- 1
- 2
Александр Прозоров
Голубенькие глазки
Он сидел на рынке за прилавком с таким видом, будто оказался здесь случайно, просто присел отдохнуть и все выставленные безделушки не имеют к нему самому ровно никакого отношения. Мужик, несомненно, собирал таким образом на выпивку – заношенное до невозможности пальто, засаленная вязаная шапочка, мятые брюки и стоптанные армейские ботинки уверенно подтверждали эту мысль. Интересно, откуда у него оказались эти густо смазанные дверные петли, ригельный замок и полная коробка дюймовых гвоздей? Влез, поди, в чью-то пустующую дачу и уволок все, что под руку попалось.
Еще он продавал плоскую бутыль из тонкого прозрачного стекла. В бутыли плавали глаза. Глаза, сделанные столь аккуратно, что казались настоящими.
Я взял бутыль в руку, наклонил; глаза, чуть колыхнувшись, продолжали смотреть прямо перед собой – наверное, в них был вделан балласт, заставляющий плавать строго в одинаковом положении. Я представил себе их немигающий взгляд за стеклом книжной полки – на бабенок должно производить убийственное впечатление. Словно наяву послышались их испуганные вскрики и вызвали невольную улыбку.
– Сорок пять, – сказал он, не шелохнувшись, будто меня и не существовало.
Водка в соседнем ларьке стоила тридцать два рубля.
– Тридцать два, – предложил я.
– Сорок пять, – повторил он, поглаживая прилавок, и честно объяснил: – закусон тоже купить надо.
Против подобного аргумента возразить было нечего.
Ночью послышался стук в окно. Я высунул из-под одеяла голову. С книжной полки таращились глаза, деловито тикал будильник, призывно поблескивала в неясном свете уличного фонаря бутылка 'Чинзано'. Жалко, пустая.
Тишина. Да и кто может стучать в окно третьего этажа? Померещилось.
Я вновь уполз под одеяло и тут же услышал стук. Я затих. Оглушительно щелкали часы, с посвистом шелестел за окном ветер, таинственно поскрипывал паркет. Жалко, что бутылка пустая, 'Чинзано' – лучшее снотворное. Отблеск на бутылке на мгновение исчез, словно перед окном кто-то прошел, заслонив фонарь, и вновь послышался стук.
Я встал, завернулся в одеяло и отодвинул легкую тюлевую занавеску. За окном блеснуло оскалом безгубого рта слепое лицо. Вместо носа темнел провал, лохмотьями висела кожа, волосы покрывали голову отдельными клочками, а проплешины сливались в жутковатый рисунок. Тело казалось изможденным до крайней степени, оно было серым, выпуклости – черными, словно кто-то прошелся паяльной лампой.
– Глазки мои, глазки, – прохрипело существо и протянуло костлявые руки. Пальцы деревянно стукнулись о стекло. Я шарахнулся назад и рухнул на пол.
В окно опять постучали.
Третий этаж. Бред. Не может быть. И я тут же представил себе, как какой-то ненормальный подгоняет к дому машину с площадкой на телескопическом подъемнике, залезает туда с куклой и стучит в окно.
Ну, сейчас он схлопочет!
Лихорадочно натянув брюки, я открыл дверь, побежал вниз по лестнице, выскочил на улицу – и увидел, как навстречу, вытянув перед собой руки, топает существо из-за окна. На меня словно обрушили ушат воды пополам со льдом. Через мгновение я уже захлопнул дверь в квартиру, а еще через минуту в дверь заскреблись, тихонько подвывая:
– Глазки-и-и, глазоньки-и-и…
Я осторожно отошел в комнату, вскрикнул, встретив бессмысленный взгляд из бутыли, нырнул под одеяло и крепко зажмурил глаза, шепча:
– Это сон, мне снится-снится-снится…
Утром, при ярком солнечном свете, кошмарный сон показался даже интересным. Весь день я шутил сам с собой по этому поводу, но когда стало темнеть, не выдержал и убрал бутыль с глазами в бар.
Было тихо и спокойно. Очень тихо и очень спокойно – пока радио не поздравило с полуночью. В тот же миг в окно постучали. Я заорал и спрятался под одеяло.
Встав поутру, я взял бутыль, вышел во двор и бросил ее в наполовину залитый водой люк. Бутыль невыразительно булькнула и пошла на дно.
Теперь я буду спать мирно и безмятежно.
Полночь я встретил на этот раз с улыбкой и, услышав скрип открывающейся форточки, сперва не понял, в чем дело. С сухим стуком на пол свалилось тело, я увидел, как встало на ноги и, слепо вытянув руки, заковыляло ко мне все то же ужасающее существо.
– Глазки, глазоньки-и-и…
Я без труда увернулся, но оно вновь и вновь начинало свое целеустремленное движение. Мы играли в пятнашки до самого утра. С первым лучом солнца существо, кряхтя, вылезло обратно в форточку.
Я издал облегченный писк и вздрогнул, увидев в зеркале свое отражение – волосы поседели.
Чуть не всхлипывая, я соорудил из швабры, куска проволоки и авоськи некое подобие сачка, побежал на улицу, выловил из люка бутыль с глазами и вечером повесил за окно.
– Глазки, глазоньки-и-и..! – услышал я в полночь, потом скрипнула форточка, и об пол стукнулось тело.
– Чего тебе надо?! – заорал я. – Я же отдал тебе глаза!
– Да, – согласилось существо, – отдал. Теперь я тебя вижу.
- 1
- 2