Глава 10. Былины обретают почву: дунайская Русь в исторических источниках
Как ни странно, такие данные есть. А. В. Назаренко собрал впечатляющую подборку упоминаний в средневековых верхненемецких документах о некоей Руси на Среднем Дунае. В одной из грамот Людовика Немецкого упомянута «Русская Марка», располагавшаяся на южном берегу Дуная. Несколько северо- западнее в Дунай впадала речка Русская Мюль (ныне Гроссмюль, по созвучию). А. В. Назаренко выявил целый ряд топонимов и антропонимов, упоминающихся в верхненемецких средневековых документах, производных от слова «русский, Русь».
Сам А. В. Назаренко объяснял появление этих топонимов активной торговлей с Киевской Русью, которую вели немецкие города на Верхнем Дунае. Подобное толкование трудно рассматривать всерьёз. Для этого русские торговцы с берегов Днепра должны были стать постоянными гостями в верховьях Дуная ещё в 863 г., в то время как, по русской летописи, русы тогда ещё не появились в Поднепровье. Первые достоверные греческие сообщения о русах относятся к этому же времени. Так что русы были в этот период на Днепре пришельцами, и пришельцами недавними. Более того, «маловероятно, что топонимия, содержащая в основе этноним русь, оставлена заезжими купцами из Киевской Руси. Она — несомненный свидетель проживания в этом регионе славянского населения», — пишет археолог В. В. Седов. Существуют и другие сведения о дунайской Руси, уже совершенно не укладывающиеся в концепцию Назаренко: венгерские документы XI века называют Имре Святого «герцогом русов»; араб Идриси, наряду со столь часто упоминаемыми в арабской литературе «тремя видами русов», локализируемыми обычно в Восточной Европе, называет и «других русов», живущих рядом со «страной Ункарайа», то есть Венгрией. Оба эти сообщения (вкупе с другими здесь не упоминаемыми за недостатком места) предполагают некий достаточно крупный заселённый русами край в Центральной Европе, а сообщение верхненемецких документов чётко определяет расположение этого края. В своей ранней работе А. В. Назаренко, исходя из формы этнонима «русь» в верхненемецком языке, предположил, что этноним этот участвовал в верхненемецком передвижении согласных, что позволило ему датировать этот этноним временами не позднее VI–VII веков. Впоследствии он отказался от этого заключения, поскольку, по его словам, «приходится допускать одну из двух (равно маловероятных) возможностей: либо древнерусское русь и древненемецкое Ruzz — развивались независимо друг от друга… либо древнерусское русь явилось заимствованием из древневерхненемецкого». Думается, подобная дилемма вызвана представлением о непременно восточноевропейском происхождении славянской Руси. Назаренко, как и многие другие исследователи, мечется в поисках истоков Руси между Поднепровьем и Скандинавией, упорно не желая замечать многочисленных свидетельств существования русов между Дунаем и южный побережьем Балтики.
Тем не менее дунайская Русь — реальность, неоднократно засвидетельствованная источниками. Историкам, не склонным соглашаться с очевидно несостоятельной попыткой «объяснить» «русские» названия, прозвища и имена на среднем Дунае появлением там киевских купцов, приходится искать какие-то иные объяснения. Так, В. В. Седов предполагает, что сармато-славянские русы вкупе с антами попали на средний Дунай в составе «антской миграции». То, что анты были нередкими гостями в тех краях, отрицать не приходится — они даже отразились в местном фольклоре в значении великанов. Однако более состоятельной представляется версия Э. Цельнера и А. Г. Кузьмина, которые указывают на существование буквально в тех же местах в эпоху Великого переселения народов варварского «королевства» ругов, которое часто называют Ругиландом. Последний топоним представляет собой название, данное этой стране германоязычными лангобардами. У нас нет данных, говорящих о том, что сами руги говорили на германском языке и называли себя ругами, а свою страну — Ругиландом. Иордан прямо отделяет ругов от германцев. Само название «руги» мы встречаем лишь у римлян, получавших сведения о носящем его народе через посредство германцев, либо у латиноязычных германских авторов Средневековья. Таким образом, в слове «руги» можно видеть типичное данное со стороны название народа, к тому же возникшее через двойное посредство чуждых ему языков — германского и латинского. Проще говоря, народа, называвшего себя ругами, не существовало, как не существовало народа, называвшего себя «урус», «зюч» или «рашен». «Руги» латиноязычных историков называли себя русами.
