целительной. Увы, у Эшнуна Ниназовича идея поддержки не нашла. Но для проведения корсовинга эта ямка оказалась просто идеальным местом.
Повернувшись, Кро опрокинулся на спину, провалился вниз чуть не по пояс, но затем спружинившие стебли снова вынесли его вверх, удержав лишь немного ниже уровня земли. Рядом присела Генриетта, взяла его за руку:
– Надодух, похоже, уже спит, счастливчик. Ты не беспокойся, я буду рядом. Хорошо? Такой проводник тебя не напугает?
Битали улыбнулся: Вантенуа добилась-таки своего, став напарником при обряде, прочно связывающем людей между собой. Но сейчас у него действительно не было выбора. Вчерашний день пропущен, сегодняшний близится к завершению. Он должен проводить корсовинг сейчас – или остаться без посвящения еще на год. К тому же Генриетта Вантенуа – не самый плохой выбор.
Он слегка пожал ей руку, отпустил, расслабился и начал ритмично вдыхать и выдыхать воздух – глубоко, до самой последней альвеолки, наполняя себя силой и энергией. Через пару минут у него уже привычно закружилась голова, по мышцам побежали колкие искорки, глаза открылись. Ненадолго он различил лицо девушки, но вскоре оно скрылось в мареве силовых потоков, что не вмещались в тело и кружили вокруг, постепенно сгущаясь в плотный вихрь. Битали качнул вихрь влево, вправо. Тот послушался. После предыдущих попыток молодой человек уже успел набраться опыта и ощущал энергетические потоки как часть самого себя. Он мог шевелить потоками с той же легкостью, как рукой или ногой. Кро сосредоточился, свернул вихрь в тугую тонкую струю и направил на палочку. Поток пробивал и ее, и тело юного мага с легкостью – но его сила все же частично задерживалась в палочке, оседала в ней, и то, как скоро она пропитает палочку, оставшись в ней целиком, было всего лишь вопросом времени.
Сколько длилось это накопление силы – понять было невозможно. Во время корсовинга весь окружающий мир точно выпадал из сознания. Все чувства погружались в новый, странный и эфемерный мир энергий, существующий рядом с обычным. Организм, обряд за обрядом привыкая к новому состоянию – к состоянию понимания и управления силами, – поначалу вообще выключался из времени и измерений привычной действительности. Потом начинал разделять чувства, потом совмещать. Обычно к десятому корсовингу каждый колдун уже мог полноценно существовать в истинной реальности, одновременно управляя окружающими силами и устремляя их в палочку, впитывая, становясь сильнее. Затем привыкал к этому состоянию. Далее он обращал на энергетику все меньше внимания и наконец вовсе забывал о такой необходимости. А потому примерно раз в год корсовинг требовалось повторять полностью, все десять сеансов, от первого и до последнего обряда.
Но сейчас Битали только-только перешагнул половину пути и, находясь во власти мира энергий, не мог наблюдать всего, происходившего вокруг. Пронизывавший его и палочку вихрь, скручиваясь в тугую нить, становился все тоньше и тоньше, разлохмачивался на отдельные, убегающие прочь струйки, делался все более блеклым и прозрачным. Одновременно у юного мага успокаивалось, восстанавливалось дыхание. Он начал различать вечернее небо с редкими округлыми облачками, макушки ближних акаций, ощутил сладковатый запах цветущих роз. Тело снова начало слушаться его желаний – и Кро, не дожидаясь, пока нити текущей силы исчезнут совсем, приподнялся, оперся на край ямы, перекатился на траву. Поднялся на ноги. Задумчиво почесал в затылке.
На поляне было тихо и покойно. Между ивами тянулась белая полоса скатерти, заставленной мисками. На некоторых еще оставались кусочки рыбы и мяса, белые кубики запеканки, ровно порезанные бананы и яблоки, желтели дольки апельсинов. От корзинки, стоявшей на уголке этого импровизированного стола, приятно пахло горячим жареным бифштексом. Рядом, положив голову на живот мерно посапывающего Комби, дремал довольно улыбающийся Ларак. Под щекой у Комби подрагивала емкость, очень напоминающая большую резиновую грелку. Цивик и Дубус спали на ивовой постели по обе стороны от раскинувшегося недоморфа. Анита и Генриетта почивали в широких удобных креслах, одинаково уронив головы на плечо. Похоже, два долгих трудных дня и бессонная ночь, подкрепленные плотным ужином, оказались для членов братства Башни буквально убийственными.
