даже прокурор говорят, что есть возможность выпустить Леонтия на два года раньше из тюрьмы, что он, Леонтий, готов принести мне свои извинения, он раскаялся, изменился.
Она замолчала.
— А вы?
— Я?.. Я нет, я отказывалась. Тогда он намекнул, что нам всем тесно в этой квартире, а если я дам нужные показания, то он и клиент… то есть Леонтий, позаботятся о кооперативе. И чтобы на обстановку осталось. Для этого я должна признать, что Леонтий не угрожал мне убийством.
— А как же он предлагал мотивировать отказ от прежних показаний?
— Никак не предлагал. Говорил, что он все уладит, что в суде все сам устроит, мне даже идти туда не придется, нужно только дать письменные показания.
— То есть оговорить следователя Протопопова?
Она потупилась.
— Я не хотела, я никогда бы этого не сделала. Но сестра…
Ну и, в общем, взяла она адвоката в оборот, стали они меня вдвоем уговаривать, чтобы в клинику психиатрическую легла, мол, кошмары после того…
— Вы состоите на учете у психиатра?
— Нет. Они меня определили в частную клинику профессора Нечаева в Химках, «Утренняя заря» называется, хорошая клиника. Там вообще наркоманов лечат…
— Деньги он уже передал вам к тому времени?
— Часть. Остальные обещал отдать, когда выйдет Богданович.
— И что, отдал?
— Отдал. Не сразу, правда. Я даже подумать успела, что они меня обманули — чуть с ума не сошла. Но как-то в Москве случайно встретила Богдановича и увидела, что он на свободе. Сказала об этом Эльзе. Она поехала к этому Рознеру, стала угрожать, что разоблачит всех, мол, это не Протопопов, а они с