В средневековых латиноязычных германских источниках ругами всегда именуют русов. Широко известно упоминание княгини Ольги, Елены в крещении, как «Елены, королевы ругов» в «Хронике продолжателя Регинона». В Раффельштетенском торговом уставе (904) упоминаются «славяне из ругов», приезжающие в этот верхненемецкий город с торговлей. Назаренко колеблется, не торопясь причислять отождествление русов и ругов к «книжной» этнонимии, базирующейся на простом созвучии. «Практически все случаи его употребления так или иначе связаны с автопсией (то есть сообщениями очевидцев. —
Дунайская держава ругов засвидетельствована в источниках с начала III века по 80-е годы V в., когда её захватил правитель Рима Одоакр, также руг по происхождению. Более чем возможно, что на этом её историческое существование не прекратилось, просто дунайские руги-русы перестали выступать, как самостоятельная политическая сила. В следующем столетии русы, вкупе с соседними славянскими и неславянскими племенами попали под власть авар, от которых и могли позаимствовать титул кагана, засвидетельствованный у русов хронистами того же Людовика Немецкого. Вспомним, что в летописях Тифлисского собора и у византийца Манассии славяне в войске авар 626 года отождествляются именно с русами, и именно там, в Центральной Европе, судя по всему, помещал Захария Ритор свой «народ рус». Географическое расположение державы ругов-русов вполне соответствует как «Русской марке» и области «русских» топонимов на Среднем Дунае, так и «Русиналанду» «Тидрек саги» вкупе с третьим слоем былинной географии. Именно руги-русы враждовали и с Аттилой, и с Теодорихом, Тидреком, Дедриком, как это и описано в «Тидрек саге». Немалая часть русов могла после падения их державы отступить к своей прародине у южных берегов Балтики, где располагался их остров Рюген, «остров русов» арабских географов. С собою они могли унести эпос — впрочем, при поддержке связей с прародиной, эпос мог попасть на берега Балтики и раньше, как попали в скандинавские саги эпические предания дунайских германцев, легшие в основу саги о Вольсунгах и героических песен Старшей Эдды. И уже отсюда, вместе ли с первыми вендскими колонистами или со второй волною переселения — так называемого «призвания варягов» — попали в Восточную Европу.
На этом история эпоса, разумеется, не закончилась. В IX–X вв. пришедшие в Восточную Европу руги- русы оказались в состоянии почти постоянной войны с Хазарией, Византией, дикарями тюркской степи и финноугорского леса. Это не могло не оказать влияния на завершающееся формирование сюжетов и образов русского эпоса. Последующие эпохи вносили в него изменения исключительно на уровне словарного набора, имён и названий, не принося новых сюжетов и героев. Но эта тема требует особого исследования.
Пока можно подвести итог. Этнографические особенности социокультурной архаики в былинах и параллели былинам в эпосе славянских и скандогерманских народов Средней Европы позволяют нам говорить о них как о племенном эпосе варягов-руси, известных в западных латиноязычных источниках, как руги. Сравнительный анализ данных русских былин и параллельных им данных среднеевропейских эпосов позволяет предположить, что первоначальной темой этого эпоса были столкновения русов с готами и гуннами на Среднем Дунае во времена Великого переселения народов (и, естественно, «мирные» темы внутриплеменной жизни). При переселении на восток Европы русы включили в свой эпос предания родственных им вендских колонистов — ильменских словен и кривичей, повествующие о деяниях героев- эпонимов этих племен — Словея-Словена, его сына Волха и кривичского князя Микулы. Сами былины оказываются ценным историческим источником, недвусмысленно свидетельствующим в пользу тождества ругов и русов и, следственно, происхождения Руси с южных, славянских берегов Балтики, Варяжского моря.
