— В цирке арена. Там упадешь, и ничего — опилки, мягко. А здесь земля, корни…
— А ты что, работаешь в цирке? — поинтересовался Юрка.
— Да нет. Арнольд меня учит. Он обещал взять меня в напарники. У него уже есть один такой мальчик, как я, а он хочет иметь двоих… Чтоб было трио. Он замечательный циркач.
— И давно он тебя учит?
— Давно. Еще с прошлого года. Потом они уехали с цирком в другие города. Этой весной снова приехали. Все лето бегал к нему…
— И тебя мамка пускала? — спросил Янка.
— Жди — пустит она меня. Возле цирка живет моя тетка. Мать пошлет меня к ней — а я в цирк…
— Васю мама бьет, а тетка ой как дубасит, — шепнул Янка Юрке. — Розгами. Они не выпускают его со двора. Боятся, что мы его испортим.
Вася услыхал слова Янки и приуныл. Вдруг его, губы задрожали и из глаз по смуглым щекам потекли слезы.
— Нога болит? — спросил Юрка.
Вася ничего не ответил, только пуще заплакал.
— Он боится идти домой, — объяснил Янка. — Выручи его, Юра. Если ты его отведешь домой, его не станут бить.
— Я готов, — согласился Юра.
— Не пойду я домой. Мамка знает, что я не был в школе. Все равно побьет.
— А папа? — спросил Юрка.
— И папа будет бить. Сегодня понедельник, у него; выходной в театре.
— А кто он — артист?
— Нет. Контролер на галерке, — пояснил Янка.
— Что же делать?
— А ты скажи, что был у тетки, — посоветовал Янка.
— Нельзя. Они знают: тетя с дядей уехали в деревню копать картошку.
— И все же домой нужно идти, Вася, — сказал Юрка. — И чем раньше, тем лучше.
— А ты возьми его, Юра, к себе, а потом вместе с папой отведи домой. Они побоятся милиционера.
— И спрячутся под кровать, — ни с того ни с сего вставил Листрат. — У него же в кобуре наган.
Юрка улыбнулся:
— Мой папа не такой уж страшный.
— Не страшный? А Тимку в тюрьму посадил. Батя сказывал, что он за Вишнякова страдает.
— Тимка твой стрелял в моего отца. За это и осудили его. Он сам себя посадил в тюрьму… — отпарировал Юрка, строго взглянув на Листрата. — И тебе не советую бросаться камнями.
Листрат покосился на Юрку:
— А я не попал тебе в голову! И судить меня нельзя…
— Никто тебя не собирается судить. Ты лучше дружи с нами, книжки давай вместе читать…
— А я с антихристами не дружу, — оскалился Листрат и пошел к корове.
— Как хочешь, — махнул рукой Юрка. Его сейчас больше беспокоило: как быть с Васей?
Выручил Янка:
— Скажи маме, что на лестнице в школе оступился и подвернул ногу, а Юрка помог отвести к доктору. Подтвердишь, Юра?
Юрка с удивлением посмотрел на Янку:
— Когда ты научился так врать?
— Разве это вранье? Ногу же он повредил! Болит, Вася, нога?
— Болит, — кивнул головой Вася. Ему понравился совет Янки. Мать, конечно же, расчувствуется и пожалеет. Покричит, но бить не станет.
— Ну вот, а где он покалечил ногу, не имеет значения.
— Ладно, — согласился Юрка, хотя лгать не любил. — Только надо разыграть эту сцену более правдиво. В клинике обязательно перевяжут ногу. — Он заметил в беседке Тамару. — Пойдем, Вася. Попросим у Тамары бинт.
Вася встал. Ступил на ногу и ойкнул. Нога действительно болела. Пришлось вырезать палку. Опираясь на нее, Вася с Юркой дошел до кручи, над которой возвышалась беседка.
— Тамара! — окликнул Юрка.
— Ой, Юра! — захлопала от радости в ладоши девочка. — Какие вы молодцы, что пришли. Я брошу вам веревку.
Тамара вытащила из-под скамейки веревку, привязала один конец к столбу беседки. Раскрасневшаяся, наклонилась над перилами.
— Ловите!..
Юрка поймал конец веревки, подергал:
— Крепко. Можно подниматься. Давай сначала ты, Вася.
Вася ухватился за веревку. Забыв от волнения про боль в ноге, ловко и быстро стал подниматься вверх. Юрка позавидовал его ловкости. Он так не сумеет. А Тамара аж запрыгала от радости: наконец-то исполнилось ее желание…
Вслед за Васей стал подниматься и Юрка. Но не так быстро и ловко, хотя старался изо всех сил. Под конец руки его стали слабеть, однако восторженные возгласы Тамары ему придали силы.
— А теперь спрячем концы и будем играть. Папа с мамой отдыхают…
— У нас срочное дело, Тамара. Нужен бинт, — сказал Юрка.
— Зачем? — насторожилась девочка.
— Перевязать Васе ногу. Он крепко ушибся.
— Рана есть?
— Нет. Возможно, только ушиб, а может, растяжение…
— Очень болит?
— Когда стою или наступаю… — поморщился Вася.
— Какая беда! Сейчас принесу бинт и йод, — сказала Тамара и побежала по аллее к дому.
— У нее красивая фигурка и руки, — оценил Вася тоном знатока. — Ее Арнольд тоже взял бы в цирк. — И уже с увлечением начал рассказывать про цирк: какие там гимнасты, клоуны, дрессированные зверюшки…
— Ты любишь цирк? — спросил Юрка.
— Очень. Бросил бы все и жил там…
— А родители?
— Они злые. Постоянно ссорятся между собой, а на мне зло сгоняют. Маму, конечно, жалко, — понизил голос Вася. — А у тебя хорошие родители?
Родители у Юрки были хорошие и отзывчивые. Он очень любил их. Но хвалить их сейчас… Ему не хотелось, чтобы Вася переживал еще больше.
— Я люблю рисовать, — уклонился он от ответа. — Ты посмотри, Вася, какая красота…
С беседки яр был далеко виден в одну и другую сторону. Круча, на которой стояла беседка, напоминала нос корабля. Сейчас этот корабль плыл по желтому морю: яр был залит послеполуденным солнцем.
Прибежала Тамара.
— Ну вот, принесла, — лицо ее светилось, оттого что она сделала доброе и нужное дело. — Клади на скамейку ногу…
Перевязав Васе ногу, Тамара через сад провела мальчиков к воротам и выпустила на тихий Задулинский тупик. Отсюда недалеко было до Васиного дома. А если по меже через огороды — то и рядом совсем. Но Вася захотел войти в свой дом не со двора, а с парадного входа и повернул с тупика на Задулинскую улицу. Он шел прихрамывая. Юра поддерживал его, так как палка осталась под кручей.
— Большой у них сад, — сказал Вася, оглядываясь.
За решеткой ворот, словно узница, стояла Тамара. Юрка тоже повернулся и махнул девочке
