Вскоре они потеряли счет дням. Как Федор ни старался приободрить солдат на своем корабле и занять их чем-нибудь, от работ до развлечений, все равно они постепенно впадали в унылое состояние. Да он и сам никогда в жизни не видел такого затяжного шторма. Когда прошла неделя непрерывного буйства стихии, он стал делать зарубки на караю стола в кубрике. А когда минула вторая, он забросил это дело и просто лежал целыми днями, полностью отдавшись воле богов. Изредка прохаживаясь по танцующей мокрой палубе, где жили солдаты и матросы, он взбадривал экипаж своими неожиданными проверками. Заставлял людей работать и распекал, чтобы хоть как-то напомнить, что они еще не в царстве мертвых. Солдаты и матросы, измученные вынужденным бездельем, тоже предпочитали лежать, дожидаясь смерти, и подчинялись приказам с явной неохотой. Капитану квинкеремы и Федору с каждым днем было все труднее держать их в узде.
Несмотря на колоссальную нагрузку и постоянные удары волн, корабль все еще держался на плаву. И Федор не раз уже хвалил финикийских корабелов, лучших мастеров в своем деле. «Ничего, — успокаивал он себя, вновь бросая свое измученное качкой тело на жесткий топчан, — доплывем как-нибудь. Доплывем».
Однажды он проснулся от странного ощущения. Долго лежал, прислушиваясь и всматриваясь в проконопаченные стены, словно ожидал, что сквозь них вот-вот польется вода. Но потом вдруг понял — кругом очень тихо. Безумно тихо. Так тихо, как не было уже давно.
Леха лежал в беспамятстве на своем топчане, не подавая никаких признаков жизни. Это полубезумие стало для них обоих привычным состояние за последние дни, счет которым они уже давно не вели. Но Чайка все-таки сделал над собой усилие и сел, спустив ноги. Натянул башмаки, все сильнее напрягая слух. Но привычного завывания ветра он не услышал.
— Уж не оглох ли я? — подумал Федор и лишь спустя пару секунд понял, что сказал это вслух.
Чтобы проверить свою дикую догадку, он распахнул дверь, растворившуюся с чудовищным скрипом, и шагнул на палубу. Там лежали вповалку солдаты и матросы. Кто в обнимку с баллистами, кто с собственным оружием, кто просто так. Переступая через тела, немногим отличавшиеся от мертвецов, он слабыми руками схватился за поручни и поднялся по лестнице. Люк был накрепко задраен. Федор подозвал одного из солдат, находившегося в здравом уме, и, поднатужившись, они сдвинули люк с места. В образовавшеюся щель пролилась струйка воды, обдав Федора морской солью, но никакого потока за ним не последовало.
— Значит, мы еще не на дне, — зло ухмыльнулся Чайка и сдвинул люк еще дальше, освободив проход.
В глаза ударил свет, такой яркий, что заставил его зажмуриться от боли. А когда Федор осмелился вновь открыть глаза и высунуть голову, то увидел над собой бездонное голубое небо без единого облачка. Нетвердыми ногами он поднялся по скрипучим ступеням на палубу и, утвердившись на ней, огляделся.
— Так вот ты какой, Атлантический океан, — произнес Федор, наблюдая спокойную и безбрежную гладь воды, — или как там тебя сейчас называют.
Шторм кончился. Ограждений на корабле как не бывало. Торчали лишь жалкие ошметки по левому борту, и кое-что сохранилось на корме. Одну из притороченных к палубе мачт, сорвало и унесло в море, но вторая была на месте. Значит, корабль при хорошем раскладе мог двигаться не только на веслах.
Позади послышались шорохи и на палубу выполз капитан, разминая отвыкшее от движения тело. За ним показалось несколько матросов.
— Мы спасены! — воскликнул он, глядя на изуродованный, но не разломившийся корпус судна, пронесший их сквозь стихию.
— Живы, хвала богам, — подтвердил Чайка, любовавшийся на ласково светившее солнце, — неплохо для начала. Хорошо бы еще узнать, где мы и что сталось с остальными кораблями.
Оглядевшись, капитан вскинул руку.
— Вон там, еще две квинкеремы!
