Глава LXVIII
Хэннан когда-то тоже видел немало веселых ночей и шумных пирушек, хотя они, разумеется, никак не шли в сравнение с теми попойками, которые устраивал какой-нибудь удачливый старатель в бурные дни кулгардийского процветания. Динни помнил, как Большой Мак и его товарищ продали свои участок за двадцать тысяч фунтов стерлингов, промчались по городу на шестерке лошадей, взяли приступом трактир Эллиота, раздобыли откуда-то духовой оркестр и поили всех шампанским до утра.
Динни был и на той знаменитой пирушке, которую закатили лондондеррийские ребята, когда продали Золотую Скважину, и помнил, как Фло Робинс, самую популярную в то время официантку, выкупали в шампанском! Но чтобы нашлись такие олухи, которые — пусть даже очумев от виски — стали бы прикуривать сигару или разжигать трубку пятифунтовой бумажкой, это уж враки, говорил Динни. Может, какой-нибудь шут гороховый и выкинул такую штуку, чтобы похвалиться своими деньгами, но Динни этого видеть не приходилось.
Старик Мэт Лаверс, работавший теперь дворником в гостинице «Восходящее солнце», хвастал, что он мыл ноги шампанским, когда ему однажды посчастливилось напасть на хорошую жилу. Мэт женился на официантке и перевел на нее все деньги, а она сбежала с каким-то молоденьким англичанином. Да, да, женское коварство — вот что доконало его, а виски здесь ни при чем, божился Мэт. После исчезновения жены Мэт пил беспробудно, и Динни говорил, что это сведет его в могилу.
В Курналпи или в Кэноуне тоже бывали случаи, когда какой-нибудь золотоискатель, одурев от удачи и попоек, принимался стрелять из пистолета по бутылкам на полках за стойкой, отбивая горлышки. Но в Хэннане пирушки уже давно не сопровождались таким буйным разгулом в стиле «плевал я на то, сколько это стоит». Дни, когда старатель получал огромные деньги за богатое месторождение, навеки, казалось, отошли в прошлое. Быстрое истощение залежей Лондондерри, Богатства Наций и Карбина заставило возможных покупателей проникнуться чрезвычайной осторожностью. А когда начался застой, к любому предложению о продаже участка стали относиться с недоверием.
Два-три рудника перешли из рук в руки, да несколько старателей, притащившихся с отдаленных участков, получили чистоганом за свое золото. Но общий застой в делах заставлял отказываться от прежних безумств; старатели предпочитали теперь вкладывать свои денежки в какое-нибудь солидное предприятие вроде трактира или плодородного участка земли, вместо того чтобы пропивать их с товарищами за одну ночь на веселый старый лад.
Но когда Билл Король и Кварц-Обманка явились в Калгурли из Мульгабби, где они продали свой участок английскому синдикату за шесть тысяч фунтов стерлингов, все заговорили о том, что Билл собирается закатить попойку у Мак-Суини. Едва слух об этом распространился по городу, все повалили в трактир.
Собрались почти все старожилы прииска: Динни и Сэм Маллет, Тупая Кирка и Большой Джим, Клери Мак-Клерен и Янки Ботерол, Тэсси Риган и… словом, целая толпа.
Билл Король был широко известен тем, что устраивал попойки всякий раз, как только ему представлялась такая возможность. Он приехал на прииски в 1893 году и был сначала погонщиком, потом напал на хорошую залежь в Кукини и полновластно распоряжался там, сунув за пояс револьвер и сворачивая на сторону скулы каждому, кто пытался усомниться в его правомочиях. Билл требовал, чтобы его называли «Королем Кукини» и держал лагерь в порядке, подобно тому как Миллз из Курналпи делал это на своей стоянке.
Джек Миллз завоевал уважение всех золотоискателей в Курналпи. Этот человек чист, как стеклышко, говорили про него, вот уж на кого можно положиться, что он по справедливости рассудит любой спор — будь то из-за карт или из-за участка. Но Билл Король был парень бешеный и задиристый. И слишком кичился своей меткостью: не раз, желая показать какому-нибудь надоедливому пришельцу, кто тут хозяин, он пускал в него пулю с таким расчетом, чтобы она пролетела у того возле самого уха.
