– Но он умер, матушка, и теперь король я, – высокомерно сказал Людовик.
Мадам де Вантадур решила не продолжать этот разговор. Она не хотела заранее его расстраивать. Даже если им осталось пробыть вместе всего пару дней, они проживут эти дни как прежде.
Но герцогиня не могла обратить время вспять, и день разлуки настал. Испуганного ребенка раздели и повели в огромный зал, где собрались все официальные лица двора и лучшие доктора Франции.
Пораженный страхом Людовик стоял и глядел на них во все глаза, но дядя решительно взял его за руку и ввел в зал.
– Это старая традиция, – успокаивающе шептал Филипп. – Эта формальность необходима для того, чтобы доказать всем, что вы здоровы.
– Но я не хочу стоять здесь без одежды, – протестовал красный от стыда ребенок.
– Ничего страшного, – усмехнулся дядя. – Там одни мужчины.
Людовик подвергся тщательному осмотру. Мальчик мог гордиться своим соразмерным телосложением. И все же, почувствовав себя униженным, разозлился, хотя уже начинал понимать – это всего лишь очередное бремя и многое из того, что приходится нести королю, еще впереди. Один из мужчин, осматривавших его, наконец провозгласил:
– Все ли согласны, что наш король Людовик XV полностью здоров и хорошо вскормлен?
– Согласны, – хором ответили остальные. Мадам де Вантадур взяла Людовика за руку и повела одеваться.
Мальчик быстро позабыл о неприятности: он даже не представлял, что это было всего лишь подготовкой к гораздо более важному событию.
Двумя неделями позже мадам де Вантадур попросила аудиенции у Филиппа Орлеанского и, как того требовал обряд, спросила у него:
– Желаете ли вы, монсеньор, чтобы я передала короля вам?
Регент ответил:
– Да, мадам.
– Тогда прошу вас последовать за мной. Когда Людовик увидел своего дядю, он чуть не прыгнул к нему на руки, но Филипп жестом остановил его. Значит, предстоит опять какая-то церемония.
Мадам де Вантадур сказала упавшим голосом:
– Монсеньор, по велению короля Людовика XIV я, как могла, заботилась о наследнике престола и теперь передаю его вам в добром здравии.
Филипп упал на колени, а Людовик удивленно смотрел то на дядю, то на любимую матушку Вантадур.
– Ваше величество, – обратился к нему Филипп. – Надеюсь, вы никогда не забудете эту женщину и все, что она для вас сделала. Когда вы были еще совсем маленьким, она спасла вам жизнь и с тех пор заботилась о вас так же преданно, как мать.
Людовик кивнул. Он хотел спросить, что все это значит, но не мог подобрать слов. У ребенка засосало в животе: он был сильно напуган.
В комнату вошли еще трое: герцог Майенский, которого Людовик называл дядей и очень любил; Андре де Флери и герцог де Виллеруа.
– Ваше величество, – сказал Филипп, – вы уже не ребенок и должны посвятить себя серьезному делу: вы должны подготовиться выполнять свое великое предназначение. Помогать в подготовке вам будут герцог Майенский, который будет руководить вашим воспитанием, Андре де Флери, который станет вашим наставником, и герцог де Виллеруа, который станет вашим гувернером.
Людовик тупо посмотрел на них.
– А кем станет матушка Вантадур? – спросил он.
– Ваше величество, она навсегда останется вашим другом, но вам придется перестать с ней жить; вы будете жить один.
Людовик топнул ножкой.
– Я хочу жить с матушкой Вантадур, – закричал он.
Мадам де Вантадур упала перед мальчиком на колени и обняла его. Людовик тоже крепко обнял ее.
– Послушайте, мой дорогой, – заговорила она, – вы будете жить один, но я буду навещать вас.
– Но я не хочу видеть никого из них, – прошептал он. – Я хочу быть с вами, матушка.
На них старались не смотреть. Король молчал, и Филипп продолжил:
– Месье, отныне заботиться о короле – ваша священная и первостепенная обязанность. Надеюсь, вы дадите ему всю заботу и любовь, на которую вы только способны.
– Клянемся, – хором сказали герцог Майенский, де Флери и де Виллеруа.
В этот момент король на секунду отвернулся от мадам де Вантадур и хмуро взглянул на мужчин.
Мадам де Вантадур поднялась с колен. Она взяла Людовика за руку и подвела его к ним. Виллеруа попытался было взять короля за руку, но король лишь крепче вцепился в юбку мадам де Вантадур и затравленно озирался вокруг.
– Я должна идти. Оставляю вас с вашими новыми опекунами.
