правды.
– Клер не обращала внимания на странности Филиппа и все равно любила его, но когда она узнала, что он любит Чарлза Ярдли, то решила оставить его.
Зак вспомнил об этом тонком, циничном англичанине с прямыми светлыми волосами и пренебрежительным взглядом.
– А что ты можешь сказать о Гансе Спирее? – внезапно спросил он. – Филипп имел связь и с ним?
Эммануэль сложила зонт и задумалась.
– Честно говоря, не знаю.
Наступила пауза, нарушаемая только криками чаек и порывами ветра. Солнце исчезло за угрожающе темными облаками, которых становилось все больше. Зак подумал: удивительно, как быстро в этом городе может начаться дождь.
– И именно поэтому ты перестала верить в любовь? – спросил он, помолчав. – Потому что какой-то мужчина обманул тебя?
– Ты ошибаешься. – Подняв голову, она посмотрела в предгрозовое небо. Ее тонкая шея при этом показалась ему совсем хрупкой. – Когда я встретила Филиппа, то влюбилась в него по уши и думала, что это навсегда. – На ее губах появилась печальная улыбка. – Как могло исчезнуть такое сильное, яростное, всепоглощающее чувство? Но оно прошло, испарилось в потоке дней.
– Так бывает не всегда.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Никто не может обещать вечную любовь.
– Но ты все-таки веришь в то, что это сильное чувство существует?
На миг она затаила дыхание, но затем коротко рассмеялась.
– Возможно, у меня старомодные взгляды, но я давно разочаровалась во всем.
На мостовую упали первые крупные капли дождя. В воздухе появился запах влажных камней и пыли.
– Скажи мне вот что, – спросил Зак. – Все те люди, с которыми ты спала…
– Их было всего три, включая Чарлза.
– Ты сказала, что мимолетные встречи тебя не устраивали. Возможно, потому, что ты не любила этих мужчин?
Эммануэль повернулась к нему. С удивлением Зак увидел, что у нее дрожат губы, а лицо стало бледным, словно Эммануэль боялась случайно сказать что-то лишнее. Налетел порыв ветра – мокрый, сильный. Он трепал ее простое черное платье, срывал шляпку, из-под которой выбились пряди. Зак отвел ее локоны за ухо, ненароком коснувшись щеки.
– Та ночь, которую ты провела со мной, тебе что-то дала?
– Ты сам все знаешь, – прошептала Эммануэль.
Дождь полил сильнее. Зак опустил руки на худенькие хрупкие плечи Эммануэль и секунду боролся с желанием обнять ее и прижать к себе.
– Я из тех, кто верит в нее, Эммануэль, – произнес он, проведя большим пальцем по ее шее.
Теплые капли стали мельче и падали мягче. Зак увидел, что Эммануэль плачет.
– Но не для меня. У меня на это больше не хватит сил, – тихо призналась она.
– Ты очень стойкая, – ободрил он.
Зак скользнул ладонями по ее рукам, словно лаская их на прощание.
– Когда ты уезжаешь в Бо-Ла? – Они шли рядом, но не дотрагивались друг до друга, словно чужие, – и ему сейчас казалось удивительным, что когда-то они были близки.
– В пятницу рано утром. – Она могла спрятаться от дождя под солнечным зонтиком, но не сделала этого. – Мы останемся там до конца сентября. Пока погода не переменится.
К сентябрю, подумал он, его в городе уже не будет.
– Я хочу отправить просьбу в Вашингтон, чтобы вернуться в прежний полк. Но сначала я найду убийцу.
Эммануэль посмотрела на него снизу вверх. По ее щекам текли струйки воды, капли срывались с кончиков черных завязок шляпы. «Именно такой, – подумал Зак, – я увидел ее в ту судьбоносную ночь на кладбище. Был дождь, от которого она совсем промокла, но при этом каким-то непостижимым, непонятным образом выглядела такой притягательной».
– А если у тебя не получится? – спросила Эммануэль.
– Я обязательно найду его.
Глава 32
С громким стуком на стол Зака упала потрепанная, покрытая пятнами и покоробленная папка. От удара из нее выпало несколько страниц.
– Что это? – спросил Зак, глядя на красное неулыбчивое лицо Хэмиша.
На какое-то мгновение Хэмиш сжал челюсти, от чего его роскошные светло-рыжие усы дернулись.
