Проблема, однако, заключалась в том, что Паскуале Вальера нигде не было. Ближе к комендантскому часу, скрываясь в наступивших сумерках, я обошел почти все места, где он обычно коротал время. А куда не мог пойти, опасаясь быть узнанным, посылал Маламокко, который наводил справки от моего имени. Никто не видел Вальера в течение последних трех дней, а его короткое появление на похоронах Лоренцо ди Бетто было, судя по всему, единственным случаем, когда он появился на публике. Наконец меня посетила мысль, которую я поначалу решительно отбросил, но в итоге признал, что, по всей видимости, мне придется нанести визит в палаццо Дольфин.
Поднявшись на цыпочки, я посмотрел на то самое окно, где совсем недавно видел смутный силуэт Катерины в объятиях Вальера. На этот раз окно, из которого она выглядывала на улицу, плотно закрывали ставни, а в доме, казалось, было еще меньше признаков жизни, чем прежде. Я почувствовал, что рядом со мной ерзает Маламокко, хотя его и не видел.
— Может, мне постучать? — спросил он.
— Нет, парень, не вижу смысла. В этом доме нет ни единого человека, с которым мне хотелось бы поговорить.
Мы снова нырнули в ночную тьму и направились туда, откуда мне и следовало бы начинать свои поиски, — к фамильному дому Вальеров. Если он действительно вынужден скрываться, то лучше всего это делать за спиной отца. Однако я понятия не имел, как можно вытащить его оттуда. Приземистый дом походил на хорошо укрепленный форт, чем разительно отличался от элегантного палаццо Дольфин, выложенного из красного кирпича. Он стоял на углу Большого канала и одной из маленьких проток, вытекавших из него. И таким образом, с двух сторон омывался водой, а вход со стороны канала выглядел столь же неприступным, как и главные ворота Арсенала. Дом казался пустым, и только мерцание свечей сквозь ставни на верхнем этаже подсказывало, что там кто-то есть.
Маламокко тяжело вздохнул:
— Господи Исусе, похоже, что-то сильно шпикануло этого Вальера.
— Шпикануло? Что это за слово такое?
Маламокко снисходительно фыркнул и довольно подробно объяснил мне значение этою слова в том тайном языке, которым он пользовался при общении со своими друзьями — ворами и попрошайками. Это походило на какой-то иностранный язык, и я решил, что мне тоже не мешало бы выучить хоть немного слов.
— Да, его действительно что-то… шпикануло. Но как бы там ни было, нам придется вытащить его на улицу.
— Предоставьте это мне, хозяин. Ждите меня здесь.
С этими словами мальчик стремглав бросился прочь и вскоре исчез за углом дома. Любопытно, что я не стал ждать, а кинулся за ним. Но когда забежал за угол, его уже и след простыл. Остановившись в растерянности, я вдруг почувствовал, что кто-то хлопает меня сверху по голове. Задрав голову, я с ужасом увидел над собой ноги Маламокко, который ловко протискивался в узкую форточку. Я и внимания не обратил на нее, когда мы вместе осматривали дом. Я хотел крикнуть, чтобы он был предельно осторожен, но удержался, поскольку мог привлечь внимание обитателей дома.
Мое предупреждение не было бы лишним, ибо в этот момент за окном послышался грохот падающей мебели, возмущенные голоса и топот — сначала легкий, а за ним тяжелая поступь взрослого человека. Парадная дверь неожиданно распахнулась, и оттуда вихрем вылетела хрупкая фигурка Маламокко с зажатым в руке кошельком. Следом показался Паскуале Вальер, достояние которого, по всей вероятности, мальчик вырвал у него из-под носа. Как только парень промчался мимо, и мигом выхватил меч из ножен и преградил им путь опешившему от неожиданности Вальеру. Он налетел на меня и уставился на сверкающее лезвие меча, острие которого оказалось у него под ребрами.
— О нет! Пожалуйста, не убивай меня! Не убивай! — жалобно заскулил Вальер и плюхнулся в дорожную пыль, наверняка обмочившись от страха.
Затем он поднял голову и наконец-то увидел, кому принадлежал этот меч.
— Джулиани! Что ты здесь делаешь?
