— Султан Рустамович! Давайте сфотографируемся на память у обелиска! — предложил я, расчувствовавшись.
— Да, конечно, с удовольствием! — согласился Герой, и мы гурьбой рванули к постаменту, где стояла БМП.
Но что особенно было удивительно так это то, что Табеев, злейший его враг, шел в обнимку с Ошуевым и что-то говорил ему, словно просил прощения.
Уехали все, с кем я начинал. Вот и Мелещенко собрал чемоданы, найдя на пересыльном пункте себе сменщика на должность начальника клуба. Хитрец! Сваливает на два месяца раньше срока.
— Коля, а как же я? Мы приехали вместе, в один день, а теперь я брошен! — сказал я ему на прощение. — А как быть мне? Ведь ты единственный мой потенциальный донор! Микола, вернись в батальон и не уезжай!!!
— Перебьешься, ты — бессмертный. Сам же говоришь всем, шо гадание було тоби до девяноста семи лет воздух коптить. Вот, живи и мучайся целый век! А кровь понадобится — сваришь на самогонном аппарате. Я так кумекаю: горилка или чистый спирт и наша первая группа крови, резус отрицательный, близки по составу. Я целых два года ее таким образом обновлял. По два стакана чистейшего самогона три раза в неделю. Кровь ажа бурлыть. Презентую проверенный метод! Ну, все, прощувай и не журысь! — Микола хитро прищурился, разгладил недавно выращенные запорожские усы, обнял меня и отчалил.
Когда же мой черед?
Друзья уезжают один за другим. Проводили домой Острогина. Вечером накануне он пригласил меня, Шкурдюка и Афоню прощаться. Две бутылки коньяка, фрукты и «Боржоми». Минералка для Шкурдюка (последствия двух гепатитов выпивать не позволяли).
— Эх, мужики! Честное слово, не чаял вернуться живым с этой войны! Тьфу-тьфу-тьфу! — сплюнул Острогин суеверно через левое плечо. — Тороплюсь радоваться, ведь еще не улетел. Осталось доехать до аэродрома и улететь в Ташкент, будем надеяться: перелет пройдет нормально.
— Не боись, Серега! Все будет тип-топ! — успокоил его Афоня и шлепнул ротного по плечу. — Друзья, встретимся все в Союзе.
— Дай бог! — вздохнул Серж. — А как служба тяжко начиналась! Черт меня дернул сюда приехать! Служил в Германии, как у Христа за пазухой! Пиво! Сосиски! Айсбан (тушеные ножки молодого поросенка)! Красивый маленький, тихий немецкий городок! Но совесть точила, и мучила мысль, что все мои друзья по училищу на войне! А я, как «чмо», барствую в центре Европы. Получил от друга письмо из Гардеза. Он сообщал, что был ранен. Надрался я шнапса и написал спьяну рапорт в Афган. Такой же опус составил мой собутыльник Вася Петров. Утром являемся к командиру полка и приносим свои рапорта на подпись. Доложили. Василий, сын генерала из Генштаба. «Кэп» подписал бумагу, не читая, а затем вдруг поперхнулся и переспросил: «Василий, ты куда собрался?». — «В Афганистан»! — отвечает мой приятель. Командир смял его листок и порвал на мелкие кусочки. «Ты что, хочешь моей погибели? — продолжал возмущаться командир. — Чтобы меня с полка сняли? Иди отсюда!» И выгнал моего дружка за дверь. «А тебе чего, Острогин?» — спрашивает он, вытирая платочком вспотевшую лысину. «Тоже решил в Афган поехать», — отвечаю я. Он взял мой рапорт, поставил размашистую подпись и молча, без возражений вернул его. Вот это было более всего обидно. До глубины души! Выходит, меня, Острогина, не жалко! Катись на все четыре стороны! Ну, я и покатился вначале в отпуск, а затем в Ташкент. Приезжаю с предписанием в штаб округа, а моей фамилии в списке на замену для Афганистана нет. И личное дело почему-то еще не пришло. Кадровик разорался и выгнал из кабинета. Сказал, что загонит меня в какую-то Иолотань, пока не разберутся: откуда я взялся, такой проходимец! Ничего себе! Добровольца обозвали проходимцем. Стою в коридоре с предписанием, переживаю, потею. Обидно до слез! Тут полковник проходит, «направленец» на разведку. «Чего переживаешь, лейтенант?» Объясняю. Он мне: «В разведроту пойдешь?» А я хоть к черту на куличики был готов отправиться. Но в Кабуле назначение изменили. В разведке не служил — иди в пехоту, в восьмидесятый полк. А мне без разницы — что восьмидесятый, что восемьдесят первый, что мотострелковая бригада.
