— В чьем портфеле, когда? — записав несколько строк в протоколе, спросил Филимонов.
— Я катался на велике… в воскресенье… не помню, какого числа… Мы с Витькой Хасановым по очереди катались. Проезжал по Измайловскому… там, возле театра… смотрю, на лавочке пьяный мужик спит… а рядом — портфель его с табличкой. Толстый такой… я вокруг лавочки объехал, никого рядом не увидел… ну и взял…
— Как взял, Шуранов? — не выдержала учительница. — Украл? Ты слез с велосипеда…
— Не слазил я с велосипеда, на ходу… наклонился, схватил и уехал.
— Видел это кто-нибудь? — спросил участковый.
— Не знаю… нет, наверно. Я быстро, сразу через арку во двор.
Он покраснел, заплакал, стал размазывать слезы по лицу. Филимонов налил ему воды, но представитель нового поколения от простой воды отказался, потому, знать, что привык к пепси. Пепси у Филимонова не было.
— Дальше что было? Подробно, точно. Гляди, я все проверю!
А дальше было так…
Славка Шуранов поехал по Верхней Первомайской, свернул во двор неподалеку от зала игровых автоматов и бара, где его поджидал разжившийся двумя бутылками из-под виски одиннадцатилетний Хасанов (бутылки, как выяснилось впоследствии, «толкали» по рублю за штуку муншайнерам в пункте приема стеклотары); вместе они домчали до бани там же, на Верхней Первомайской, вытряхнули на пятачке за гаражами содержимое портфеля. Этим содержимым оказались:
— костюм спортивный шерстяной «взрослого размера»;
— кожаные тапочки-шлепанцы;
— книга «про Север»;
— кожаный старый бумажник со ста двадцатью тысячами рублей и двадцатью долларами;
— записная книжка в голубой клеенчатой обложке;
— пресловутая авторучка «Паркер» с футбольной символикой;
— пара белья нательного в целлофановом пакете…
…И все. Во всяком случае, ничего больше ни в основном отделении портфеля, ни в боковых кармашках пацаны не нашли, в подтверждение чего Славка готов был сожрать горсть земли с червями.
На деньги Ариничева пацаны купили у Аркаши Долговязого (Лопатина) пневматический пистолет «вальтер» и уже успели опробовать на стекле трамвая 32-го маршрута в районе шоссе Энтузиастов.
— Ты знаешь, что такое дискета? — спросил Филимонов.
— Какая еще дискета?
— Компьютерная дискета! Вы же проходили по информатике? — помогла учительница, не знавшая, куда деваться от стыда за питомца, словно это она увела у покойного портфель.
— Знаю.
— Не было в портфеле дискеты? Вы хорошо посмотрели?
— Не было! Не было больше ничего, правда! — тараща голубые глаза, заверил Шуранов.
Дальше последовал следственный эксперимент, по условиям которого Шуранов, учительница, двое понятых, разысканный подельник юного грабителя Хасанов, Филимонов и сержант Орехов пешком проделали весь путь, о котором говорил Шуранов: от скамеечки возле Театра мимики и жеста до мусорного контейнера во дворе дома тридцать шесть по Верхней Первомайской, в который пацаны вы-бросили портфель вместе со всем содержимым за исключением авторучки и денег.
О том, что «пьяный мужик» на самом деле покойником был, они узнали только назавтра, в понедельник двадцатого апреля, из рассказов пацанов-мойщиков.
Скрупулезно задокументировав все показания и результаты эксперимента, описав места происшествия и снарядив сержанта Орехова к Хасанову за пневмопистолетом, в пятнадцать часов сорок минут капитан Филимонов Николай Петрович позвонил Каменеву.
Младший сержант Закир Альдыбегов внимательно выслушал описание белоомутского мотоциклиста.
— Нет, — ответил, подумав, — не он. Тот вовсе на покойника не был похож. Невысокий, крепенький такой, в кожанке…
— Это ты уже говорил, — вздохнул Решетников. «Ну а если говорил, то чего ж ты снова пришел? — подумал Альдыбегов. — Далась тебе эта сумка?»
Решетников вынул из кармана фотографии Либермана, «риэлтора» и третьего из каменевских фотографий в кафе «Пикник», разложил их на столе в дежурке ЛОВДа. Потом достал из кармана фото Богдановича (на всякий случай, заведомо зная, что Леонтия в это время просто быть не могло на Казанском вокзале):
— Посмотри, Закир. Здесь его нет?
У Альдыбегова от напряжения увлажнился узкий лоб.
— Нет.
— Точно или сомневаешься?
— Нет, у меня память на лица хорошая. Может, кто из них за рулем мотоцикла был, но ведь я не видел — в шлеме, да и далеко.
— Ладно, спасибо.
Викентий простился с младшим сержантом, почти не сомневаясь, что видится с ним не в последний раз, и вышел на площадь перед вокзалом. Было парко и серо, собирался дождь; полуденная толчея на улицах, мостовых, стоянках давила; мешала дышать, хотелось раздвинуть все это руками — машины, прохожих, дома — и очутиться где-нибудь на берегу Иртыша, минут пять хотя бы подышать хвоей и травами в кедровом срубе деда, а потом можно снова сюда, в Москву. Сердце ныло на непогоду. Викентий покурил, посмотрел на часы — половина двенадцатого, минут через десять должны подать на посадку «шестнадцатый» поезд Москва — Архангельск.
Он перешел на Ярославский, нашел на электронном табло номер платформы и зашагал вдоль состава к шестому вагону.
Это был тот самый поезд, которым отправлялся в командировку Богданович. И проводница Ардыбашева Вероника Лаврентьевна была та же, как сказал менеджер по персоналу. Невысокая, яркая женщина с калмыцким лицом, поглядев сквозь чистое стекло на удостоверение детектива, отворила дверь и пригласила его в служебное купе.
— Господи, мне еще ложки и простыни пересчитать, — проговорила озабоченно. — А что вы хоите?
На перроне уже толпились пассажиры.
— Я постараюсь коротко, — пообещал Решетников, извлекая фотографию Богдановича.
— Наташа! — выскочив из купе, прокричала Вероника в дальний конец вагона. — Начинай посадку, у меня проверяющий! — после чего вернулась на место и плотно задвинула дверь.
— Вы ездили двадцать второго апреля, — утвердительно сказал Решетников, — посмотрите, пожалуйста, не узнаете ли вы этого пассажира?
Вероника взяла из его рук фотокарточку из личного дела, увеличенную и потому не очень четкую, на которой Богданович был снят лет десять тому назад, а может, и того больше.
— Он ехал на девятом месте. В пятом купе получается, да? Постарайтесь вспомнить.
Она покачала головой, даже губами пошевелила, как будто читала текст; подняла на Решетникова черные, как угольки, раскосые глаза:
— Нет…
— Вероника Лаврентьевна, он точно ехал с вами и точно на этом месте. Вспомните! Его провожала жена. Она была одета в пальто цвета вишни… на шапочке еще была заколка желтого металла, волосы собраны в пучок на затылке. Ну?.. А потом прибежал мужчина…
— Вспомнила! — обрадовалась Ардыбашева. — Вспомнила! Мужчина передал ему папку с какими-то бумагами, да?
— Совершенно верно!
— Ну? И что вы хотите?
