злятся, что этого никто не знает, никто, как я уже сказала: ни журналисты, ни депутаты, ни даже, в большинстве случаев, сам министр. А между тем, это совсем не так сложно. Нужно только послушать немного и подумать. И очень скоро вы будете в состоянии принимать участие в разговорах.
— Да, но зачем это нам?
— Зачем? Ах глупенькая! Да ведь самое лучшее средство привязать к себе человека — это интересоваться тем, что его интересует. И это отвратительная выдумка всяких идиотов, что морским офицерам до смерти надоели их суда, и пушки, и все остальное, и что с них вполне достаточно того, что они всем этим занимаются, когда они на вахте. Ни слова правды нет в этом! Что действительно приводит офицеров в бешенство, так это те глупости, которые пишут в газетах, и разговоры людей, которые ровно ничего не смыслят. Но едва услышав пару разумных слов, они приходят в восторг. И их не приходится просить об ответе. И тогда они могут болтать без конца.
Она остановилась, чтоб взглянуть на Селию:
— Послушайте! О каком черте вы разговариваете с вашим Пейрасом?
Селия улыбнулась:
— О!.. О разных разностях. К тому же жесты превосходнейшим образом могут заменить слова. И мы много жестикулируем.
Маркиза расхохоталась:
— Вот дрянная девчонка. Кто мог бы подумать при виде этой святой недотроги!..
Она снова остановилась:
— Все-таки, ведь не все же время вы жестикулируете, десять раз за ночь и двенадцать раз за день? Что же в промежутках?
— В промежутках, — сказала Селия наивно, — мы ссоримся, разумеется!..
— Гм! — запротестовала маркиза Доре. — Мне это кажется менее естественным, чем вам, эти ваши ссоры. Послушайте, дитя мое, я настаиваю на том, что сказала вам в первый же вечер: если вы намерены влюбляться таким образом, неведомо зачем, и жестикулировать без отдыха и срока, устраивая «сцены» в качестве интермедий, вас ожидает далеко не завидное будущее. Запасите немедленно двенадцать дюжин больших носовых платков. И их тоже не хватит вам, чтоб вытирать глаза.
Глава восьмая
Очень голубая вилла
Ворота Голубой виллы были открыты. По аллее, огибавшей группу прекрасных пальм, Доре и Селия направились к дому, чей светлый фасад виднелся за морскими соснами.
— Как красиво! — восхищалась Селия.
— Вот вы увидите, какой вид открывается сверху, — пообещала маркиза.
Сад был расположен уступами, которые упирались в небольшие кирпичные барьерчики, по итальянской моде.
— Жить на склоне горы, — объяснила Доре, — удобно оттого, что мошкара не добирается до виллы. Вы понимаете, мошкаре не нравится такой крутой подъем. И Жанник может спокойно спать без кисейного полога.
Дом был теперь совсем близко. Доре понизила голос:
— Без кисейного полога, — повторила она. — На свежем воздухе всегда легче дышать, и бедняжка, быть может, проживет липший месяц.
— Здравствуйте! — крикнул слабый голосок.
Со своего кресла, которое стояло на верхней террасе в благоуханной тени сосен, Жанник заметила гостей.
Они нежно поцеловались: все те, которые не были в смертельной вражде друг с другом, могли быть только страстными друзьями. Потом маркиза Доре поднесла соответствующий случаю комплимент:
— Милочка! Я даже не спрашиваю вас, как вы себя чувствуете: у вас такой вид!..
— Не правда ли? — сказала Жанник в шутку и сохраняя притом самый серьезный вид. — Я уже воспользовалась этим, я сообщила гробовщику, чтоб он не торопился выполнять заказ раньше будущей недели.
Жанник славилась своими мрачными шутками. Она злоупотребляла ими; казалось, что она наслаждается ими, и она была для этого достаточно умна и достаточно отважна. Но это было с ее стороны не столько бравадой и показной смелостью, сколько расчетом, раздирающим душу, и жалким; оттого что в глубине души она вовсе не была уверена, что действительно умирает. И она сомневалась, и надеялась, и желала, и хотела выздороветь. И в страхе, в неуверенности, снедаемая ужасным желанием знать правду, она отважно говорила о близкой смерти, чтобы пытливым взглядом следить за позами, взглядами и тайными помыслами тех, кто слушал ее.
К счастью, маркиза Доре хорошо знала эту жуткую игру.
— О да! — сразу отвечала она невозмутимо. — Но если заказ еще не выполнен, закажите непременно побольше размером, оттого что никогда нельзя знать, кто в доме умрет первый. В большом ящике может поместиться кто угодно.
— Например, я, — сказал Л'Эстисак.
Он тоже был здесь и сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева.
Маркиза Доре поспешила к нему:
— Я не заметила вас. Как поживаете?
— Превосходно. Так же хорошо, как детка.
Он перебирал образцы материй. Заинтересовавшись, Селия подошла поближе:
— Вы забавляетесь?
— Да, сударыня, я забавляюсь тем, что сочиняю для Жанник костюм к будущему Сифилитическому балу.
— Сифилитическому?..
Она так разинула рот, что герцог, несмотря на всю свою серьезность, расхохотался:
— Неужели вы так недавно в Тулоне, что не знаете даже этого?
Жанник прервала его:
— Разумеется, не знает. Она не знает еще ничего и никого. Но я сама объясню ей: сифилитические балы, дорогая… Не беспокойтесь! В этом нет ничего скандального!.. Сифилитические балы в Тулоне — это попросту те балы, которые офицеры дают дамам полусвета.
Л'Эстисак дополнил объяснение:
— И мы называем их этим точным именем из протеста против столь модного теперь ханжества. Мы, моряки, вовсе не собираемся подражать скромнику Брие: мы говорим по-французски, и там, где надо сказать «кошка», мы так и говорим: кошка.
— Но отчего же именно это название, а не какое-либо другое?
— Из вежливости и сочувствия к тем несчастным мужского и женского пола, которые, раньше чем надеть домино, подверглись болезненному подкожному впрыскиванию.
— Понимаете, — сказала Жанник задорно, — в этот вечер они могут воображать, что все такие же, как они. И это их утешает.
Маркиза повернулась к Селии.
— В самом деле! Мы не подумали об этом. Вам нужно будет придумать костюм, детка.
— Оденьтесь совсем голой женщиной, — посоветовала Жанник, — костюм будет как раз по вас, а это можно сказать далеко не про всех. Вы смеетесь! Знаете, это почти не шутка. На наших сифилитических балах бывают основательные декольте. Уже в прошлом году Уродец появилась в ночной рубашке.
— В этом году будет еще того лучше, — сказал герцог.
— Во всяком случае, в этом году вы рано беретесь за дело — уже в декабре месяце!
— Вследствие предполагаемого ухода эскадры на Восток.
Он аккуратно сложил свои образчики в коробку. И подошел к Жанник:
