ли? Нужна помощь или нет? Хотел сказать: нужна! Оставьте замполита в роте, не дайте ему стать моим начальником! Но пожалел тебя, олуха.
— Ах, ты, гад! Спишь и видишь, как бы меня извести, замучить! — возмутился я.
— Конечно! Кому охота, чтобы бывший подчиненный командовал. Но мы тебя всегда на место поставим. Найдем способ напомнить, под чьим руководством вырос, кто был первый наставник.
— Не первый, а второй. Первый — капитан Кавун!
— Неважно! А пока служим, как и прежде идем в рейд вместе. Я тобой покомандую напоследок!
Утром как гром среди ясного неба — объявили начало вывода войск! Неужели долгожданный конец войне? Командир полка распорядился о проведении совещания через час и умчался в штаб армии. Убежал к «уазику» на предельной скорости, которую позволяет развить тело массой сто сорок килограммов. По возвращению сообщил офицерам:
— Товарищи! Через два месяца начинается частичный вывод подразделений из Демократической Республики Афганистан!
Далее подполковник Филатов продолжил свою речь, перейдя с возвышенного слога к «человеческой речи»:
— Нас, долбое…в, он не касается.
«Ох-ох!» — прошли по рядам вздохи горечи и сожаления.
— Полку выпадает почетная миссия принять Правительственную комиссию, которая прибудет для контроля над этим торжественным, историческим событием. И если какой-нибудь чудак на букву «эм», на порученном участке работы по встрече комиссии что-либо загубит, то пожалеет, что на свет родился. Откуда вылез — туда и засуну обратно!
Из зала послышался тихий голос, и в воздухе повисла вопрошающая фраза: «Интересно куда и как?» Филатов напряженно всматривался в зал.
— Кто посмел п…еть?! А?! Помощник начальника штаба, это ты? — сурово спросил Иван Грозный у худощавого капитана Ковалева.
— Никак нет, — ответил Ковалев, бледнея и сьеживаясь.
— Значит, не ты? Но мне показалось, твой умный голосочек раздался из зала. В документах — неразбериха! Штатно-должностная книга полка словно филькина грамота: ничего не поймешь! А он тут вякает!
— Товарищ подполковник, ШДК заполнена согласно правилам и требованиям. В ней полное соответствие.
— Ах, соответствие?!! — рассвирепел Филатов. — Да у вас до сих пор покойный Буреев начальником ГСМ числится! А он месяц назад застрелился, и нового прислали давно! И зам по тылу в полку все еще Ломако! Подполковник Махмутов, штаб не считает вас руководителем тыла! Командир полка ехидно посмотрел на недавно прибывшего зама по тылу и развел руками:
— Вот так-то! И зампотех в полку не Победоносцев! — Командир ткнул пальцем в унылого, длинноносого майора, прибывшего неделю назад. — Я сегодня утром листал «штатку», ужасался и покрывался холодным потом! Опять кого-нибудь не по тому адресу хоронить отправите! Канцелярские крысы!
Иван Васильевич в конце тирады уже не говорил, а рычал, вспоминая служебное несоответствие за прошлогоднее происшествие с похоронами не того солдата. Он тогда оказался без вины виноватым.
— В строевой части все проходит согласно приказам, — робко попытался возразить капитан.
— Бегом! Неси полковую книгу приказов, штатную и свою служебную карточку не забудь. Будем сравнивать, и если я прав, сразу накажу! — рявкнул командир и с силой бросил рабочую тетрадь на стол. — А пока Ковалев бегает, зам по тылу, ставь задачи!
Маленький, щуплый подполковник-татарин вышел на край сцены и, нервно теребя кепку-'афганку', начал путано формулировать свои мысли. Он от волнения слегка заикался, говорил гнусаво через нос. Татарский мягкий акцент от этого еще больше усиливался.
— В полку мною спланирован большой объем работы! Вот перечень того, что необходимо сделать в каждой казарме, в общежитиях, в столовой, на складах. Самое главное — внешний вид полка! Приедут гражданские люди, и ухоженность, благоустройство для них главное! Я наметил следующее: покрасить казармы светло-розовой краской. Стены на солнце выгорели, и сейчас не поймешь, какого они цвета. Мусорные баки сделать черными! Обсерить бандюры! По всему периметру городка!
