— Давай теперь, — Заблоцкий встал, закрыл двери будки, чтобы было потише, — подумаем, как будем выполнять поручение директора.
После разговора с братом Зинаида Антоновна потеряла покой. Работа в саду теперь не приносила ей радости. Она любила свой сад, любила трудиться в нем. Но вот раскрылось преступление, и радости как не бывало.
Завтра придет Леша пилить яблоню, надо открыть ему тайну кованых ящиков и попросить, чтобы его отец передал детали заводу. Придут, заберут то, что им принадлежит — и можно будет вздохнуть с облегчением.
Только сделать все так, чтобы брат не знал. Леопольд Антонович такого ей никогда не простит. А ссора с братом может привести к разладу, и тогда Зинаида Антоновна потеряет все, ради чего жила все эти годы, — семью брата, которого любила и которому отдала всю свою молодость.
Если бы сбылось все, о чем нашептывал ей на ухо в беседке еще до революции Сергей Заблоцкий, а она, молодая и доверчивая, слушала его, трепеща от радости, жизнь ее сложилась бы иначе. Она бы не зависела от брата.
Сергей Заблоцкий… Когда-то она называла его Сержем. Ему это нравилось. Где он теперь? Зинаида Антоновна после разрыва с ним никогда этим не интересовалась. Она сказала себе: «Его нет и не было». И вот имя его вновь всплыло. Он бы мог сейчас избавить ее от переживаний. Леопольд Антонович тоже был бы спокоен — кто закопал, тот и забрал.
И было бы совсем хорошо, если бы Сергей Андреевич работал на «Металлисте». Нужно узнать, где теперь инженер Заблоцкий. И хотя очень тяжело встречаться с обманщиком — другого выхода нет.
Кто может ей помочь? Конечно, Леша. Отец ему скажет, работает ли инженер Заблоцкий на заводе. Завтра Леша придет пилить старую яблоню…
Погруженная в свои думы, Зинаида Антоновна забыла про Тамару. Спохватилась и, обеспокоенная, глянула на часы: сейчас родители Тамары встанут после отдыха, а дочки нет. Посмотрела в окно и обрадовалась: Тамара стремительно шла по аллее к дому. «Спасибо, моя милая…» — вздохнула.
А минуту спустя племянница вбежала в комнату тетки возбужденная, радостная:
— Ой, тетечка, какой прекрасный клуб сделали мальчики! Даже сцена будет! Можно спектакль поставить. Юра и Янина ищут пьесу…
Тамара рассказывала, а где-то в душе девочку мучила совесть, что не сдержала слово, проговорилась.
— Юра тоже там был? — спросила Зинаида Антоновна.
— Был. И Вася пришел, скучный такой, даже жалко его. Щека опухла. Говорит — убегу из дому. Ну как можно покинуть родителей? Леша и Юра советовали Васе не делать этого и придумали, как припугнуть Лачинского.
— И что придумали?
— Ой, сначала Юра говорит: давайте ночью на дороге возле кладбища разложим петлю из веревки. Лачинский будет возвращаться домой из театра и угодит ногой в петлю. Ребята наденут маски, дернут за веревку и потащут билетера в кусты на кладбище. Затянут в заросли и крикнут страшным голосом: «Обещай, что не будешь бить Васю!» Ой, и посмеялись мы, представив все это. Но Юра сказал: так не по- пионерски.
— А как по-пионерски?
— На сбор отряда Лачинского не вызовешь. Решили написать письмо. Вместе сочинили его. Юра вечером перепишет и пошлем.
— Что же вы написали?
— Написали так: «Мы, пионеры, знаем, что вы, билетер театра Лачинский Максим Иванович, бьете Васю. Если будете и дальше продолжать издеваться над сыном, мы обратимся в милицию…»
— И ты подпишешь это письмо? Ты же не пионерка!
