Петросилиуса Цвакельмана, этого не могли изменить даже ночные очки на носу великого волшебника.
С фейной травою в правой руке, а левую сунув в карман штанов, Касперль пустился в обратный путь. Два-три раза случалось, что Цвакельман на волшебном халате, шелестя, проносился прямо над ним. Тогда Касперль испуганно втягивал голову в плечи и нагибался. Но даже если бы он не нагибался, Цвакельман все равно не смог бы увидеть его, хотя и пролетал так низко, что Касперль чувствовал движение воздуха.
Фейная трава, впрочем, делала его не только невидимым. С того момента, как он нес ее в кармане, он больше не уставал. Ноги его бежали словно сами собой, и на рассвете он благополучно достиг волшебного замка.
Ворота были заперты. Касперль коснулся их фейной травою, они тут же открылись перед ним, и он вошел. Но в это мгновение он услышал над собой в воздухе шум и свист, и когда посмотрел вверх, то увидел, что Цвакельман как раз сейчас совершил посадку на башню замка. Надо надеяться, он ничего не заподозрил!
Все-таки от внимания великого и злого волшебника Петросилиуса Цвакельмана не ускользнуло, что ворота его волшебного замка на несколько мгновений открылись и закрылись снова.
— Ого! — воскликнул он. — Что же, всем чертям задрать хвосты, это значит? Кто-то, кого я не могу видеть, получил доступ в мой замок! Но кто же это? И как, сыграй сатана свадьбу со своей бабушкой, он с этим справился?
Петросилиус Цвакельман щелчком пальцев вытребовал себе волшебный жезл.
— Кто бы это ни был, — в ярости воскликнул он, — я найду его и страшно накажу за его излишнее любопытство! Порази его серная пытка и адский огонь, я клянусь в этом!
Безостановочно перескакивая через три ступеньки, великий волшебник опрометью бросился вниз по винтовой лестнице на первый этаж. Между тем Касперль уже, спешно спустившись в подвал, по темному коридору бежал к лягушачьему болоту. На сей раз у него не было с собой фонаря, но поскольку он держал в руке волшебную траву, то мог обойтись без него: он словно кошачьими глазами видел во тьме.
Первая дверь — теперь вторая — а сейчас третья…
— Я тут, она у меня! Говори, что мне делать!
— Подай-ка мне руку и помоги выбраться наверх!
Касперль лег на пол и протянул правую руку жерлянке, сидящей в лягушачьем болоте, руку с пучком фейной травы.
— Нет, другую! — проквакала жерлянка. — Ты должен сперва помочь мне выбраться из воды!
Тут снаружи, у входа в подвал, раздался громкий и гневный голос волшебника Цвакельмана. Он заметил, что дверь подвала была отворена.
Тогда у него возникло чудовищное подозрение. Ругаясь, он с топотом спускался по лестнице. Через несколько мгновений он уже должен был быть здесь.
— Да быстрее же! — крикнула жерлянка.
Касперль ухватил ее левой рукой и посадил рядом с собой на пол. Между тем Цвакельман подходил все ближе и ближе. Он рычал и неистовствовал так, что тряслось подземелье.
— Живо! — воскликнула жерлянка. — Коснись меня фейной травою!
Касперль послушался.
В это мгновение великий и злой волшебник Петросилиус Цвакельман появился в проеме последней двери. Но внезапно застыл как вкопанный и онемел.
Касперль тоже испугался, но не от вида злого волшебника! Он испугался сильного света, залившего подвал. Он ослепил его, и Касперль вынужден был закрыть глаза. Когда он открыл их снова, то увидел, что рядом с ним стояла прекрасная госпожа.
Она сияла как солнце. Всё у нее: лицо и руки, ее волосы и длинное золотое одеяние — было столь прекрасно, что не описать.
«Ох! — подумал Касперль. — Я, пожалуй, ослепну, если буду долго смотреть на нее…»
Но отвернуться? Отвернуться было тоже выше его сил. Таким образом, он, из опасения лишиться зрения, вел наблюдение только одним глазом, второй он зажмурил.
Петросилиус Цвакельман стоял как громом пораженный возле стены подвала. Лицо его было бледно как мел, его колени тряслись, крупные капли пота катились у него по лбу. Он попытался было говорить, однако не смог. Он был настолько ошарашен, что даже волшебный жезл выскользнул у него из рук.
Волшебный жезл упал на пол. Фея Амариллис подтолкнула его легким ударом туфельки. Тот покатился и с плеском бултыхнулся в лягушачье болото.
Тут-то Петросилиус Цвакельман пришел, наконец, в себя.
— Черт тебя побери! — закричал он.
Он сделал прыжок, хотел было поймать волшебный жезл. Но слишком поздно! Его пальцы схватили пустоту, он споткнулся, перекувырнулся — и, прежде чем фея Амариллис и Касперль успели кинуться ему на помощь, свалился в глубину. Последний ужасный крик! Затем его поглотила бездна, и черные воды лягушачьего болота, бурля и клокоча, сомкнулись над ним.
Эта дама — фея
Полночи Сеппель чистил картофель, и ему стоило огромных усилий не задремать при этом. Страх перед великим волшебником Цвакельманом заставлял его бодрствовать. Лишь только когда была очищена и мелко нарезана последняя картофелина, он, сидя на кухонной табуретке, просто склонился вперед и заснул.
Он спал, уронив голову на край стола, но и во сне работа его продолжалась: перед ним высилась гигантская гора картошки; он чистил и чистил, и конца этому было не видно; гора не убывала, напротив, она становилась все шире и выше; наконец в кухню замка вошел Цвакельман. Когда он увидел, что бедный Сеппель все еще занимался чисткой, то начал браниться; он рычал и неистовствовал так ужасно, что Сеппель кувырком слетел с табуретки и — проснулся.
Тогда он уселся на полу кухни и протер глаза. Сеппель увидел, что наступило утро, и ему стало ясно, что все это ему только приснилось. Однако то, что Цвакельман страшно неистовствовал и бушевал, ему вовсе не снилось, это было наяву! Его рев эхом разносился по всему волшебному замку.
Снегирь в птичьей клетке тоже проснулся. Он порхал вверх и вниз и надоел Сеппелю своим чириканьем.
— Попридержи язык! — крикнул Сеппель.
Он подбежал к кухонной двери, чтобы прислушаться. Какая муха укусила великого волшебника, что он поднял такой крик?
Но внезапно буря оборвалась. На какое-то время снаружи воцарилась полная тишина, мертвая тишина. Затем голос великого волшебника загремел снова: на сей раз особенно гневно, но лишь на несколько мгновений.
«Да что ж с ним такое?» — подумал Сеппель.
Он взялся за дверную ручку, приоткрыл дверь, вышел в прихожую. Никого не видно и ничего не слышно…
Однако постой! — на лестнице, ведущей в подвал, вдруг засиял свет и раздались шаги. Там кто-то поднимался наверх. Но это оказался не великий волшебник Петросилиус Цвакельман — это был Касперль!
Сеппель издал громкий крик ликования. Потом он подбежал к Касперлю и заключил его в объятия:
— Касперль!
От восторга он готов был задушить Касперля.
— Сеппель! — воскликнул Касперль. — Я думал, ты в пещере разбойника! Что ты тут делаешь?
