Теперь Лора снова стала наведываться к Салли, чтобы излить свое горе, и они дружили по- прежнему, словно и не было между ними размолвки. Эми опять играла с мальчиками, а Лора жаловалась на угнетенное состояние мужа.
— Как-то на днях я встретила мистера де Морфэ в городе и рассказала ему про Олфа, — призналась Лора. — Он обещал помочь. «Скажите Олфу, чтобы он не унывал. Я ему найду работу».
Лора очень расстроилась, когда Олф предложил ей поехать на время к родителям — «пока мы еще не все деньги прожили», — сказал он. Это предложение обидело и раздосадовало Лору. Родители Лоры никогда не одобряли ее брака с Олфом, и только удача, которая сопутствовала ему первое время, кое-как примирила их с ним. Лора изредка писала матери, сообщала об успехах Олфа, о том, что у нее родилась дочка. Нет, родители не должны знать, как плохи у них дела, ни под каким видом! Они станут бранить Олфа, говорить, что она «погубила свою жизнь», что они ей это всегда предсказывали. Лора даже расплакалась при мысли о том, что Олфа будут называть неудачником, говорить, что он сбыл с рук жену и дочку, когда у него пошатнулись дела. Нет, нет, ни за что она не поедет домой!
Почему бы ей самой не зарабатывать деньги? Она тоже может пустить постояльцев, как это сделала Салли. Наконец, она может давать уроки пения и музыки, даже играть на рояле в ресторанах. Пэдди Уилен, хозяин «Трилистника», и Мак-Суини, хозяин «Звезды Запада», просто помешаны на музыке, и не раз после ужина в ресторане она по их просьбе аккомпанировала певцам.
Но тут уж Олф пришел в бешенство. Сказал, что все это говорится только для того, чтобы его унизить. Он скорее пустит себе пулю в лоб, чем позволит ей надрываться, обслуживая постояльцев, как миссис Гауг, или, еще того хуже, — играть для пьяных мужиков в ресторанах.
А когда Лора рассказала ему о своем разговоре с мистером де Морфэ, Олф закричал, что она вешается Фриско на шею, непристойно ведет себя с ним. Просто ужас! Бедная Лора. Она забыла все свои великосветские замашки, стараясь свести концы с концами, — ведь Олф давал ей теперь так мало денег на хозяйство! С утра до ночи она мыла, скребла, чистила свой домик-развалюшку, стирала, гладила, чинила белье, чтобы Олф и Эми всегда выглядели прилично; и ведь никто не знал, чего ей это стоит. И всегда при этом старалась быть веселой, подбодрить Олфа, показать ему, что она может, когда нужно, легко переносить любые лишения.
Фриско не спешил сдержать свое слово и устроить Олфа на работу.
Наконец Олф подавил свое самолюбие и сам отправился к Фриско, решив взять любую работу, какую тот ему предложит. Фриско был полон благожелательства и не скупился на посулы, а на следующий день обо всем забыл; впрочем, повстречав где-нибудь Олфа, он всякий раз обнадеживал его.
— Не вешай нос, старина! Что-нибудь подвернется. Я дам тебе знать, как только раскопаю какую- нибудь подходящую работенку.
— Чтоб ему пусто было! — бранился Олф. — Ему просто нравится заноситься и важничать передо мной.
Моррис слышал, что Фриско сам сейчас на мели. Он был втянут в драку двух конкурирующих групп иностранных капиталистов, и его изрядно пообщипали. Фриско смеялся над своими неудачами и продолжал жить на широкую ногу, но поговаривали, что он уже превысил свой кредит в банке и был поставлен об этом в известность.
Зато у Морриса этим летом дела было по горло. Смерть косила людей на приисках — стариков и юношей, грудных младенцев и матерей. В больничных бараках люди валялись прямо на полу; эпидемия тифа была особенно свирепа в тот год.
Впрочем, хоронить покойников стало теперь далеко не таким прибыльным делом, как раньше. Доход приносили главным образом дорогие, богато отделанные гробы, пышные похоронные обряды с обилием различных аксессуаров, а на это у людей не было денег.
Если лавочникам и трактирщикам часто приходилось теперь кормить людей в долг, то Моррису приходилось в долг хоронить. Столько было безработных рудокопов, столько старателей, согнанных с россыпей или работавших под постоянной угрозой преследований, ареста, тюремного заключения! Число должников росло.
Если бы собрать все долги, говорил Моррис, не о чем было бы и тужить. Но он слишком давно уже жил на приисках, чтобы в трудную минуту не помочь старым приятелям. Это всегда считалось здесь самым естественным делом, и когда человеку приходилось туго, он, не задумываясь, шел к своему товарищу.