– Тоже мне, проводники, – усмехнулся Битали.
Как обычно, после корсовинга состояние его было благостным и даже счастливым. Этот обряд настолько очищал энергетику человека, настолько омывал его душу и переполнял любовью, что после первого корсовинга маг всегда влюблялся в своего проводника. Для Битали это был уже шестой сеанс, поэтому эмоции были куда слабее, но он все равно испытывал сейчас беспредельную радость и нежность – а потому ничуть не обиделся на друзей, оставивших его одного в довольно опасный момент.
– Думаю, это для меня… – Он приоткрыл крышку корзинки, достал стопку порезанного сыра и два крупных куска жареной форели. – Надо же. А пахло, пахло!
Битали пристроился на краю скатерти, неспешно поел, закусив рыбу апельсинами и яблоками, запил соком. Не торопясь обошел поляну, осторожно ведя ладонью по крохотным розовым бутонам. Наклонился к одному, втянул нежный запах.
– Как тут хорошо! Умеет, что ни говори, Надодух с удобствами устроиться. Так бы до утра тут и остался.
Однако солнце неумолимо двигалось к закату, и парк с садом вот-вот должны были перейти во власть метаморфов, многие из которых совсем не умели владеть своим ночным разумом. Членам братства следовало как можно быстрее убираться за крепкие стены замка – но Битали было до боли жаль будить своих друзей.
Пару минут он постоял возле ивы-постели и даже поднял руку, намереваясь дернуть недоморфа за ногу, но все же не решился, вздохнул, перешел к креслу, в котором нашла покой Анита – беззащитная, словно ребенок. Его рука невесомо коснулась пышных распущенных кудрей, скользнула вниз, над ее густыми соболиными бровями, точеным носиком, жаркими губами. Отличница вздрогнула, что-то забормотала, ее щеки заметно порозовели. Но она так и не проснулась, и Кро двинулся дальше, остановился перед Генриеттой, стройное тело которой, заостренное лицо, темные, стянутые на затылок волосы даже сейчас, во сне, выражали стремительность, словно девушка мчалась куда-то через сновидения и грезы. Губы, что подарили ему первый в жизни поцелуй, длинные ресницы, взмах которых всего месяц назад сводил его с ума. Почему же сейчас он не испытывает такого трепета от ее прикосновений? Разве что-то изменилось? Она все такая же, как при первой их встрече, она так же близка и доброжелательна. Она так же готова отозваться на его чувства…
Но почему он больше не рвется к ней всем своим существом?
– Что же ты не осталась проводником рядом со мной, Генриетта? – шепотом спросил он. – Вдруг это вернуло бы все на свои места?
Девушка приоткрыла карие глаза, в них мелькнуло что-то неведомое, она вскинула руки, обняла его за голову, притянула к себе, крепко поцеловала в губы – но вдруг резко отпихнула, испуганно вскрикнув:
– Так это не сон?!!
От неожиданности Кро потерял равновесие и, отступив на пару шагов, плюхнулся на траву, выпачкав ладони зеленым соком, мотнул головой:
– Нет, это корсовинг! И кто-то обещал быть моим проводником!
– Так я… – Вантенуа глянула в сторону ямы и запнулась.
– Ты чего, ты же меня раздавишь! – внезапно возмутился Комби, пытаясь спихнуть с себя Ларака.
– Ой, я, кажется, задремал… – честно признался Ирри.
– Болотные тролли! – раздался голос Надодуха. – Скоро стемнеет!
– Что случилось? – открыв глаза, сладко зевнула Анита.
– Как что?! – спрыгнул на траву недоморф. – Бежать нужно! Со всех ног. А то опять с оборотнями драться придется. Трунио!
Взмахом палочки он превратил скатерть в полотенце и бросил на ветку ивы. Прошел по траве, собирая миски, фантики, салфетки и раскидывая объедки под корни акации, бормоча себе под нос: «Гуля, гуля, гуля».
– Гномам у Тихого лагеря угощение оставить нужно, – напомнила Горамник. – Успеем?
– Молоко я принес, – поднял грелку Ирри Ларак. – Натуральное, ничего не уменьшал и не увеличивал.
Недоморф, завернув мусор в салфетку, подбросил комок, вскинул палочку:
