— Ты бессмертен? — Похоже, первый ответ Алла Альбертовна пропустила мимо ушей.
— Ерунда. Наглое вранье. Меня уже убивали как минимум три раза. А может, четыре. Так что…
— Хочешь поссориться? — холодно уточнила женщина. — Я не в настроении для шуток. Что все это значит?
— На такой общий вопрос трудно ответить, моя королева. Что конкретно тебя интересует?
— О чем говорил этот… — Она взглянула на расписание у клавиатуры. — Константин Георгиевич?
— О маленькой войне между хозяевами вод и лесов, в которую иногда вляпываются случайные люди. Для вас это обычные хозяйственные хлопоты, о которых не стоит особо задумываться. Для них — азартная игра, в которой жизнь смертного ценится не выше здоровья комара. Ты же знаешь, азарт сильнее разума. В любом казино даже самые уравновешенные люди моментально теряют рассудок.
— Значит, ты играл мною? Моими чувствами? Подонок, ты меня использовал!
— Ну, уж в чём-чём, а в этом ты меня упрекнуть не сможешь. Я тебя шантажировал. И продолжаю заниматься тем же самым. Грубо и нагло. Возможно, я злобный монстр. Но не кукловод! И если ночью…
— Не ори, — перебила его Алла Альбертовна. — В приемной услышат. Чем ты будешь заниматься ночью, управлению знать вовсе не обязательно. Так ты бессмертен?
— Охота тебе поднимать такие вопросы, моя королева, ответы на которые ты все равно не признаешь? Давай замнем. Не будет повода для размолвок.
— Мне не нравится, Ерема, когда я не понимаю, что происходит в моем районе, — сказала женщина. — Тем более, когда это «что-то» происходит уже со мной.
— Ты все понимаешь. Происходит именно то, о чем мы и говорили с самого начала. Сторонники затопления пойменных земель начали на тебя давить. Просто они избрали не совсем привычный для тебя способ. Ну, тот, в который ты не веришь.
— Да уж… Так ты бессмертен?
— Одна знающая дама сказывала, что подобные мне долго не живут. Тебя это утешит, моя королева? Русалки, кстати, тоже смертны. Просто они не стареют, сохраняют вечную молодость. Но Константин Георгиевич беспокоится зря: если ее не обманывать, русалка будет предана своему избраннику до самой его кончины. Пусть даже он превратится в старый трухлявый пень — она все равно останется рядом. Причем нежной, ласковой и заботливой.
— А ты?
— Что я?
— То самое, — улыбнулась госпожа мэр. — Теперь я начинаю понимать, что имел в виду старик, когда одобрил мой выбор. Ведь вы с его женой, как ты признал, из одного муравейника? Ему, значит, за послушание — жена. А мне? На веки вечные?
— Ты удивительно внимательна, королева, — признал Варнак.
— Молчишь… Ладно, спасибо хоть не соврал. Иди отсюда, у меня прием. Люди с нормальными вопросами, без сумасшествия.
Еремей заколебался, взял ее руку, осторожно коснулся запястья губами:
— Да, моя королева. Я сделаю ради этого все, что в моих силах.
Алла Альбертовна засмеялась:
— Таким клятвам верят только наивные девочки. Но из всего бреда, что я от тебя наслушалась с момента нашего знакомства, эти слова кажутся самыми правдоподобными. Иди, шантажист.
— Отошли секретаршу ненадолго. Защитную руну у порога нанесу.
— Хорошо, — вздохнула Алла Альбертовна. — Раз уж влипла, попробую доверять во всем. — Она нажала кнопку селектора: — Галя, принеси мне, пожалуйста, из буфета горячий пончик и приготовь кофе. — Отпустила кнопку. — Колдуй, чародей, минут пять у тебя есть.
Глава десятая
Этим вечером Варнак, как и во все предыдущие дни, встретил свою королеву сразу за порогом дома, подхватил на руки, отнес на диван, опустился на колено, осторожно освободил ее усталые ноги от туфель и поднес блюдо с одиноким запотевшим бокалом.
Блаженно зажмурившись, госпожа мэр откинула голову, сделала глоток, слабо улыбнулась:
— Шампанское… У нас сегодня праздник?
— Сегодня был долгий день.
— Это верно, мне довелось услышать изрядно всякого, странного и неожиданного. А иногда и приятного. Обычный приемный день… Не хочу никуда ехать, устала. Давайте дома поужинаем? Юленька, ты голодна? Позвонить в кафе, или бутербродами обойдемся? В холодильнике, вроде, ветчина и сыр были.
— А я уже собрала на стол, мама.
— Ты мое сокровище! Сейчас, подойду… — Опершись на руку Еремея, она поднялась, перешла кухонную залу и охнула: ее ждал накрытый белоснежной скатертью стол, тарелки, бокалы и обширный лоток, залитый томатным соусом.
— Я сама делала! — не удержавшись, похвасталась «конопушка». — Это форель, тушеная. В рецепте, правда, было написано, что без моркови, но Рома сказал, что с нею вкуснее!
— У меня уже слюнки потекли, милая! Накладывай скорее.
Правильно приготовила девочка рыбу или нет — но для мамы это угощение было, наверное, самым вкусным в мире. Властительница окрестных земель опустошила целых три тарелки, прежде чем, наконец, сдалась, отодвинулась от стола, маленькими глотками пробуя вино и чему-то улыбаясь:
— Сорок лет! Бедный старик… Наверное, они пролетели для него, как один день. Глазом не успел моргнуть. Но я уверена, это был очень счастливый день.
— И он еще не закончился, — поспешил уверить Варнак. — Прости, королева, во дворе пахнуло мокрицами. Кажется, представление продолжается, они прислали лихоманку. Юля, хочешь посмотреть, как действует руна огня на сборных тварей?
— Хочу! — встрепенулась «конопушка».
— Тогда идем…
Вместе они выскочили на воздух, и Варнак придержал девочку на крыльце. По отсыпанной отсевом дорожке к ним медленно ковыляла старушенция — сгорбленная, невысокая, с одним коричневым платком на голове и другим — на плечах.
— Вообще-то, их нужно ловить в круг, — зашептал «конопушке» на ухо Варнак, — и уже в нем накрывать знаком солнца. Иначе она может ловушку обойти. Но это рискованно, так что попробуем в другой раз.
— Это еще кто? — удивленно спросила Алла Альбертовна, выходя с некоторым опозданием.
— Не подходи! Она опасна! — схватил мэра Варнак и тут же услышал восторженный вопль «конопушки»:
— Вот это да! Мама, ты видела?! Она рассыпалась! Просто рассыпалась! В труху!
— И что это было? — тихо поинтересовалась Алла Альбертовна.
— Невинное знахарство. В ашраме такому не научат, — так же тихо ответил Еремей. — Теперь Юле будет там скучно.
— А это что?
Насколько хватало глаз, по всем сторонам участка вдоль забора начала набирать рост трава, падать вперед колосьями, листьями и стеблями, сплетаться в каких-то уродливых каракатиц, глазастых, усатых, когтистых и со жвалами, ползущих вперед медленно и неуклюже — но сразу со всех сторон.
— Хреново. Чуют какую-то слабину, иначе бы так рьяно не перли, — выдохнул Варнак. — Юля, бегом вокруг дома! Проверь подоконники: может, домработница руны стерла. На подвальные стекла посмотреть не забудь!
