какой он стремится, и, во всяком случае, исполнить свое давнее обещание и съездить с ним в Ворринап.
И это было бы не трудно осуществить, не повздорь она с Пэдди Кеваном. Теперь, когда Салли лишилась денег, которые он платил ей за стол и квартиру, ей уже не удастся ничего отложить. Впрочем, у нее есть небольшие сбережения — те, на которые она рассчитывала послать Дэна в сельскохозяйственный колледж.
Раз эти деньги не понадобятся Дэну на учение, она вполне может истратить их на него же — пусть мальчик отдохнет, как ему давно хотелось. Что за удовольствие будет поехать вместе в Ворринап! В какой восторг пришел бы от внука дед, узнав, что мальчик всей душой тянется к Ворринапу, тогда как его собственный сын, Боб, только и думал, как бы вырваться оттуда. Жизнь в этой лесной чащобе отнюдь не прельщала ее старшего брата, когда он, окончив школу, вернулся домой. С какой радостью он ухватился бы за возможность учиться в университете; но он должен был помогать отцу, а после его смерти взять на себя заботу о матери и сестрах.
Бедняга Боб, как жестоко обходится жизнь с людьми! Салли надеялась, что Дэну никогда не придется заниматься тем, к чему у него душа не лежит. Возможно, он будет даже полезен Бобу, и Боб будет только рад, если Дэн поселится у них. Салли представила себе, как Дэн хозяйничает в Ворринапе. От этой картины, которую она увидела, точно наяву, у нее даже дух захватило и забилось сердце, как будто это и в самом деле могло случиться.
— Знаешь что, Дэн, — сказала она сыну, очнувшись от своих размышлений и стараясь говорить по обыкновению ровно и спокойно. — Я собираюсь написать тете Фанни, что нам хотелось бы навестить их во время школьных каникул.
Глаза Дэна загорелись.
— Неужели ты и вправду надумала поехать, мама? — спросил он, задыхаясь от счастья.
— Погоди радоваться, — предупредила его Салли. — Ведь мы еще не получили приглашения; да, кроме того, надо отпраздновать свадьбу Дика. И потом, если будет война…
Дэн кивнул.
— Понимаю, нельзя же уезжать, когда Лал…
— Неужели он пойдет? — воскликнула Салли дрожащим голосом.
— Конечно, пойдет, мам, — беспечно отвечал Дэн. — Я бы сам пошел, будь я постарше.
— Не смей говорить таких вещей! — прикрикнула на него Салли. — Ты понимаешь, что значит война, Дэн? Сотни молодых людей — таких, как наш Лал, — станут убивать друг друга. Сколько раненых будет в страшных муках лежать на полях сражений и в госпиталях…
— Верно, мама, я и не подумал об этом. — Лицо Дэна омрачилось. — Но полковник де Морфэ говорил…
— Так он уже полковник? — спросила Салли, не поднимая глаз от шитья. — Однако он не теряет времени даром, всюду умеет устроиться.
— Лал говорит, что он уже несколько лет служит в ополчении, а недели две назад появился у них в лагере в чине полковника. Набирал людей для кавалерийского полка.
— Ну, так что же сказал Фркско? — нетерпеливо спросила Салли.
— Он сказал, — ответил Дэн, радуясь случаю блеснуть своей осведомленностью, — что Германия поддерживает Австрию, и Англии придется либо разбить Германию, либо расстаться со своими колониями. Может быть, даже с Австралией.
— Не верю я этому, — заявила Салли. — И вообще — откуда ты знаешь, что и как он говорил?
Дэн просиял.
— Его машина завязла в грязи на дороге, как раз когда мы выходили из школы. Ребята и давай подсмеиваться: «Почем, мол, драндулетик?» А один говорит: «Не сбегать ли нам, мистер, за стариной Шэком? Пусть приедет на своей лошадке и вытащит вас».
У старика Шэка, известного в городе пьяницы, была лошадь и тележка, на которой в редкие дни протрезвления он разъезжал по окраинным улицам, собирая всякий хлам.
Салли улыбнулась, представив себе, как Фриско сидит в своей новенькой машине, которой он так гордился, и мальчишки насмехаются над ним.
