захватанность были вполне объяснимы.
— Скажите, Катя, — неожиданно проговорил Борис, глянув на девушку из-под мясистого лба, — какой у вас любимый день недели? Если не секрет, конечно.
— Тут и думать нечего — суббота.
— Почему, Катенька? — спросил Игорь с такой заинтересованностью, будто речь шла о чем-то действительно важном.
— Ну, как почему... Прежде всего, это выходной. Мало того, и следующий день тоже свободный... Нет, ребята, только суббота. Какой-то просвет впереди...
— А у нас — среда, — сказал Вадим, не дождавшись, пока Катя закончит объяснение.
— Как? У всех среда?
— Да, — кивнул Вадим, разливая вино в стаканы. — У всех троих. И только среда, — он подмигнул приятелям, дескать, мы-то с вами знаем, о чем идет речь.
— Чем же она так хороша? — спросила Катя.
— По-разному бывает... — Игорь помялся, подбирая слова. — Когда как... Сегодняшняя среда хороша, например, тем, что вы заглянули к нам на огонек. Разве этого мало?
— Ну... Вряд ли я смогу вас утешить за какие-то пятнадцать минут... — Катя улыбчиво посмотрела на всех троих.
— Как сказать, — обронил Борис, нависнув над столом. — Как сказать. — И он принялся сдирать шкуру с апельсина своими короткими толстыми пальцами. Но делал это слишком уж неумело или, лучше сказать, безжалостно — пальцы его впивались в мякоть, по ним текли струйки желтоватого сока, капали на стол. Катя отвернулась, не в силах видеть эту картину.
— Выпьем, — сказал Игорь, поднимая свой стакан. — Пусть почаще случается в нашей жизни среда... За среду!
— А за субботу не будем? — спросила Катя. Улыбка на ее лице как-то сама собой погасла, и она смотрела на ребят чуть встревоженно. Разговор шел какой-то непонятный, настораживал ее, она даже оглянулась, посмотрела в сторону прихожей, где стояла на полу ее сумка с продуктами. Сумка была на месте, из нее торчал бумажный пакет с кефиром, и это, как ни странно, ее успокоило.
Света в комнате было совсем немного — горел какой-то ночничок, установленный в книжном шкафу. С того места, где сидела Катя, в окно хорошо была видна луна, поднимающаяся над верхушками деревьев. Вокруг нее распространялось зеленоватое свечение, оно расходилось кругами, как волны от брошенного в воду камня. Звезд еще не было, небо мерцало закатным светом. Со двора доносились крики ребятни, радостные возгласы доминошников, собравшихся вокруг стола под деревьями. Вся обстановка и в квартире, и за окном казалась совершенно безобидной. Катя выпила немного шампанского, но отставила свой стакан, почувствовав неприятный жестковатый привкус. Взяв бутылку, попыталась вчитаться в этикетку, но оно было какое-то импортное, завозное, и она поставила бутылку на стол.
— Прекрасное вино, да, Катенька? — спросил Игорь и, взяв бутылку так, что широкая ладонь полностью перекрыла всю этикетку, долил немного в Катин стакан. Ребятам он почему-то добавлять не стал. — Вам нравится? — рука его легла Кате на колено, обтянутое джинсовой тканью.
— Да, ничего, — согласилась Катя, отнеся свое недоумение к незнанию — может быть, и в самом деле именно такое вино считается хорошим. Она спокойно взяла ладонь Игоря и, сняв ее со своего колена, положила на стол.
— Жаль, — сказал Игорь, скорчив горестную гримасу. Покончив с апельсином, Борис опять исподлобья глянул на Катю, словно примериваясь к ней, словно заранее пытаясь определить, чего от нее ждать.
— Вы, Боря, так на меня смотрите, будто осуждаете за что-то? — спросила девушка.
— Я? — удивился он. — Осуждаю? Да я восхищаюсь!
— Чем?
— Мужеством.
— Думаете, оно у меня есть?
— Наверняка. И будет еще больше.
— В каком смысле? — спросила Катя, чутко уловив второй смысл в словах.
