Уже через пару минут Шеньшун вернулся, неся несколько желтых плодов размером чуть меньше футбольного мяча, полностью покрытых длинными, похожими на копчики бананов, пипками. Разломал один из них, протянул женщине. Внутри оказалась белая, чуть склизковатая мякоть с редкими черными косточками.
— А это съедобно? — с подозрением поинтересовалась Дамира.
— Конечно, — кивнул нуар. — Разве ты не чувствуешь?
Археологиня не чувствовала, но поверила. Поколебавшись, ковырнула маленько рыхлой плоти пальцем, попробовала на язык. Вкус был как у перезрелого винограда, сладкий и со слабой горчинкой. Уже без дальнейших сомнений она уверенно выгребла ладонью все содержимое, прожевала, отбросила жесткую скорлупу. Шеньшун дал ей еще плод.
— Спасибо, вкусно, — поблагодарила она.
— Их тут много, — ответил он. — Могу принести еще.
— Нет, у меня не такой большой желудок. Две ягодки — и он, похоже, наполнился.
Перекусив, она спустилась к воде, вымыла руки, оглянулась на деревья, посмотрела по сторонам. Решительно раздевшись, Дамира вошла в ледяную воду, торопливо присела, поднялась, отирая тело, руки и ноги, присела еще раз и выскочила на солнце. С тоской посмотрела на драную, замызганную одежду, вспоминая брошенную где-то в отеле сумку с чистым бельем. А также деньгами и документами. Пришлось надевать то, что есть.
Облачившись, она снова присела у берега, пытаясь отмыть кроссовки.
— Если ты решила переправиться, Дамира, то будь осторожна: река глубокая и быстрая, — предупредил сверху Шеньшун. — К тому же, этот берег безопаснее.
— Я хочу хотя бы посмотреть, что на той стороне? — оглянулась на него женщина. — Вдруг ты угадал: прошли века, и человечество уже вымерло? Тогда дорога тоже исчезнет.
— Сама не ходи. Давай лучше я, — сбежал к ней нуар, без спроса подхватил на руки и решительно вошел в воду.
— Зачем? — только и вскрикнула она.
— Так я тяжелее, — до обидного разумно ответил страж богов.
Поднявшись к дороге, на которой имелись четкие отпечатки недавно проехавших колес, они нашли сброшенный под откос, сгоревший джип. Дамира старательно принюхалась и расплылась в улыбке:
— Воняет паленым. Значит, больше полумесяца не прошло. Иначе все давно бы выдохлось, вымылось дождями и заросло травой.
— Я дни не считал, — признался Шеньшун. — Но если мы спали недолго, нас могут еще выслеживать. Пойдем обратно.
На безопасной стороне ущелья Дамира спряталась в тень прибрежных «фикусов», доела последний из принесенных нуаром плодов, а вскоре заметила среди листвы над головой еще один, точно такой же, но еще зеленый. После этого в памяти всплыло и название: «бириба». Инками никогда не культивировался, поскольку не переносит перевозку. Зато из него, по слухам, получается хорошее вино. Если застрянут тут надолго, можно будет попробовать.
— Шеньшун, а где-нибудь под камнями ты летающих драконов сможешь найти? — громко спросила она. — Боюсь, без них нам отсюда не выбраться. Пешком через горы года два топать придется, да еще все селения по ночам стороной обползать. Наши портреты, небось, на каждом столбе давно висят!
Нуар не ответил. Он продолжал колдовать возле деревьев. После долгих уговоров одно из них легло вдоль берега, частью кроны попав в воду. Страж богов пошел вдоль ствола, укореняя некоторые ветви, потом вернулся к комлю, присел, оглаживая кору, что-то нашептывая, прижимаясь лбом, приказывая и упрашивая. Комель громко скрипел, пузырился и выкручивался, превращаясь в малопонятное уродство с торчащими во все стороны короткими пеньками и глубокими трещинами.
Где-то спустя пару часов послышался треск — ствол обломился сперва возле вершины, а чуть позже и около комля. Уродливый обрубок, похожий на полусгнившую корягу, Шеньшун приподнял с одного края, перенес ближе к воде, потом передвинул с другой стороны.
— Дамира, иди сюда!
— Помочь? — Она спустилась к Урубамбе, ополоснула после бирибы руки и подошла ближе.
— Нет, просто стой рядом. — В два приема он дотянул раскоряку до самой реки, спустил на воду, удерживая за более широкий край, и приглашающе кивнул: — Залезай.
Женщина вытянула шею. Изнутри колода оказалась пустой. Не очень просторной — но все же пошире, чем спальное ложе, из которого ее извлекли поутру.
— Ты хоть знаешь, куда ведет эта река? — спросила она.
— В море, — с убийственной правильностью ответил нуар. — Все реки всегда впадают в моря.
— Некоторые текут в озера, — не удержалась от опровержения археологиня, но послушалась, забралась ногами вперед.
Внутри было прохладно, но сухо. Через лаз проглядывался только небольшой кусочек неба и край горного склона. Шеньшун оттолкнул корягу от берега, забрался внутрь, заворочался, устраиваясь рядом. Их уродливое, но довольно прочное плавсредство быстро разогналось и, покачиваясь по волнам, понеслось вниз.
— Не толкайся, — ворчливо потребовала Дамира, вздохнула и продолжила: — Ладно, так и быть. Просвещу дитя пыльного саркофага. Возле Мачу-Пикчу протекает река Урубамба, и плывем мы именно по ней. Урубамба впадает в Укаяли, Укаяли впадает в Амазонку, Амазонка впадает в Атлантический океан.
— Это хорошо. — Нуар оперся подбородком о скрещенные руки.
— Хорошо то, что Амазонка заканчивается в Бразилии, где нас наверняка никто не ищет, не ловит и внимания на нас не обратит. А весело — то, что протяженность Амазонки составляет чуть меньше семи тысяч километров. Если мы будем плыть с той же скоростью, как сейчас, не останавливаясь ни на минуту, чтобы поесть и размяться, наш путь до океана займет ровно тысячу часов. Или примерно… Один год без мелочи. А если вдруг нам захочется кушать — то и все полтора.
— Идти пешком получится дольше, — невозмутимо ответил Шеньшун.
Коряга же, мерно переваливаясь с боку на бок, плыла и плыла, оставляя позади одни километр за другим. Уже через пару часов их река слилась с другой, не менее полноводной, к сумеркам из какого-то ущелья к ним с шумом влился еще один горный поток. Река на глазах становилась не просто полноводной, а широченной. Там, где они спустились на воду, ширина протоки была от силы метров двадцать — а к сумеркам только водная гладь раскинулась от берега до берега метров на сто, а само русло, полное отмелей и наволоков, было и вовсе раза в три шире.
На ночь нуар причаливать не стал, полностью доверившись течению, но, проснувшись утром, Дамира обнаружила, что колода отдыхает на берегу, а ее спутник куда-то пропал. Она выбралась на свет, умылась, растянулась на берегу, греясь под ласковыми лучами солнца. Вскоре пришел и страж богов, выложил перед ней четыре желтых бирибы, сел рядом:
— Ешь, я подкрепился в джунглях.
Он пошарил руками среди камней, выбрал два, прижал к третьему, несколькими сильными ударами расколол тот, что поменьше, выбрал самый лучший осколок, его острой гранью взрезал шкуру одного из плодов и передал женщине.
— А ложку так же ловко ты сделать сумеешь?.. — с надеждой просила Дамира.
— Смогу, но для этого нужно возвращаться в лес, — ответил нуар. — Давай в следующий раз.
— Ладно, — смирилась археологиня с его ленью и запустила руку в плоть… ореха? Фрукта? Ягоды? Хотя какая разница?! Главное, что вкусно.
Когда она подкрепилась и, довольная, отвалилась на спину, раскинув руки, Шеньшун показал на край леса, что заползал на гору по ту сторону реки:
— Сегодня там садились самолеты. Я видел два. Потом один взлетел. Как понимаю, там у смертных находится аэродром, а возле аэродрома — крупный город. Вы ведь строите их только возле больших селений?
— Обычно да, — согласилась археологиня, садясь обратно.
— Ты убедила меня, Дамира. Смертные опасны, — продолжал нуар. — Я не стану более рисковать, я вернусь к усыпальнице без их помощи. Но тебе нечего опасаться. Ты исполнила свою клятву, ты свободна. Я