Мы прервали душевные излияния Сержа тостом за славный восьмидесятый полк. Он выпил и вновь продолжил свою повесть:
— Не успел я освоиться в полку, как началась Панджшерская операция. Из командиров в строю только ротный Ваня Кавун, я и прапорщик с гранатометного взвода. Остальные в госпиталях, отпусках и черт знает где отираются, замены ждут… Попал я в самое пекло — в штурмовой отряд для обеспечения движения армейской колонны. Впереди танк с тралом, затем еще тягач с «лопатой», грузовик с тротилом, далее мой взвод. Несколько километров прошли спокойно. Едем, а по сторонам лежат сгоревшие машины, бронетехника. Но, не доходя до Писгоранского Креста, попали в ловушку — тралом задели мину.
Подрыв! Часть дороги обрушилась и техника остановилась. Внизу крутой обрыв, не развернуться. Тут же второй подрыв под колесами «Урала». Кабина и капот разлетелись в куски. К счастью для нас, взрывчатка не детонировали! Обоим солдатам ноги оторвало прямо по туловище. Те, кто были рядом, бросились вытаскивать ребят из-под остова кабины. А им и помощь не окажешь! Сосуды разорваны, кровь хлещет, и никак не перетянешь. Ужаснейшая картина! У меня сердце остановилось, глаза из орбит вылезли. Вокруг дикая суета: медики колдуют, солдаты горланят, офицеры по радиосвязи докладывают, машина дымит. Тягач съехал в сторону, разровнял площадку для вертолета. «Ми-8» только начал зависать для посадки, как вдруг он резко рванул вперед и взмыл в небо. В этот пятачок бросили несколько гранат. По колонне забарабанили пули, осколки. Это «духи» из невидимых нами пещер открыли огонь. Там были замаскированы и ДШК, и «безоткатки», и гранатометы.
«Крокодилы» сделали несколько залпов и улетели. «Ми-8» тоже уцелел, задымил, но не рухнул. Я своим солдатам командую, чтоб головы под бронелисты фальшборта прятали от визжащих шальных осколков и рикошетов. У самого ни каски, ни бронежилета. Думаю, черт с ней с задницей, если по ней чиркнет, а вот башку жалко.
Присели, стреляем по склону, по пещерам, а толку нет. «Духов» очень много. На моей машине Ширков ехал, был такой молодой наводчик, растерялся он совсем. Механик к нему в башню через отсек старшего стрелка перебрался, поднял пушку и открыл огонь. Минуты через три «бородатые» разозлились и гранатами прошили башню. Обоим пацанам ноги оторвало кумулятивной струей, и вдобавок все тело иссекло осколками. В конце концов, артиллерия пристрелялась и накрыла гору. «Духи» сделали свое черное дело и, видимо, по норам ушли — вглубь пещер. Позже огнеметами их оттуда выжигали. После «шмелей», думаю, никто не выжил.
— Помню эту кошмарную историю, — вступил я в разговор. — Приезжаю в роту, а погибших бойцов только что увезли на «Черном тюльпане».
— Никифор, ты видел лишь фото тех убитых, а у меня механик на руках умер! — воскликнул Острогин. — Последние слова какие-то бессвязные бормотал. Одно лишь я разобрал: «Надо, лейтенант, к солдатам человечнее подходить, мы тоже люди». Честно говоря, я к своему взводу подошел с мерками образцового полка, расквартированного в Германии, сразу как прибыл. Орал, гонял, строевые занятия, физ-подготовка. А бойцы — уставшие, измученные после рейда. Одному за пререкания по башке настучал. Они обиделись. Видишь, даже в последних словах перед смертью была обида на меня.
Итог боя: «бородатые» ушли, а четверо бойцов умерли. Два сапера из взорванного «Урала» и мой экипаж. Еще десяток раненых. Ну, думаю, скоро и и ко мне костлявая придет! Неделя в Афгане и такой кошмар, а впереди еще два года! Как выжить в этой «мясорубке»? Ну, ничего, выжил! Повезло не всем, но мне счастье улыбнулось!
— Выпьем за удачу! — предложил Афоня, прерывая наступившее молчание. — За твою и нашу! Чтоб нам вернуться домой живыми и здоровыми.
Мы подняли стаканы, чокнулись и задумались. Сережка — счастливчик, одной ногой уже дома. А мне и Афоне еще по два месяца служить, Шкурдюку, бедолаге, целый год. Он и выпить-то не может для снятия стресса. Печень откажет. Глотает «Боржоми»…
Проверка караула — крайне неприятное занятие, когда находишься в полку. Встаешь среди ночи, бредешь в темноте к караульному помещению, спотыкаясь о кочки и камни, дрогнешь на ветру. Бр-р-р. Потом берешь сержанта-разводящего и идешь по постам, разбросанным вокруг городка. Удивительно, но факт! Вокруг враждебная страна, противник, «духи» живут в