Он извивался на пыльной земле, и если бы я не был так зол на него и к тому же не терзался ревностью, то наверняка пожалел бы в эту минуту. Что-то или кто-то действительно напугал его до смерти, или, как выразился Маламокко, сильно шпиканул. Я рывком поднял его на ноги и толкнул в дом, пока он не начал орать во всю глотку. Маламокко последовал за нами и плотно прикрыл за собой входную дверь. Затем самодовольно ухмыльнулся и положил кошелек в дрожащую от страха ладонь Вальера.
— Не думай, что я не мог украсть его без шума и крика. Можешь спросить у Баратьери. Я сделал это ради него.
— Бара… Карточный шулер?
— Не обращай внимания, Паскуале. Я пришел сюда не для того, чтобы убить тебя, хотя многие поступили бы совсем иначе, — сказал я, убирая меч в ножны. — Мне нужно поговорить с тобой.
Как ни странно, мысль о необходимости говорить с человеком, которого все считают убийцей, еще больше его обескуражила. В этот момент в прихожую из глубины дома вошел встревоженный шумом старый слуга и спросил, все ли в порядке у молодого хозяина.
— Да-да, Пьетро, все нормально. Сделай доброе дело и принеси немного вина.
Слуга поспешил прочь и вскоре вернулся с большим кувшином прекрасной мальвазии. Он наполнил две большие кружки, со строгой нарочитостью миновав протянутую руку Маламокко. К этому времени Вальер немного пришел в себя, но когда поднес к губам кружку, я заметил, что его рука все еще предательски подрагивает. С одной стороны, мне очень хотелось пощекотать его кончиком меча, а с другой — узнать, почему он подставил меня и обрек на обвинение в убийстве. Кроме того, я непременно должен был установить имя истинного преступника, чтобы избавить себя от всяческих подозрений. Но беда заключалась в том, что меня Вальер боялся гораздо меньше, чем кого-то другого.
Когда я спросил, почему он оболгал меня, Паскуале задрожал всем телом и поставил на стол кружку, чтобы не расплескать оставшееся в ней вино.
— Не спрашивай об этом, Николо. Пожалуйста, не втягивай меня в это. Я просто сделал то, что потребовали.
— Что потребовали? И кто именно?
— Они добрались до меня через отца, который готов на все, чтобы только не связываться с властями предержащими. Он попросил найти человека… как бы это сказать… ловкого и изворотливого, и поспорить с ним, что тот ни за что не сможет сфальсифицировать выборы дожа. Я сразу же вспомнил о тебе.
В тот момент я еще не понял, гордиться этим или воспылать праведным гневом, и велел ему продолжать.
— Вот, собственно, и все. Ну а потом я должен был познакомить тебя с Лазари, что тоже являлось частью этого плана. Только мне казалось тогда, что они просто хотели скомпрометировать его и обвинить в нечестной сделке, чтобы окончательно подмочить репутацию. Я даже представить себе не мог, что все это закончится его смертью.
Его глаза внезапно расширились от страха и уставились на меч, висевший на моем ремне.
— Это ты убил его?
— Ты прекрасно знаешь, что нет.
Он недоверчиво нахмурился, и эта гримаса озадачила меня. Если они с Катериной специально подсунули мне меч, который позже признают орудием убийства, то почему Паскуале спрашивает, не я ли убил Лазари? Ведь он и сам должен знать, что это сделал не я.
— Вы с Катериной подставили меня. Но кто же в таком случае убил Лазари?
— Катерина? Эта девушка из семейства Дольфин? Разве ты не говорил с ней об этом? Вчера она просила меня выяснить, где ты сейчас находишься. Правда, никак не могу понять, почему она обратилась именно ко мне. Как бы там ни было, я сказал, что ничем не могу ей помочь, поскольку после убийства ты лег на дно и затаился. Возможно, вообще уехал из Венеции. — Он снова насупился. — Понятия не имею, чего она хотела от меня добиться. Что же касается Лазари, то, полагаю, и его, и ди Бетто убил один и тот же человек.
Произнося эти слова, Вальер внезапно побледнел как призрак и стал озираться через плечо, будто опасаясь, что кто-то может подслушать. Затем подался вперед и вцепился в рукав моего плаща.
