ценностях, о демократии, о построении гражданского общества. Строганов гнул свою линию, и его постоянно заносило в политические дебри. Приятели сидели, пили-ели, с удивлением и сочувствием глядя на этого полоумного графа. Они усмехались, ухмылялись, качали головами и ждали, когда же иссякнет его красноречие.
Ипполит однажды не выдержал и брякнул:
– Совсем заучили нашего графа в этих Европах! Надо же, что наделали проклятые англичане!
Совершенно не подготовленному к длительному плаванью экипажу первое время везло, море было спокойно. Новички-матросы кое-как управлялись с парусами и рулем, а капитан Степанов как мог командовал и вел корабль по курсу, в сторону далекой Америки. Приходилось ладить друг с другом, и члены экипажа, связанные общим делом, становились все более дружны, а присутствие на судне молодого и веселого Гийома Маню, над которым любили подтрунивать старшие, не раз разряжало обстановку.
Первое время юнга никак не мог взять в толк, почему друзья-россияне так странно называют казацкого атамана. Русский язык он уже понимал довольно сносно, поэтому сделал вывод, что «худой» и «конь» – это два отдельных слова, а вот почему они вместе образуют странную русскую фамилию, он не понимал. Такое словосочетание было больше похоже на прозвище. Сержу пришлось на французском языке подробно растолковать парню предысторию получения казаком такой необычной фамилии, но для юноши это было слишком сложно. Порой он называл Кузьму Худым, а иногда в шутку просто Конем и постоянно просил снова объяснить происхождение фамилии. Казак каждый раз повторял свой рассказ, юнга с непроницаемым лицом выслушивал его и радостно хлопал в ладоши. Затем все повторялось. Это происходило так часто, что даже туземки запомнили полное звучание фамилии казака. Оказалось, что это был тонкий французский юмор.
Потом юнга стал специально коверкать фамилию Кузьмы. Бывало, крикнет с мачты вниз: «Эй, Худойкобыла, подай конец!» Казак поправляет, а юнга извиняется за свое плохое знание русского. Атаман сердился и подавал веревку со словами: «На, Манька, держи конец, да покрепче!» – и неприлично жестикулировал. Это был уже жесткий русский юмор.
Русаки смеялись, а юнга обижался, он уже знал, что Манька и Маня – это женские имена, и жест с концом он тоже уяснил. Но проходило время, и упрямый француз снова обращался казаку: «Тощийлошадь, лови крюк!» Гийом тотчас получал подзатыльник от казака, но через минуту опять упорно переиначивал его фамилию в Тонкогомерина или как-нибудь еще. Так они подшучивали друг над другом целый день.
Все смеялись, даже Кузьма вроде сердился, а сам улыбался. Но если его начинала дразнить собственная девица, то расправа была коротка. Худойконь хватал ее, перебрасывал через плечо и тащил в кубрик наказывать. Наказав несколько раз, он возвращался на палубу, довольный собой и своей неослабевающей мужской силой.
Не задействованные таким наказанием девицы хихикали, завистливо перешептывались, а подружка атамана и Гийом продолжали вести игру с Кузьмой.
Судя по обозначениям на карте, по пути следования судна в океане должно было находиться множество островов, там экипаж мог передохнуть, пополнить запасы воды, провизии. Но где они? Это на мелкомасштабной маленькой карте в географическом атласе океан прямо-таки усыпан россыпью мелких островов, а в реальной жизни, на местности, куда ни кинь взгляд, одни только волны. Так всегда бывает, когда провизии и воды в обрез, то земля почему-то не показывается.
Свежатины экипажу «Кукарачи» хватило на десять дней. Забитую в первый день плаванья свинку зажарили и съели, как говорится, за один присест.
Да и чего там есть, килограммов двадцать живого веса, не больше, а народ соскучился по мясу и усердно набивал утробы. Поэтому к следующему утру жаркого не осталось ни кусочка. Сутки на мясную пищу все и смотреть не могли, потому что переели. На ванты никто из мужиков залезть был не в состоянии, впрочем, и на женщин тоже.
Но вскоре пришлось питаться экономно, сало и солонину люди получали строго по норме. Когда съели то, что было свежее, перешли на скудные запасы солонины и вяленого мяса, которые достались от предшественников. Затем в ход пошли сухари, сыр, сдобренный плесенью, и сухофрукты. На тридцатый день блуждания по океану пища почти закончилась.