— Ну, а мы с Ниппером, — продолжал Дэн, — решили помочь ему, авось прокатит потом. Подошли к нему, Ниппер и говорит: «Может, помочь вам, сэр?»
«Разумеется! — сказал полковник де Морфэ. — Становитесь все сзади и толкайте машину». Мы мигом собрали ребят и принялись толкать что есть мочи, пока мотор снова не заработал.
«А ну, прыгайте!» — закричал полковник де Морфэ. Мы залезли в кузов, и он прокатил нас по всему городу, мам.
Как это похоже на Фриско, подумала Салли, — насажать полную машину ребят, чтобы все видели, какое у него доброе сердце! Правда, для многих из них это было настоящее событие: ведь, пожалуй, они отроду не ездили в машине.
— Я захватил место как раз рядом с ним, — продолжал Дэн. — Он меня и спрашивает: «Как тебя зовут, мальчуган?» — «Дэнис Гауг», — говорю. «Вот как? — сказал он и засмеялся. — Кланяйся маме и скажи, что я жду ее в гости на новогодний вечер».
Салли зарделась, глаза ее блеснули.
— Какая наглость! — с сердцем воскликнула она.
— А почему, мам?
Мать опустила глаза под открытым, пытливым взглядом сына.
— Видишь ли, мистер де Морфэ был нашим другом, давно еще, в Хэннане, — в замешательстве пояснила она. — Но я не могу ему простить, как он поступил с Диком в Сиднее.
— А он плохо с ним поступил? — спросил Дэн.
— Очень, — сердито отозвалась Салли. — Взял и уволил без всякого предупреждения. Пусть Дик сам на это напросился, но Фриско знал, что у него нет ни пенса за душой. Дику тогда пришлось изрядно намыкаться, пока он добрался до дому.
— А я и не знал этого. Понятия не имел, что он так обошелся с Диком, — пробормотал Дэн. — Я бы не полез в его проклятый автомобиль, если б знал, мам.
— Ну, а что еще говорил мистер де Морфэ? — уже спокойнее поинтересовалась Салли.
— Он сказал еще, что, если будет война, ему, возможно, придется продать машину. Он и чин полковника получил оттого, что на войну пойдет. Говорит, что он старый вояка — когда-то в Мексике служил солдатом.
— Не дай бог, если начнется война и такие люди, как Фриско, будут руководить ею! — воскликнула Салли.
Когда Моррис вернулся домой, Салли подала ему чай и за столом завела разговор о войне. В городе столько слухов… Как он думает, будет война или нет?
По всей видимости, будет, ответил Моррис. И поскольку Англии придется вступить в нее, то, следовательно, и Австралии тоже. Создавшееся положение сильно тревожило Морриса. Впервые за много лет он рассуждал как англичанин — вспомнил, что когда-то был солдатом. Об атом не знали даже его сыновья. Моррис никогда не рассказывал им ни о своем доме, ни о своих близких, вообще ни о чем, что было связано с его жизнью на родине. Но сейчас Салли чувствовала, что на него нахлынули воспоминания.
Когда они легли, Моррис заметил, что он уже, конечно, стар, чтобы воевать. К тому же его в свое время выгнали из полка. И тут он впервые рассказал ей, что заставило его уехать в Австралию: он продулся в карты и, чтобы заплатить долг, взял деньги из кассы спортивного клуба своего полка. Его разжаловали и выслали на поселение в колонии, с тем что со временем, искупив свою вину, он вернется домой.
После смерти отца Моррис потерял всякую связь с сестрами и братьями. Да ему и не хотелось ее возобновлять: кому он нужен там в Англии? И все же ему было горько сознавать, что он, мужчина, не пойдет защищать свою родину, если начнется война. Только это, казалось, и волновало Морриса.
— Но ведь, случись война, Лал ни за что не усидит дома, — в отчаянии сказала Салли. — Боже, Моррис, что мы будем делать, если Лалу придется участвовать в этой драке?
Она тихо всхлипывала на плече у Морриса, пока он не уснул. Сама она долго не могла сомкнуть глаз.
