Подумай, казак, – в трюме, на юте, на камбузе, в каюте? Где?
– Даже не знаю. Я его рядом с собой не видел. Пойдемте, будем осматривать все помещения подряд!
– Стоп, надо вначале баб повязать, а то учудят чего, не дай боже, за борт бросятся и утонут. Не хочу брать грех надушу! – заявил ротмистр и быстро связал по рукам и ногам не сопротивлявшихся пиратских наложниц, которые до сих пор так и не пришли в себя.
В это время Сергей собрал пистолеты, проверил, заряжены ли они, выбрал себе и юнге по паре, вручил один Ипполиту. Потом он немного подумал и выдал пистолет Кузьме.
– Ну, пошли, браты мои, в поиск, – перекрестился казак и шагнул вперед.
Строганов, Маню, Степанов и их новый товарищ спустились в трюм, осветили факелами все темные углы, обшарили дальние закоулки, но никого не нашли. Затем они проверили камбуз, каюты, и постепенно круг поиска сузился до гальюна.
– Тут и сидит этот ирод, больше негде, – ухмыльнулся Кузьма. – Пробрало голубчика, обделался!
Вход в гальюн изнутри был чем-то подперт. Юнга пальнул два раза прямо в деревянную перегородку, в ответ тоже прогремели выстрелы. Одна пуля рассекла единственное ухо казака, а другая оцарапала руку Ипполита. Сергей отодвинул в сторону юнгу и дважды выстрелил в дверь. Гийом перезарядил пистолеты, повторил выстрелы. За стенкой раздался шум падающего тела.
Штурмующие подождали еще немного, а затем поднапряглись и сдвинули преграду. Юнга просунул голову в образовавшуюся щель, посмотрел, что там, вылез обратно и радостно воскликнул:
– Готов! Наповал!
Кузьма протянул ему свой пистолет и приказал:
– Добей его для верности, этот гад очень живучий!
Юнга просунул в дверь гальюна голову и руку, приставил пистолет к телу лежащего помощника боцмана, сделал контрольный выстрел и воскликнул радостно:
– А он действительно притворялся! После моего выстрела тело дернулось, и он захрипел!
Тело оттолкнули прикладом мушкета от двери, отворили ее и вошли в клозет. Вонь здесь стояла невыносимая.
– Тащи его на палубу. Нечего тут загаживать помещение, оно нам самим пригодится, – распорядился ротмистр и первым схватил мертвое тело врага за руки.
Но Ипполита никто не поддержал, он ругнулся, плюнул, бросил на пол мертвого пирата и поспешил следом за товарищами.
Короткая летняя ночь подходила к завершению, начиналось раннее утро. Приятели поднялись на верхнюю палубу, сложили трофейное оружие в общую кучу и после этого дали волю чувствам. Они дружно вопили «ура», «виват», «виктория»! Кузьма схватил жбан, полный вина, и, запрокинув голову, влил себе в глотку добрый литр, затем передал посудину своему старому приятелю Ипполиту.
Ротмистр сделал глоток и передал жбан дальше по кругу.
– Ах, Худойконь! И правда, это действительно ты, Худойконь! Пьешь, как и прежде, как конь! Я так рад, что ты живой! Явился ко мне на остров собственной персоной, да еще и шайку головорезов с собой привел! – не переставая, громко восклицал захмелевший ротмистр, обнимая и хлопая по спине казака.
– Да, это и в самом деле я! Православные, объясните, откуда вы здесь, на «Кукараче» взялись? Кто они такие, твои попутчики, дядя Ипполит?
Сергей назвал себя по имени и представил юнгу. Заслышав его фамилию, казак покачал головой:
– Маня, что за дурацкая фамилия! Тем более для мужика!
– Не Маня, а Маню! – поправил его Строганов. – То, что ты Худойконь, никого из нас не удивило. Худойконь, Тощийконь, Дохлыйконь… Кому какая разница!