В конце концов он попал в скверную историю, когда в Кукини, во время потасовки, разгоревшейся при игре в ту-ап, пуля рикошетом угодила в одного парня и убила его наповал. Ребята поймали шулера, который, пользуясь сумерками, играл монетой о двух решках, и начали его тузить, а Билл решил, по-видимому, вмешаться и навести порядок. Впрочем, когда Билла арестовали по обвинению в убийстве, против него не нашлось ни одного свидетеля.
На выручку Биллу пришел Кварц-Обманка: он взялся вести дело и доказал, что в тот вечер, когда произошло убийство, Билл находился за несколько миль от лагеря. Билл в самом деле уходил в разведку с двумя старателями, которые клялись, что они забрели глубоко в заросли и вернулись на стоянку только к утру. Не нашлось ни одного человека, который захотел бы подтвердить, что пуля, уложившая на месте шулера, несколько дней подряд обиравшего лагерь, была пущена Биллом Королем. Билла оправдали, и он вернулся в Кукини с триумфом.
Тем не менее его авторитет несколько пошатнулся. Кварц-Обманка был в какой-то мере тому причиной. Никто не любил Кварца-Обманку, и после этого происшествия он присосался к Биллу, как пиявка. Оба старателя, работавшие вместе с Биллом, решили отделиться и ушли вдвоем в разведку.
Участки были выработаны. Кукини опустел, и Билл с Кварцем-Обманкой вытащили заявочные столбы и пришли в Кэноуну как раз в тот день, когда поход в Долину Смерти был уже в полном разгаре.
Не кто иной, как Билл Король со своей компанией, подстрекнул старателей против отца Лонга и вынудил у него какие-то признания относительно таинственного самородка. Когда же и после этого никаких признаков золота обнаружено не было, Билл и его ребята уже готовы были заставить священника поплатиться за свои слова, но тут вмешался Том Дойль: он выставил старателям хорошую выпивку и убедил их сохранять уважение к сану.
Том поздравил Билла с успешной очисткой городского предместья, когда тот взял приступом притон одного француза, державшего в какой-то грязной лачуге на окраине Кэноуны четырех японок. Ребята не желают терпеть такого безобразия, заявил Билл: этот жирный боров морит женщин голодом, тянет из них все жилы, а сам только с боку на бок переваливается. И вот старатели перебили все окна и посрывали двери в лачуге, а Билл, загнав этого прохвоста в угол, изрешетил вокруг него пулями стены. Француз дал тягу, оставив японок вести дела на свой страх и риск. Впрочем, этому тоже скоро был положен конец. Том весьма серьезно относился к своим обязанностям мэра города. Полиция удалила японок, когда их пребывание в городе стало, по словам Тома, «угрозой для доброго здоровья наших граждан».
Можно себе представить, какая поднялась суматоха, когда сам мэр был арестован по обвинению в убийстве! Он, Чарли Кустолаз и Дэн Альвес принимали участие в потасовке, в которой был убит Дуг Говард. Кварц-Обманка и на этот раз сумел, по-видимому, дать обвиняемым дельный совет, и когда они были освобождены, поставил это себе в заслугу. Все знали, впрочем, что Кварц-Обманка не просто доморощенный приисковый стряпчий; он был некогда весьма известным лицом в юридическом мире, но лишился адвокатских прав за присвоение вверенных ему денег, после чего и прибыл на прииски в 1893 году.
Кварц-Обманка носил прежде имя Квартермана и сейчас еще при случае строил из себя джентльмена. Никто, однако, глядя на грязного смешного старика с блестящей круглой лысиной и крючковатым носом, не мог поверить, что он носил когда-то хороший костюм и служил украшением респектабельных гостиных. Он был сметлив и хитер, никогда не лез за словом в карман, и про него говорили, что ни в выносливости, ни в уродстве он не уступит верблюду.
Кварц-Обманка — это самое что ни на есть подходящее для него имя, говорил Динни. А получил он его за то, что бросил в пути своего товарища: удрал, забрав с собой все продукты и воду. Такого преступления ему никогда не забудут и не простят. Кварц-Обманка клялся, разумеется, что он поделил продукты и воду поровну, прежде чем отправиться за помощью. Его товарищ Джек Белл, говорил он, так ослаб от дизентерии, что не мог двинуться с места. Он оставил Джека около большого выхода на поверхность пустого кварца, в ста пятидесяти милях от Финиша. Но туземцы, которые наткнулись на умирающего старателя, утверждали, что его мех для воды был пуст, а следы белого человека, который ушел оттуда, — совсем свежие.
Чарли Квартерман клялся, что туземцы сами украли продукты и воду, которые он оставил Джеку.
