Страж богов поднялся на загривок дракона, поднял его в воздух, тут же спикировал, как до этого сделал повелитель — беглый смертный ощутил сильнейший рывок, удар, страшную боль в спине, и земля стремительно ушла вниз.
Теперь, когда приказание было исполнено до конца, Сахун ощутил свободу. Он закричал, попытался вырваться — но стало только хуже. Каждое движение причиняло боль, когти только крепче впивались в тело, кости трещали — и юноша предпочел замереть.
После долгого полета ящеры, мчавшиеся крыло к крылу, спикировали на широкую заводь, стремительно чиркнули над самой поверхностью, возле берега разжали когти и…
Вода жестко и больно ударила в лицо, зашипела пузырьками, охладила тело и тут же наполнила нос и рот. Сахун рефлекторно рванулся вверх, фыркнул, отплевываясь, глубоко вдохнул, увидел неподалеку барахтающуюся женщину, повернул было к ней — но вдруг испытал неодолимое желание плыть к берегу. Такое сильное, что устоять перед ним было совершенно невозможно. Немного успокаивало только то, что и Волерика плыла в том же направлении.
Скоро он ощутил под ногами дно, зашагал в сторону гнездовья и с облегчением понял, что наконец-то выполнил свое желание. И тут же, бросившись к провидице, схватил ее за плечи:
— Ты как, ты цела?!
На миг он успел обнять плачущую женщину, но желание выйти к кормовым котлам смертных вынудило его бросить свою воспитанницу и заторопиться к поляне. Волерика, пытаясь на ходу поправить мокрые волосы, потрусила следом.
Повелитель Драконов был уже здесь, его огромное тело огибало один из чанов, а поднятая вверх голова покачивалась над ним. Нуар, что захватил Сахуна, стоял рядом. Еще несколько бежали от гнездовья, придерживая мечи.
— Она ни в чем не виновата, мой бог! — быстро проговорил Сахун. — Это я увел ее из гнездовья Родильного древа. Она не хотела. Она способна видеть будущее, она пройдет испытание! Ее не нужно заменять!
Он выплеснул это на едином выдохе, спеша сказать все, пока его не остановили. И теперь, успев выпалить нужное, не знал, что еще можно к этому добавить.
— Вот… — после короткой заминки с облегчением закончил он. — Во всем виноват только я.
— Неправда! Я ушла сама! Сама! — дернулась с места Волерика, и сразу несколько стражей резко приказали ей стоять. Женщина смолкла и замерла в нелепой позе — с чуть вздернутыми руками и на полшаге.
— Ты-ы-ы… — зловеще зашипел повелитель. — Ты лжешь… Ты не мог ее забрать против ее воли. Ты смертный, ты раб. Ты слишком слаб!
— Я ее обманул, — легко объяснил Сахун. — Я был ее кормителем, она мне во всем доверяла. Просто сказал, что ты хочешь, чтобы она ушла со мной, она и поверила.
Ученый надолго задумался. Такой странный зигзаг послушания ему в голову не приходил. Служанка, полностью покорная его воле, взбунтоваться против богов не могла. Не могла она перечить их приказам или просто уйти по своему желанию! Но если кто-то ей сказал, что повелитель приказывает покинуть гнездовье, — то она, конечно же, ушла, при этом никак не помышляя о бунте.
Почему никто не учел такой возможности? Наверное, потому, что никто не ожидал, что высокоразвитым существом, рожденным Древом, будет командовать жалкий раб, обычный смертный. Что смертный посмеет говорить от имени бога.
Повелителя Драконов неприятно кольнуло воспоминание о Двухвосте. О чем-то похожем тот и предупреждал. Не о бунте развитых, обученных слуг, покорность которых не подлежит сомнению. Он говорил о бунте низших созданий, мысли которых никого не беспокоят. И вот, пожалуйста: раб увел с собой в леса рожденную Древом! Увел, как покорную овцу.
Странным было лишь то, что она так долго не смогла распознать обмана и не вернулась в первые же дни.
— Значит, ты хитростью выманил ее с собой? — переспросил Дракон. — Ты понимаешь, что за такую выходку ты подлежишь долгому и мучительному смертельному наказанию, которое нуары свершат в назидание прочим рабам?