Казак обиделся, сердито буркнул себе под нос что-то нелицеприятное в адрес полковника и вновь приложился к жбану. Ипполит принял из его рук вино и хотел поддержать компанию, но Сергей перехватил руку ротмистра и осуждающе произнес:
– Братцы! Я не уверен в нашей окончательной победе. Что сейчас происходит в пещере? Вдруг пираты там затаились? А если кто-то из них остался жив? Они ведь поймут, что фрегат захвачен, и тогда обязательно сделают вылазку на свой корабль, чтобы вернуть его обратно. Давайте убедимся в их гибели, затем перевезем вещи, заберем клад, а уж потом начнем праздновать. Не хочется, чтобы нам, пьяным, воткнули нож в спину, а затем отрезали головы. Почему так всегда происходит? Стоит трем русакам вместе собраться, как в ход идет бутылка!..
– Верно говорит наш полковник, – поддержал Строганова Ипполит. – Пить и болтать некогда. Пойдем проверять пещеру.
– А кто останется на корабле? – спросил Кузьма.
– Вот ты, Кузя, с полковником Строгановым и останешься. Заодно и за бабами приглядите. Я уверен, вы отлично справитесь с этим сложным делом, – хохотнул ехидный Степанов.
Дед зарядил восемь пистолетов, два мушкета, прихватил сабли, топоры и, перебравшись вместе с Гийомом на лодку, отчалил в разведку.
Казак недоверчиво поглядывал на Сергея, не произнося ни слова, а затем, не выдержав игры в молчанку, решил пообщаться:
– Друже, ты чего дуешься, чего молчишь? Или я тебе не люб? Не доверяешь мне? По глазам вижу – не доверяешь!
– А с чего оно возникнет, это доверие? – ответил с усмешкой Сергей. – Совсем недавно ты вино пил с пиратами, девок силком брал, забавлялся, готов был нас порубить, а теперь вот переметнулся на нашу сторону.
– Не переметнулся, а перешел на сторону земляков и старого друга. Ведь и ты, полковник, будешь из наших, российских, хотя и говоришь на странном наречии. Давай познакомимся толком, а то я даже и не знаю, как звать-величать нового сотоварища.
– Граф Сергей Строганов!
– Иди ты! Не могёт быть! Врешь! Неужто настоящий граф?
Сержу пришлось повторить свою легенду, заученную уже наизусть, и эта ложь была приятна ему самому. Постепенно Серега начинал и сам верить в свое графское происхождение. Ведь холопом он себя никогда не чувствовал, да и образование имел соответственное: училище, академия, университет. Ну чем не граф? А манеры и всякие там политесы – дело наживное. «Закинет судьба в Россию, войду в роль и стану настоящим крепостником-рабовладельцем. Селянки, девки дворовые, с которыми возможны разные шалости, просто мечта гусара!» – подумал он вдруг, но тут же встряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшие похотливые мыслишки, и продолжил излагать свою родословную.
Узнав детали, Худойконь презрительно скривил губы и заявил:
– А-а-а… Седьмая вода на киселе. Так и я могу сказать, что мои предки были малороссийские шляхтичи, да кто ж поверит? А в полковники кто тебя произвел? Сам дядя Ипполит или какие-нибудь хранцузы да ишпанцы?
– Нет, я самый настоящий русский полковник. Но в отставке.
– Это хорошо, что полковник в отставке! – повеселел Кузьма. – Значит, мы почти ровня! Я тоже когда-то был казацкого войска полковник, был, да весь вышел! Сам себя уволил в отставку! По молодости, по глупости участвовал в пугачевском бунте, за это высочайшим указом заочно приговорен к смертной казни. Слава Богу, конь подо мною был добрый, и в последнем бою у Черного Яра вынес из окружения царевых войск. Затем я ушел в киргиз-кайсацкие пески и вдоль соленого озера Каспия добрался к басурманам в Персию. Начались долгие скитания, полон, рабство, но все едино – не плаха. Тот бунт мне дорого обошелся, теперь ни кола ни двора, ни семьи, и дорога в Россию навеки заказана. Как и Ипполит, жду смерти Екатерины, авось новый император помилует в ознаменование восшествия на престол. Что слышно о здравии императрицы?
– Не знаю ничего об этом, давно из России, – ответил, смутившись, Сергей. – Я в этих морях больше года скитаюсь, но уверен в том, что здоровье Екатерины ухудшается с каждым днем.
– Эх, прибери ее, Господи, – вздохнул казак и перекрестился. – И поскорее.
– Кузьма, а ведь про тот ваш последний бой народ песню сложил. Могу спеть, если хочешь, – предложил Серж.