Моррису очень хотелось помочь Олфу; он предложил ему привести в порядок бухгалтерские книги и счета и ломал себе голову, подыскивая ему еще какой-нибудь заработок, когда Олф вдруг объявил, что устроился на место.
Да, Олф получил работу. И сразу стал совсем другим, опять походил на прежнего Олфа — веселого, простодушного, уверенного в себе.
— А ну-ка угадай, кто теперь мой хозяин! Нипочем не угадаешь! — весело сказал он. — Ладно, так и быть, тебе, Моррис, я скажу, только это между нами, смотри не проболтайся!
— Да уж как-нибудь.
— Пэдди Кеван!
Моррис поморщился. Можно ли связываться с таким прохвостом!
— Да, меня это тоже смущало, — признался Олф. — Но я видел его бумаги — они в порядке.
Олф рассказал Моррису, как Пэдди Кеван перехватил его однажды по дороге домой, когда Олф работал еще на Мидасе, и намекнул, что поможет ему устроиться на работу, если его уволят с рудника. Олф не обратил тогда внимания на его слова, думал, что Пэдди просто так, зря болтает. Ему даже в голову не пришло обратиться к Пэдди, когда французский синдикат купил рудник и взял другого управляющего, хотя Пэдди и предупреждал его, что так будет. Он каким-то образом знал все наперед.
И вот на днях Пэдди явился к Олфу и предложил ему место управляющего на Золотом Пере. Пэдди сам работал на этом руднике, но одновременно он был одним из главных пайщиков предприятия. Подставным лицом, на имя которого приобретались паи, был Пит Уоткинс, а дружок Пита, Айк Пеппер, работал на руднике управляющим. Но Айка недавно хватил удар, и он уехал на юг к дочери.
Золотое Перо было в плохом состоянии, добыча резко упала. А рудничок хотя и небольшой, но вполне надежный, сказал Пэдди. Фриско уже нацелился на него, но Пэдди не хочет выпускать его из рук. Ему нужен человек, который сумел бы наладить дело и соблюдать его интересы.
— Вы, Олф, и Динни Квин — самые порядочные люди на приисках, — заявил Пэдди. — Но Динни больше старатель, чем рудокоп, не слишком-то много смыслит в рудничном деле, не чета вам. Я бы хотел, конечно, заполучить вас обоих к себе на Золотое Перо. Ну, да у нас с вами дела пойдут на лад!
Олф сказал, что подумает, навел справки, узнал, что Патрик Алоизиус Кеван является фактическим владельцем Золотого Пера и, кроме того, обладателем довольно солидных пакетов акций других предприятий, и подписал с ним контракт.
Пэдди оказался не слишком щедрым хозяином, но, в общем, условия, предложенные им Олфу, были не так уж плохи, — на большее управляющий таким скромным рудником, как Золотое Перо, и не мог претендовать. Олфу так не терпелось снова приняться за работу, что он не стал торговаться с Пэдди. Попросил только, чтобы ему было предоставлено жилье поблизости от рудника. Пэдди отвел ему небольшой домишко из гофрированного железа с баком для воды и ванной комнатой, служивший прежде пристанищем Айку Пепперу, и Лора сказала, что на первое время тут можно недурно устроиться.
— Ах, черт возьми! — Моррис никак не мог освоиться с мыслью, что мальчишка Пэдди — фактический владелец рудника и человек с деньгами. Олф рассказал Моррису, что у Пэдди одних только ценных бумаг, по меньшей мере, на сто тысяч фунтов стерлингов, и, надо полагать, этим его состояние далеко не исчерпывается. Но Пэдди не желал, как видно, открыто занять подобающее ему место в мире промышленников и финансистов; считал, что он большего добьется, оставаясь в тени.
— Говорит, что ему повезло на бирже и он вложил деньги в Золотое Перо, — рассказывал Олф. — И жалуется, что все время нужно остерегаться, чтобы какая-нибудь акула не выхватила у него его добычу.
— А мы-то думали, что у него гроша за душой нет, когда он свалился тут в тифу прошедшим летом, — проворчал Моррис. — Послушал бы ты, как он молил Салли не отправлять его в больницу. «Я там помру!» — кричит. Салли выходила его. У нее просто духу не хватило выставить его за дверь. «Как подумаю, — говорила она, — что кто-нибудь из моих мальчиков может свалиться так же вот, как Пэдди, и всем будет
