появления дупеля.
Вчера я забыл отметить, что Ромка во время длинной подг водки к бекасу оглянулся на меня. Это, по- моему, является намеком на способность собаки к анонсу. И потому каждый раз, когда будет из-под него убита птица, кроме обычного «лежать» и потом тихо подводить и стоять над убитой и, особенно раненой птицей, я буду еще и отзывать. Пользоваться буду каждым подстрелом и потом, когда наладится, стану отзывать с крепкой стойки по дупелю… Между прочим, сегодня некоторые бекасы выдерживали близкую стойку совсем под дупеля.
Тяжело все-таки охотиться с молодой собакой: постоянная тревога за собаку страшно горячит, когда хочется и убить. Я из-под Ромки то и дело пуделяю, а бывает, и еще хуже. Вот, например, вчера Ромка ушел далеко, я долго свистел его, наконец, он, не дойдя немного, снова замешкался и закопался, не слушая меня. Я разозлился и крикнул вне себя: «Куда, негодяй!» От моего крика возле него вылетел бекас. Я еще больше рассердился и еще громче крикнул, и еще один бекас вылетел, и потом третий. И ни по одному я не стрельнул, потому что весь отдался собаке, и она была не виновата, она не шла, потому что чуяла бекасов. Такого много бывает…
Я думаю о В. А-е, что у нее уже нет совершенно натуры: вся натура съедена искусством, натура пошла на жесты. И вообще искусство питается натурой, да, к счастью, не всякая натура легко поддается (в народе: «натуристый человек»).
В досаде на Ефросинью Павловну я что-то сказал не то о «женской логике», не то еще что-то вроде этого обыкновенного, а Петя вдруг выпалил: «Нет, мама, правда: это уже доказано, что мозг женщины весит меньше мужского». Надо бы ответить Павловне: «Все это верно в общем, милый мой, бывают очень тяжелые мозги, да вот не знаю, как твои, а кроме того, мозги могут быть тяжелы, а человек живет глупо».
Пошлость этого веса женских мозгов по силе своей равняется только «происхождению человека от обезьяны», то и другое поразительно быстро усваивается невежественной публикой и служит первым признаком грубейшего мещанства среды. В нынешних школах 2-й ступени с наплывом в них деревенщины очень развивается в мальчишках презрение к «девчонкам», и эта деревенщина в них культивируется, подпирается мерзостью научных выкладок, составляющих евангелие невежества.
1) Человек происходит от обезьяны.
2) Мозги женщины весят меньше, чем мозги мужчины.
3) Любовь — абстракция полового чувства.
4) Гуманизм — идеалистическая надстройка над экономическими отношениями.
NB — Вспомнить другие заповеди.
Турухтаны, которые стайками и в одиночку вдруг показались на тех местах, где все лето не было ни одного, вероятно, принадлежат к тем известным холостым кочевникам, перелетающим почему-то на болотных пространствах с места на место. Но, в сущности, ведь и все кулики склонны к кочеванию, как рано, например, исчезает от нас кроншнеп. А перемена дневок и ночевок бекасов? Вот из-за чего, по-моему, главным образом, охота на простую дичь интересней, напр., чем на тетеревей.
Население болот постоянно меняется, прибывает, убывает. Приходя утром к краю известного ежедневно посещаемого мной болота, я жду сюрпризов.
Но в лесу глухари, тетерева, рябчики в несколько посещений бывают сосчитаны, на них скоро начинаешь смотреть, как на кур, и радуют только случайно пройденные.
Вот, например, в кустах на берегу болота, где я стрелял ежедневно бекасов, есть спелый выводок тетеревей, и я не могу собраться его разбить, потому что эта охота по знакомым птицам — не охота. Я оставляю тетеревей возле себя приезжему охотнику, который примет их за «находку», за свое «счастье». Чувство охотника связано с чувством перемены, это чувство живое, как радость: или я странствую, или птица странствует. Так, болото сидящему на месте гораздо интересней, чем лес. Для меня существует два рода охоты: 1) Вся промысловая охота и 2) Охота на бекаса с собакой.
Говорят: «как художник» и «как человек» — что это значит? Я думаю, что «как художник» — это значит… вот, что это значит? но «как человек» это я понимаю, это значит как существо, живущее в себе, т. е. имеющее сокровенную натуру, прикосновенную к другим личностям не посредством дела своего (как художник), а прямо («по-человечески»).
Почему охота — дело мужское: взял и пошел к новому. А дальше чувство радости в мечте о постоянстве: да, чисто мужское: взял и пошел к новому месту. И вот почему неприятна женщина-охотник, а не потому что мужчина узурпировал права.
Не знаю, будет ли это верно для всех, но мне так представляется, что вся наша радость на земле бывает от друга, если же кому не удается найти себе друга среди людей, то иной делает себе друзьями животных — от кошек и собак — и до всего сущего, так что обнимает дружески все на земле: и солнце, и луну, и горы, и мельчайший жгуток подорожника на своей тропе. Таких людей, не умеющих устроить себе счастье, таких обиженных, что его даже не замечают, называют, смотря по силе способностей, чудаками или художниками. Их большое значение в том, что, созерцая их творения, в сущности, счастливые люди начинают замечать свое счастье, понимать его и делать жизнь на земле.
Получил книжку «Новый Мир» и удивился: там Воронский! Он пишет о Льве Толстом, но не забывает и Бабеля. Едва ли свою собственную, но все равно глубокую высказывает мысль: «Творческий акт есть акт, в котором (стиль семинариста Воронского), надо сказать: «в творческом акте принял участие и художник, и его модель».