Чайка обернулся в указанном направлении и разглядел два массивных силуэта, покачивавшихся на волнах. По палубам сновали матросы, возрождая корабли к жизни. Это были карфагенские квинкеремы, каким-то чудом оказавшиеся в том же месте, что и флагманский корабль Федора Чайки.
— И впереди я вижу одну, — произнес Федор таким тоном, словно иначе и быть не могло. — Итак, у нас осталось четыре корабля.
Капитан посмотрел на него, словно ждал еще каких-то слов, но Чайка произнес не совсем то, что тот хотел услышать.
— Надеюсь, боги пощадили остальных. А если нет, то они умерли быстро. Нам же нужно привести судно в порядок и двигаться дальше. Вы не забыли, что мы ищем землю?
Капитан слегка вздрогнул, услышав давно забытые командные нотки в голосе Чайки, но вдруг опять протянул руку к левому борту и произнес.
— Кажется, я вижу землю.
Федор резко обернулся влево и напряг зрение. Действительно, на горизонте можно было различить узкую и длинную полоску суши, поросшую ярко-зеленым лесом. Но лес не был похож на пальмы, во всяком случае, отсюда. А в глубине побережья угадывались довольно высокие горы.
— Если это и остров, то очень большой, — проговорил Федор в задумчивости, — а впрочем, какая разница.
Прикинув что-то в уме, он обернулся к капитану.
— А ну, поднять всю команду наверх! Привести корабль в порядок! Проверьте мачту, но если не удастся поднять парус, мы должны добраться туда как угодно. Мы нашли землю, капитан, и к вечеру я хочу уже ступить на берег.
— Все будет исполнено! — рявкнул капитан, мгновенно пришедший в восторг, оттого что у него опять появилась служба, а у матросов работа. И обернувшись к стоявшим за спиной согбенным фигурам, рявкнул, прочищая глотку. — А ну за работу, лентяи, а то я вам уши пообрезаю!
Когда они смогли оживить свой корабль и приблизиться к остальным, картина постигших их бедствий стала более полной. Одна из квинкерем имела большую пробоину, чуть выше поверхности воды, — через нее вынесло сорвавшуюся с креплений катапульту, буквально в самый последний день шторма, — и пока чудом оставалась на плаву. Но было ясно, что без серьезного ремонта здесь не обойтись. Обратный путь этот корабль не выдержит.
— Значит, тем более нужно быстрее плыть к берегу, — решил Федор, ознакомившись с повреждениями оставшихся кораблей, — чтобы там ни было, возможно, мы сможем починить корабль. Ведь наши инженеры и плотники выжили?
Последний вопрос был направлен к капитану третьей квинкеремы, на которой везли большую часть осадного обоза.
— Плотники да, — ответил он медленно, — а вот трех инженеров мы потеряли во время плавания. Один умер, а двоих смыло за борт.
— Ясно, — кивнул Федор, — возвращайтесь на свой корабль. Доберемся до суши, там решим, как быть дальше. Нет возражений?
Теперь он смотрел на одетого в серый хитон Халепа, который был главным из купцов. После долгого плавания он еще не вполне пришел в себя, и его лицо было примерно одного цвета с хитоном. В этом походе Чайка командовал воинами, а Ларин был его заместителем, хотя не все карфагеняне смотрели на это одобрительно. Дружба дружбой, но Леху здесь держали за скифа. Впрочем, знакомство с Ганнибалом сделало свое дело, и он выступал в этой должности совершенно официально. Во всяком случае, на время экспедиции.
— Да, — выдавил из себя Халеп, бородатый мужчина на вид лет пятидесяти, — думаю лучше всего попытаться пристать и выяснить, где мы находимся. Даже если это остров, все лучше, чем болтаться в море, дожидаясь нового шторма.
— Решено, — кивнул Чайка.
К вечеру они добрались до побережья. Выглядело оно вполне идиллически: белый песчаный пляж и сочная зелень непрерывной растительности, в основном ветвистых кустарников, подходившая почти к самой воде. Изредка над кустарником возвышались деревья с раскидистой кроной, а горы виднелись километрах в десяти от побережья.
— Просто тропический рай, — подумал вслух Федор, во все глаза смотревший на изогнутую линию