— Да, повелитель, — смиренно кивнул Сахун.
Ему было страшно — хотя до сего дня он ни разу не видел в гнездовьях никаких показательных казней. Но было и легко. Раз гнев обрушится на него, значит, от Волерики подозрения удалось отвести.
— И ты готов принять смерть?
— Да, повелитель. Я виноват. Я обманул тебя и предсказательницу.
Чем дальше, тем сильнее величайший мудрец севера путался в происходящем. Пусть раб обманул женщину, пусть увел с собой. Но почему он с такой готовностью призывает на себя смерть? В его словах и мыслях чувствуется больше удовлетворения, чем ужаса. Можно подумать, именно смерти он и добивается!
— Это правда, женщина? — чуть повернул голову повелитель.
— Нет, — наконец-то обретя свободу, выпрямилась Волерика. — Я ушла сама, он ни в чем не виноват!
Ну вот! Теперь, похоже, и беглянка захотела попросить себе казни…
— Она умеет предсказывать! Испытай ее, мой бог! — немедленно напомнил Сахун.
— Он невиновен! Он раб, это я забрала его в лес!
— Ты полагаешь, я не способен различать ложь?! — Женщина содрогнулась от волны высшего гнева. — Молчи!
Повелитель Драконов опять задумался. Кое-что прояснилось: раз предсказательница лжет — значит, ее действительно увел смертный. Но почему они оба так жаждут гибели? Может быть, это какая-то болезнь? Болезнь, пораженные которой люди совершают бессмысленный побег?
Хотя нет, ничего не совпадает. Беглые смертные не искали смерти. Они не знали, что попадутся, и стали выпрашивать казнь только здесь. В лесу же были вполне бодрыми и жизнелюбивыми…
Сплошная путаница!
— Я вижу, она носит ребенка, — вслух произнес повелитель. — Это портит мне весь опыт и достойно сурового наказания. Но раз она невиновна, то пусть живет. Она мокрая и замерзшая, Шеньшун, может заболеть. Отведи ее в теплые женские гнезда. Там есть опытные рабыни, ее разденут и согреют.
— Да, повелитель, — коротко кивнул нуар, поманил к себе женщину и приказал: — Иди за мной.
Волерика дернулась, словно ее рванули за привязь, метнула на юношу прощальный взгляд и пошла за стражем.
— Скажи мне, раб, — как мог ласковее обратился к Сахуну Повелитель Драконов, — сыт ли ты был в гнездовье Растущего? Ты вдосталь спал, тебе давали все необходимое?
— Да, мой бог, — глядя женщине в спину, признался смертный. — Там очень хорошо и уютно. Обильно кормят, каждый слуга имеет свой угол и гамак, в достатке раздают кожи — я оделся в первый же год. Растущий очень заботливый повелитель, и служить ему радостно и приятно.
— Тогда почему ты убежал, безумный раб?! — окончательно перестал понимать смертного ученый.
— Я хотел жить с Волерикой, — честно признался Сахун. — Я обманул ее и увел с собой.
— Ты захотел жить с ней? Просто захотел? И поэтому ушел из сытного гнездовья в дикий лес?! Стал бездомным, стал голодным, влез в пасть диким ящерам потому, что захотел жить с ней?! — От гнева тело повелителя заплясало кольцами. — Тупая, жалкая, безумная, мерзкая тварь! Ты испортил мой лучший опыт потому, что тебе захотелось с ней жить?! За одно это ты трижды достоин смерти! Безмозглая, никчемная, умалишенная зверюга!!! Пошла вон, вон, вон! Меня бесит один твой только вид! Вон! Пошел вон!
Это была не просто волна гнева — это был прямой приказ бога. Сахун сорвался с места и бросился бежать вдоль берега, проламываясь сквозь кусты, перепрыгивая коряги, поднимая тучи брызг на мелководье и задевая свесившиеся над водой деревья. Пара нуаров, положив руки на мечи, двинулись следом.
— Ты куда собрался, Хоттаку? — одернул старшего нуара Дракон.
— Ты сказал, он достоин смерти, повелитель. — Страж потянул клинок из ножен.
