– А затем она умерла.
– Это случилось гораздо позже.
– И эти слухи. Простите, возможно, мне не стоило вспоминать о них. Наверное, вы сильно расстраивались из-за ходивших сплетен.
– Когда говорите об этом вы, я не расстраиваюсь, – ответила я. Меня теперь не волновало, насколько я выдаю себя. Меня охватило такое счастье, как и в тот вечер в «Доме Королевы». Он, лишь он один обладал властью заставить меня послать всю свою предусмотрительность по ветру.
– Говорили, что она умерла не естественной смертью, – продолжал он. – Вы пережили тяжелое время.
– Да, – подтвердила я. – Понимаете, мне казалось невероятным, что она покончила жизнь самоубийством. Это совершенно не похоже на нее. Правда, она сильно мучилась. И если бы не Чантел… медсестра Ломан… не знаю, что бы случилось со мной. Подумать… страшно.
– От людей можно ждать чего угодно. И мотивы их поступков могут быть совершенно неожиданными. Если она не покончила с собой, то кто мог убить ее?
– Я часто думала об этом. Эллен отчаянно мечтала выйти замуж, и я боюсь, что мистер Орфи никогда бы не женился на ней, если бы она не получила наследство после смерти тети Шарлотты, а получить его раньше она, естественно, не могла.
– Что ж, мотив достаточно убедительный.
– Но и слишком мелкий, да и не могу я представить себе Эллен в роли убийцы. Миссис Мортон – более вероятная кандидатура на эту роль. Она скрывала, что у нее больная дочь. Она мечтала жить с ней. Мне было известно, что она не увольнялась, надеясь получить некоторую сумму после смерти тети Шарлотты. Я никогда по-настоящему не знала миссис Мортон несмотря на то, что она долгие годы работала в «Доме Королевы». Ну, и, конечно, я сама – главная наследница, которая была не в лучших отношениях с умершей и к которой отходило все имущество.
– Которое, как я догадываюсь, оказалось не таким уж большим.
– Но я-то этого не знала. Лишь после ее смерти я поняла, насколько безнадежно мы увязли в долгах.
– Наверное, вы сильно горевали тогда.
– Это было… ужасно. Люди на улицах украдкой разглядывали меня, перешептывались.
– Я знаю, – сказал он.
– Знаете?
– Я знаю, что значит находиться под подозрением.
Я смотрела то на сероватый при свете луны берег, то на цвета индиго небо с мириадами звезд. В воздухе слегка благоухало мускусом.
– До вас дошли слухи… обо мне? – спросил он.
– Какие слухи? Не понимаю.
– Я думал, что вы слышали. Например, от Каллума. Упоминал ли кто-нибудь в вашем присутствии о «Загадочной женщине»?
– Название корабля мне знакомо, но он ничего мне не говорил.
– Возможно, вы что-то и слышали, – говорил он, – и если слышали, то я бы хотел, чтобы всю правду вы узнали от меня.
– Это был корабль, на котором вы ушли в плавание после того…
– Да, после вечера в «Доме Королевы». Я хочу рассказать вам о плавании, во время которого произошла трагедия, тайна которой не раскрыта и по сей день.
– Рассказывайте.
– Каллум служил на «Загадочной женщине» интендантом, как и сейчас. Несколько членов команды, бывшие со мной тогда, и теперь служат у меня. Корабль был не таким, как «Безмятежная леди». Это было парусное судно.
– И женщина, – добавила я.
– Странно. Такое впечатление, что это и послужило причиной несчастья. Она была красавицей. Баркентина, предназначенная для торговли с Китаем. Я вел ее в Сидней с заходом в Кейптаун, а потом на острова. На борту было несколько пассажиров, как и теперь. Одним из них был торговец драгоценных камней, Джон Филлимор. Он вез прекрасную коллекцию бриллиантов, его интересовали австралийские опалы. Его врагом был его язык: он все время рассказывал о сделках, которые он заключил, желая всем доказать, какой он ловкий. И он умер.
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что он умер. Доктор Грегори поставил диагноз – кровоизлияние в мозг. Однажды вечером мы вместе обедали, потом он отправился в бар и выпил, по-моему, рюмку – две коньяка. Он много пил. Потом он удалился к себе в каюту. На следующее утро стюард обнаружил его мертвым.
– Доктор Грегори тоже был на «Загадочной женщине»?
– Да, он был корабельным врачом, как и сейчас. Отличие нашей линии заключается в том, что мы всегда берем с собой врача. Обычно это делается в случае, если на борту много пассажиров. Мы похоронили Джона Филлимора в море, но бриллианты пропали.
– Он хранил их в каюте?