— Катя, вы можете полностью доверять Борису! — почему-то расхохотался Вадим, и его красный подбородок сделался еще краснее, сочнее. — Он у нас сегодня вроде первопроходца... И главный удар берет на себя, но зато и лучшая добыча тоже его.
Борис усмехнулся, взял еще один апельсин, но посмотрел не на Вадима, с которым разговаривал, а на Катю, словно речь шла о ней.
— Трепло он, — сказал Борис, кивнув в сторону Вадима. — Не слушайте его. Катя. Вы меня слушайте.
— Слушаю, — улыбнулась Катя, чуть скосив взгляд в сторону своей сумки. Почему-то именно сумка казалась ей чем-то вроде опоры, от нее словно бы исходили волны надежности и покоя.
— Выпьем? — спросил Борис.
— Нет, — решительно ответила Катя. — С меня хватит. Мне пора. Большое спасибо, было очень приятно посидеть, — она сделала попытку подняться, но Игорь все с той же улыбкой успел взять ее за руку, остановить и снова усадил на место.
— Катенька! Дорогая! Вот так торопитесь?
— Тороплюсь, ребята.
— Вино в бокалах! Гусары за столом! Тост сказан!
— Никакого тоста не было!
— Ну как же, Катенька! — укоризненно произнес Игорь. — Неужели вы забыли? Не могу поверить! Конечно, за женщин!
Катя с растерянной улыбкой посмотрела на ребят, словно прося ее извинить, но рука, рука ее непроизвольно потянулась к стакану, подняла его.
— И только до дна! — опять расхохотался Вадим, впадая в какое-то возбуждение. — Только до дна, только до дна, — повторял он до тех пор, пока сам не поднес стакан ко рту. И он действительно выпил свой стакан до последней капли, со стуком поставил его на стол и победно посмотрел на всех. Игорь тоже выпил свое вино, но без ужимок, незаметно выпил. Борис выпил как-то тяжело, будто не вино пил, а водку. Крякнул, потянулся к растерзанному апельсину и целиком сунул его в рот. Когда он начал жевать апельсин, давить, мять языком, струйка сока вытекла из уголка рта и потекла по подбородку. Но парень не замечал ее, уставясь по своему обыкновению в стол.
Неожиданно резко увидев эту струйку сока. Катя вдруг поняла, что ребята достаточно пьяны. Если они действительно до ее прихода пили шампанское, то наверняка выпили больше, чем по бутылке на брата. Но когда все трое, расправившись со своим вином, дружно уставились на нее, она не смогла отказаться и через силу выпила полстакана. И опять ее поразила неприятная жесткость вина. Пробежав глазами по комнате, она убедилась, что права в своих подозрениях — у окна, небрежно полуприкрытая шторой, стояла початая бутылка водки. “Неужели намешали?” — подумала она. Чуть захмелев. Катя решила не высказывать своих подозрений. Пришло шаловливое настроение, и единственное, на что ее хватило, это укоризненно посмотреть на ребят, дескать, мы так не договаривались.
Опершись на плечо Игоря, она поднялась и направилась в прихожую, к своей сумке, сиротливо стоявшей у самой стены. За ее спиной возникло невнятное движение, спешный неразборчивый шепот, скрежет сдвигаемых стульев. Но она не обращала ни на что внимания, решив, что уходит.
— Катя! — напряженным голосом произнес Вадим. — Остановитесь на минутку.
— Да? — обернулась девушка из полумрака прихожей.
— Вы знаете, что мы подарили этому охламону, Игорю?
— А что? — она улыбнулась, предлагая сказать, что же подарили друзья. Уж если он так таинственно говорит об этом, то, наверно, подарки и в самом деле необычны.
— Это кошмар какой-то! Боря... Покажи.
Борис нескладно поднялся и, наклонив голову вперед, прошел к двери во вторую комнату, обернулся, поманил Катю пальцем, предлагая убедиться, что подарки и в самом деле стоят того, чтобы на них взглянуть. Оставив сумку на полу в прихожей, Катя с опаской подошла к двери, заглянула в комнату, но не успела ничего заметить — Борис с силой втолкнул ее внутрь, плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ
