и демонстративно не глядя на врачиху, подкрадывался к самочке все ближе и ближе, а та, звучно принюхиваясь, всецело предалась созерцанию потолка.
– Что случилось, сэр Платон? – попытался перекричать сирену Теплер Вайт.
– Не знаю, сэр, – археолог спрятал альпеншток. – Тревога какая-то. Может, в метеоритный поток попали, может, неизвестный объект на курсе, может, авария на корабле случилась. Пошли в рубку, там разберемся.
Они бегом промчались по коридору, ворвались на главный пост управления кораблем и замерли. Здесь шла настоящая битва – за внимание одинокой олимки сошлись в схватке сразу три пары космонавтов. Они скакали по пультам, топтали кресла, колотили копытами по шкафам и стенам, не обращая внимание на сигнал тревоги. Но самое главное – все приборы управления, все мониторы и контрольные панели были закрыты толстыми, прочными, непробиваемыми щитами.
– Ну? – вопросительно поинтересовался миллионер.
– Что ну, сэр? – огрызнулся Атлантида. – Мы, может, через несколько минут в бродячую планету врежемся, или реакторы вразнос пойдут. А какую панель вскрывать, какой пуль, какой монитор – бес его знает.
– Ну так смываться надо! – взревел толстяк. – Тут спасательные шлюпки есть?
– А с этими что делать, сэр? – кивнул археолог на ведущих бой за продолжение рода космонавтов. – Они же погибнут!
– Вы их что, за хвосты в шлюпку стаскивать собираетесь? – саркастически ухмыльнулся Вайт. – Так они же вам ребра и переломают.
Примерно минуту Атлантида колебался, не решаясь бросить корабль с разумными существами на произвол судьбы, но никаких реальных идей на счет всеобщей эвакуации в голову не приходило. Победил инстинкт самосохранения – Рассольников резко развернулся и побежал в сторону спасательного катера, показывая дорогу.
Клавиша рядом со створками была, естественно, закрыта небольшой панелью, но на этот раз Платон не колебался – тремя ударами альпенштока он пробил в стене под краем панели выемку, подсунул туда край клинка и со всей силы навалился на трость. Крепеж жалобно хрустнул – и синий прямоугольник отлетел на пол. Рассольников с силой вдавил клавишу, пропустил миллионера в разошедшийся проход и с надеждой оглянулся: вдруг еще кто-нибудь отреагировал на сигнал тревоги? Однако сквозь вой сирены удавалось пробиться только хрусту ломаемых друг о друга рогов. Археолог махнул рукой и перешел в катер.
– Разберетесь, сэр? – оглянулся на него Вайт, уже занявший одно из двух пилотских кресел.
– Наверняка, сэр, – бухнулся на свободное место Платон. – Катер экстренной эвакуации обязан иметь интуитивно понятное управление и автоматический привод на ближайшую населенную планету. Никто ведь не знает, кто и при каких обстоятельствах в него сядет. Вот, например, эта большая красная клавиша почти наверняка означает старт…
Атлантида ударил по клавише кулаком. Катер ощутимо качнуло. По передней панели пробежала белая полоса и следом за ней вспыхнули звезды.
– Ба, да это иллюминатор! – восхитился Платон. – Смотрите, сэр, это не картинка, это самые настоящие звезды!
– Полетели скорее, сэр! – заторопил толстяк. – Вдруг сейчас рванет?
– Доверьтесь автоматике, сэр Теплер, – предупреждающе вскинул руку археолог. – После того, как в течение пары минут с пульта управления не поступит команда, бортпилот перейдет на аварийный режим и возьмет курс к ближайшему работающему маяку. Терпение.
– Он что, не понимает, что просто так с корабля, не бегут, сэр?
– Нет, конечно, – пожал плечами Атлантида. – Катер экстренной эвакуации слишком тяжел, сэр, чтобы таскать его просто так, на всякий случай. Их и в качестве легких орбитальных транспортов используют, и как корабли планетной разведки, в качестве десантных средств, и как боевые машины, если приспичит, и даже как малотоннажные межзвездные корабли. Чай, запас хода как минимум двадцать парсеков. Вы обратили внимание, что вам кресло по размеру подходит? Они на пилотов в скафандрах рассчитаны. А у олимов в шлем рога влезать должны, вот и получаются почти нормального размера. Значит, возможность разгерметизации…
Но что означает возможность разгерметизации, археолог сказать не успел – катер клюнул носом в сторону и путешественников вдавила в кресла многократная перегрузка.
Глава четыртая
Ершбиг
«Вы выходите из тесного челнока прямо на покрытый густой багряной травой космодром и всей грудью вдыхаете в себя густой пряный аромат леса. Ершбик, планета с двумя космодромами и сто семнадцатью миллионами поселенцев. Здесь время словно нырнуло в прошлое до самой Викторианской эпохи и застыло в ней навсегда. Вы оказываетесь в давно забытом восемнадцатом-девятнадцатом земном веке. Огромные ранчо, многотысячные стада, длинные платья, деревянные дома, белые пароходы с урановыми или термоядерными котлами, простенькие автомобильчики, не способные подняться выше трех метров над землей, ковбои в широкополых шляпах, стремительные просеки дорог, стеклянные окна. Разумеется, жители Ершбика не собираются отказываться от объемки, тоннельных трансгрессеров и фторирования воды, но в остальном патриархальный уклад жизни их вполне устраивает. Им повезло вернуться в далекий восемнадцатый век, и они намерены оставаться в нем навсегда.
Вы выходите из тесного челнока прямо на покрытый густой багровой травой космодром и всей грудью вдыхаете в себя густой пряный аромат леса, цветов, некошеной травы, вы слышите щебет птиц, курлыканье ящериц и нежный звон ветряных арф, вы видите нежное, прозрачное ярко-желтое небо с плывущими по нему пухлыми фиолетовыми облаками, вы ощущаете на своем лице теплые синие лучи полуденного Карлика и думаете – а может, они правы?
– Интересно, почему они взяли именно текилу, сэр Платон? – поинтересовался Вайт, заглотив очередной стакан.
– Потому, что она есть везде, сэр Теплер, – ответил Атлантида и выпил свою порцию.
