– А вы не подскажете, где находится моторная палуба?
– Пять-два выше.
– Спасибо, – археолог последний раз оглянулся на створки дверей спасательного катера и пошел от него подальше.
«Пять-два» во фразе белого олима по всей видимости означало, что моторная палуба находится на пятом уровне, но широкая, как две обычных. Поначалу никакого особого отличия моторной палубы от прочих Атлантида не заметил. Ну, потолки повыше, да кольцевой коридор вдоль внешней стены идет. Платон описал почти полный круг вокруг корабля, прежде чем наткнулся на лесенку, уходящую к открытому на высоте трех метров люку. Не мудрствуя лукаво, Атлантида запихал тросточку себе за спину, за пояс брюк, и полез туда.
Диаметр отверстия и уходящей от него трубы только-только позволял протиснуться одному человеку, но археолог не отступил. Он карабкался вперед метр за метром, в сгущающуюся тьму, пока не уткнулся головой во что-то мягкое. Послышался испуганный писк.
– Ой-е-ей, – бесстрастно перевел полилингвист.
Атлантида ощутил снизу жесткий, болезненный удар в подбородок и торопливо попятился:
– Кто здесь?
– Пи-и, пю пи…
– Это я, моторист Пюпи, – перетолмачил ответ лингвист.
В свете тусклой лампочки, горящей где-то в переплетении трубопроводов блеснули темные глаза.
– Очень раз познакомиться, – кивнул Атлантида, пытаясь разглядеть, куда это он заполз.
– Вы заблудились? – корректно поинтересовался моторист Пюпи.
– Я ищу парогенератор.
– А кто получил облучение? – последовал стандартный вопрос.
– Вот, – изогнулся Атлантида и вытащил из кармана самодельный стакан.
Моторист тоже изогнулся, прочертив острием рога возле самых глаз пассажира, извлек продолговатую капсулу и ткнул ею в стекло. Покачал рогами:
– Уровень радиации находится в пределах допустимых норм, – медленно и вдумчиво перевел его короткий писк полилингвист, и после паузы добавил: – Использовалось жаргонное слово.
– А все равно, – махнул рукой археолог, – давай почистим?
– В малой камере, – предложил Пюпи.
– Да хоть в кастрюле, – согласился Атлантида.
Малая камера парогенератора оказалась возле двери лифта, под одной из множества одинаковых декоративных панелей. Платон поставил внутрь стакан, Пюпи закрыл дверцу и ткнул копытом в переключатель. Спустя пару минут дверца сама открылась. Стакан стоял внутри, весь запотевший и горячий.
– Секундочку, – археолог достал флягу и наполнил стакан водой. – А еще разик?
Пара минут, и распахнутая дверца продемонстрировала стакан, кипение в котором постепенно затухало.
– И последняя попытка! – Атлантида извлек на свет горохово-зерновую смесь, и наполнил стакан с кипятком примерно на треть. – Запускаем!
– Так поступать нельзя! – оживился моторист. – Вареное зерно есть запрещается. В нем витаминов мало и зубы без нагрузки разрушаются. Сейчас, я давление повышу… К тому же от горячей пищи нюх портится.
– У меня зубы другие! – Рассольников звонко щелкнул клыками.
– Зубы у всех одинаковые, – Пюпи в ответ продемонстрировал желтые резцы. – При трех поверхностных сейчас готово быстро.
Если «три поверхностных» означали три атмосферы, то каша должна свариться минуты за две – прикинул Платон, и словно в ответ на его слова дверца парогенератора открылась. По коридоры расплылся соблазнительный аромат.
– Попробуешь? – предложил Рассольников.
– Горячее нельзя, – олим засунул нос в самый стакан. – Нюх испортить можно…
Пюпи решительно перехватил горячий стакан раздвоенным копытцем, отсыпал немного каши на поверхность сомкнутого копыта другой руки, немножко выждал, давая ей остыть, и слизнул длинным красным языком.
– Ну как? – с завистью поинтересовался успевший проголодаться археолог. У него на руках не имелось толстых костяных копыт, и схватить горячий стакан руками или высыпать на ладонь исходящую паром кашу он не мог.
– Соли мало.
– А где ее взять?
– В кормушке.
– В кают-компании, что ли?