— Подпись под письмом будет одна — «Пионеры»…
Весь разговор в клубе передала Тамара Зинаиде Антоновне. Только про договор в одну из ночей раскрыть тайну кованого ящика — утаила. Поэтому чувствовала себя виноватой перед теткой, которую любила больше всех в доме. «Должна же я когда-нибудь научиться хранить тайну, — успокаивала себя девочка. — Придет время, и тетя про все узнает».
— Ну, пора идти готовить ужин, — встала с кресла Зинаида Антоновна.
За окном уже темно. В стекла барабанит дождь. Шумят на ветру деревья.
Пока тетя Зина занята своим делом на кухне, Тамара решила проверить, побоится ли она ночью пойти в беседку, чтобы сбросить ребятам веревку. С черного хода вышла на крыльцо. Свет бил из кухонного окна, и здесь было не страшно. А там, за кустами сирени, начиналась жуткая темнота. Тамара сделала несколько шагов ей навстречу, но вздрогнула и вернулась на крыльцо. «Когда там, в яру, будут Леша с Юрой, я не побоюсь, — оправдывала сама себя. — Вот же не боюсь и стою здесь на крыльце, потому что слышу, как на кухне позванивает посудой тетя Зина…»
— Тамара, что ты там делаешь? — послышался голос Зинаиды Антоновны.
— Так, стою…
— Закрой, детка, ставни.
Тамара подбежала к окну и закрыла тяжелые ставни. В тот же момент она очутилась в темноте, и ей почудились какие-то таинственные шорохи. «Ой, как страшно», — бросилась Тамара к дверям, едва не открыв их лбом. Кухня обдала теплом, вкусными запахами и взглядом добрых глаз тети Зины.
За ужином каждый думал об одном: про кованые ящики. Все молчали. Тамара не выдержала этой тишины.
— Тетя Зина, — сказала она, допив чай, — сыграем в четыре руки, — и пошла к пианино.
Все вздохнули с облегчением.
Леша едва не опоздал в школу. Если бы Язэп Сидорович не задержался в учительской, довелось бы весь урок стоять под дверями и краснеть. Но сидя за партой, мальчик в мыслях был где-то далеко. Утром, когда он пришел помочь тете Зине спилить старую яблоню, она вдруг сказала:
— Еще успеем спилить. Мне срочно необходимо узнать, работает ли на заводе «Металлист» инженер Заблоцкий Сергей Андреевич. Твой отец знает — сбегай спроси.
— Нет таты дома. Пошел на работу.
— Жаль.
— Так я на завод сбегаю.
— Сбегай, Лешенька, если тебе не тяжело, — обрадовалась Зинаида Антоновна, но тут же встревожилась: — Твой папа подумает еще невесть что…
— Я могу не у него, а у табельщика спросить. Он знает всех, кто работает на заводе. Однажды я ожидал тату в проходной. Табельщик столько интересного мне рассказал про завод!..
— Ну, сбегай. Только не говори, кому это нужно и зачем. Хорошо?
— Хорошо. Табельщик, старый, с седыми усами и бровями человек, радушно встретил своего юного знакомого:
— А, Леша. К бате пришел?
— Ага…
— А батя твой с инженером Заблоцким поехал в деревню проверять работу новой молотилки.
— С Заблоцким? — обрадовался Леша. И в этот момент услышал за собой голос Жорки:
— Никуда Заблоцкий не поехал. Сидит в конторе. В Москву собирается. Иду как раз к нему.
— А он должен был ехать… — сказал табельщик.
— Должен был, да отменили.
— И Антон Сенкевич не поехал?
— Поехал с другим инженером. А, пионер!.. Привет от рабочего класса! — увидев Лешу, как обычно поприветствовал его Жора. На нем было новое пальто, шляпа.
— Ты куда так выфрантился? — удивился, оглядывая Жорку, табельщик.
— В командировку, Михеич, вместе с инженером Заблоцким, — важно ответил Жорка и пошел.