— Чего сделать? — громко спросил Подорожник, не поняв незнакомую фразу.
— Обсерить бандюры! — еще раз повторил зам по тылу.
Народ в зале тихо засмеялся.
— Фарид Махмутович, поясни, я ни хрена не разобрал последнее выражение. Что за х…ню ты несешь? Я вроде не дурак, но не понял смысла. Какое-то новое ругательство ты ввел в русский язык! — в свойственной ему манере грубо хохотнул Филатов.
— Обсерить бандюры-то? Как? Что непонятного? Ну, бетоные камни вдоль дорожек сделать серыми. Покрасить цементным раствором, — смущаясь и краснея, пояснил Махмутов.
— А-а-а-а… Обсерить… Ага, бондюры-бордюры… Теперь понял. Хорошо хоть не пересерить! А то пехотинцы, понимаешь ли, дружище, большие мастера все вокруг пересерить! Поясню для бестолковых: покрыть серой краской бордюры. А не то, что вы подумали! Продолжай дальше, — махнул рукой командир, вытирая брызнувшие слезы. Его большое тело сотрясалось от беззвучного хохота, лицо покраснело.
Сидящие в зале давились от смеха. Зам по тылу продолжил:
— Показывать будем казарму артдивизиона, танкистов и первой роты. Офицерское общежитие подготовим одно. Наверное, первого батальона. Сегодня я обошел эти помещения. У артиллеристов в целом хорошо, танкистам нужно будет немного поработать. А в казарме первой роты — кошмар! Захожу в роту: там грязь! Захожу в тумбочку: там бардак и крыса! Мухам по столбам везде сидят.
— Кто сидят? — удивился командир. — Мухам как?
— Мухам летают, по столбам садятся! — растерянно произнес Фарид Махмутович.
— А-а-а… Летают… Сбитнев! Почему мухам у тебя летают и по столбам сидят? В тумбочку войти мешают… — из последних сил сдерживая смех, произнес «кэп».
— Не знаю, — чистосердечно ответил Володя и пошутил:
— Постараемся переловить, крылья оборвать и истребить.
Весь зал заливался диким хохотом. Махмутов что-то пытался говорить, но его никто не слушал. С этой минуты кличка «Мухам по столбам» закрепилась за ним навсегда.
Сбитнев толкнул меня в бок и прошипел:
— Если мы по казарме будем бегать и мух бить, времени на службу не останется.
— Володя, нужно внести изменения в штатную структуру роты. Вместо одного снайпера ввести должность забойщика мух, москитов и комаров, — согласился я, весело смеясь.
Тем временем в клуб вернулся Ковалев с книгами приказов и штатно-должностной. Командир полка взял их, развернул на столе и принялся показывать Ошуеву и Золотареву на несоответствия.
— Капитан, иди сюда! — рявкнул Филатов, оборвав смех офицеров. Тыкая пальцем в страницы, он произнес:
— Смотри вот, вот и вот. Долболоб! Порублю «конец» на пятаки!
Далее последовали самые грубые и сочные варажения. По окончанию тирады командир метнул «штатку» в голову осторожно пятившегося к краю сцены капитана. Тот словно игрушка «ванька-встанька» мгновенно согнулся пополам, а затем вновь выпрямился, как ни в чем не бывало. Разгильдяй сумел увернуться от запущенного в него убойного снаряда. Огромная книга полетела в зал, словно птица, размахивая обложкой, будто большими крыльями. Она звучно плюхнулась среди сидящих впереди танкистов, не долетев до нас всего полметра.
Я почесал затылок и тихо произнес, наклонясь к Сбитневу:
— Больше я на совещания не ходок. В следующий раз тут туфли или сапоги метать начнут. Уж лучше я воспитательную работу с бойцами буду проводить в ленкомнате. Там спокойнее.
— Все прекратить п…деть! — рявкнул «кэп», что-то записывая в карточку Ковалева. — Я вам что, клоун? Капитана — под домашний арест, на трое суток! Шагом марш!
Проштрафовавшийся подобрал штатную книгу и, втянув голову в плечи, понуро сгорбившись, удалился.