– Надо что-то предпринять, – глубокомысленно изрек Кузьма, доедая последний сухарь. – Это же надо, так угораздило попасть впросак! Полный корабль золота, а мы с голоду пухнем! Да за одну золотую монету можно в Сиаме купить мешок хлеба!
– Худойконь! Не замечаю появления признаков голодной смерти на твоей не самой худой среди нас харе! Наоборот, ты заметно раздобрел на свинине и козлятине, – хохотнул юнга. – Наш Худойконь совсем не худой конь, он стал Толстыйконь.
– Возьми дублон и сходи купи еды, – ехидно улыбнулся Ипполит, обращаясь к казаку. – Разрешаю сбегать сам знаешь куда…
Ротмистр закончил фразу витиеватым матерком, на что Кузьма выругался, покачал головой и пояснил свою мысль:
– Нам всем не доплыть. Надо баб выкинуть за борт, а то начнем кожаные ремни есть и мочу пить. Больно много пресной воды эти девки пьют, особливо, ротмистр, твоя задастая, – ухмыльнулся казак.
Утром горизонт прояснился от тумана, и, к счастью для путешественников, наконец-то показалась тонкая полоска земли. Вновь экипажу Бог послал чудесное спасение.
Мореплаватели бросили якорь и отправились на разведку на видавшем виды тримаране. К островку поплыли Гийом, Кузьма и Мими. Атолл оказался крошечным и безлюдным, фруктов мало, живности не обнаружили, кроме щебечущих певчих птиц, но зато нашелся источник с пресной водой. Разведчики наполнили ею бочонок, бурдюк и несколько бутылок. Мужчины подобрали с земли две грозди миниатюрных бананов и несколько дюжин каких-то переспелых плодов. Съедобные они были или нет, точно никто не знал, но голод не тетка. Надо было рисковать. Прямо на островке мужики провели испытание на женщине. Туземка с аппетитом начала есть, но это не аргумент и не довод. Австралийские аборигены и пауков едят, и игуан, и гусениц, так что же, неужто и русским мужикам прикажете их есть? Сразу самочувствие Мими не ухудшилось, выходит, экзотические фрукты оказались не ядовитыми, а как они называются – это уже совсем не важно. Лазить по деревьям на голодный желудок не было сил, поэтому поисковики вернулись обратно, отложив пополнение припасов на следующий день. На островке они заметили лягушек, но Гийом оказался неправильным французом и равнодушно прошел мимо этого деликатеса. Зато поймали большую черепаху. Вот будет замечательный суп!
На корабле их с нетерпением ждали оголодавшие товарищи по несчастью. Мими по-прежнему чувствовала себя нормально, поэтому экипаж с жадностью накинулся на свежую еду и воду. Ведь пить ром и портвейн всем уже осточертело, особенно женщинам.
Теперь можно было перевести дух и на сытый желудок решать, как быть дальше, куда плыть и не передохнуть ли здесь некоторое время.
– Конечно, нужно как можно быстрее убираться! – воскликнул Кузьма. – Вы поймите, жить у маленького родника, под сенью десяти пальм всей толпой мы долго не сможем! Не прокормимся!
– А рыбалка! – не согласился ротмистр. – Я видел, что рыба тут водится. Акулы опять же, они ведь вполне съедобны!
– Вот и оставайся с акулами, старый черт! – не выдержал казак. – Можешь и баб себе взять для чистки рыбы и приготовления пищи. А меня уволь! Хочу в Россию или в Русскую Америку. К свинине, к телятине, к грибочкам! Скучаю по малосольным огурчикам и хлебной водке.
– На плахе выскажешь свое последнее желание, попросишь чарку горилки и соленый огурец. А то и до плахи не доберешься, помрешь на дыбе! – ответил ему ротмистр, гневно сверкая глазами. – Или забыл, что тебя грехи в рай не пускают? Наша императрица тебе быстро об них напомнит!
– Почему сразу на дыбу? Я, может быть, вашей шкурой откуплюсь, дядя Ипполит! – мрачно пошутил Худойконь.
– Ирод! Христопродавец! И это твоя благодарность за сохраненную жизнь? Ей-ей, настоящий Худойконь, от слова «худо»! – возмутился ротмистр и, обидевшись, ушел в каюту.
Серж оглядел разношерстный коллектив и загрустил. Как же дальше плыть, если в команде нет единства, понимания целей и задач, общей идеи? Надо что-то срочно предпринимать.
Утром Строганов поднял вопрос о немедленных выборах капитана.
