спиной смех, безобидный, в общем-то, смех.
– Скажите, молодой человек, вы откуда? – спросила его большая девушка с копной рыжих волос. Она улыбалась, смотрела на него открыто и вызывающе. И улыбались две ее подруги.
Мишке показалось, что в этот момент остановилась вся улица, все прохожие и даже продавщицы в киосках вытянули шеи, чтобы посмотреть на него, услышать, что он ответит, и в любом случае – рассмеяться. И Мишка ничего не ответил. Покраснел и прошел мимо. Он совсем лишился уверенности, казался себе неуклюжим и чужим здесь, на своей улице. Даже попав три года назад в Оху, он не оробел, как сейчас, хотя там действительно люди на улице внимательно смотрели друг другу в глаза. В чем дело, Мишка понял в первый же день.
– Извините, – сказала ему женщина, которая шла навстречу, – у вас уши белые.
– А у вас вся спина белая, – не растерялся Мишка, но только войдя в гастроном, сообразил, что хотела сказать женщина. Он не на шутку испугался, увидев в зеркале, что уши его в самом деле белые. Они походили на осколки фарфоровой чашки и только у самого основания слабо отсвечивали розовым.
Мишка криво усмехнулся, вспомнив тот случай. Домой он поехал на автобусе, хотя идти было недалеко и он с удовольствием прошелся бы по городу. Не хотел, чтобы на него пялили глаза. Когда автобус приближался к знакомому перекрестку, Мишка подошел к водителю. Остановка была рядом, но ему хотелось показать всем этим пассажирам, всем этим... в общем, показать, что он знает город не хуже их, что он просто вернулся домой.
– Послушай, друг, – громко обратился он к шоферу, – останови у киоска, а? Понимаешь, встать мне там нужно... Жил я там, понимаешь.
Шофер быстро взглянул на него, ничего не ответил, но у киоска остановил машину.
– Спасибо, друг! – опять громко сказал Мишка и победно оглянулся на пассажиров.
У своего дома он совсем разволновался и от этого стал угрюмее. Его озадачил вид окон, за которыми он жил когда-то. Там висели цветастые шторы, в раскрытую форточку был виден большой абажур, шкаф со стеклянными дверцами... Мишка подождал, пока пройдут ребята, потом его задержала пожилая пара, потом пацаны начали шушукаться, глядя на него не то с восторгом, не то с опаской...
Анекдот, подумал Мишка. Сейчас будет анекдот. Это уже точно. Анекдот на всю жизнь...
Мишке показалось, что сейчас произойдет такое, о чем можно будет рассказывать при каждом удобном случае, а ребята по любому поводу будут говорить, что это, мол, точь-в-точь, как было с Мишкой, когда он домой вернулся, к жене. Мишка представил, как будут произноситься эти слова, как будут хохотать ребята и он вместе с ними, а какой-нибудь новичок попросит рассказать подробнее, и он, конечно, расскажет, и все опять расхохочутся, как в первый раз.
Тяжело переставляя ноги, он поднялся на второй этаж, остановился у знакомой двери и глубоко, прерывисто вздохнул. Поставив сумку на пол, вытер ладони о штаны, нажал кнопку звонка и осклабился, растянув посеревшие губы. «А вы не ждали нас, а мы приперлися», – проговорил он слышанные где-то слова.
Звонок прозвенел неожиданно громко, и тут же открылась соседская дверь. Мишка, не глядя, с силой захлопнул ее.
– Извините, это вы звонили? – В дверях его квартиры стоял парень в пижаме.
Сейчас я его промежду глаз, подумал Мишка, и тогда уже все будет точь-в-точь, как в том анекдоте. Предчувствие не обмануло Мишку, и это странным образом подействовало на него, он почти успокоился.
– Извините, вам кого? – снова спросил парень.
– Кого? Я ищу Зою, Зою Петровну, между прочим.
– А вы, собственно, кто будете?
– А я, собственно, ее муж. Миша я, понимаешь?
– Вы... Зои нет дома.
– Ладно, давай не будем.
– Просто я... вы можете подождать ее... Проходите, пожалуйста.
– Можно, значит?
– Отчего же, конечно.
– Туда, значит, я попал?
– В самый раз. Кстати, меня Петей зовут.
– И правильно делают, – Мишка хамил из последних сил и не мог сообразить, что же ему делать дальше.
Едва он вошел, как сразу понял, что это не его квартира. И берлогой она ему никогда не будет. Он беспомощно оглядывался по сторонам, надеясь увидеть хоть одну знакомую вещь...
– Зоя скоро придет, – сказал Петя. – За ребенком пошла. В детсад... А я, знаете, сразу подумал, что вы и есть Миша... Я вас видел в окно, вы долго стояли на той стороне улицы.
– Слушай, Петя, где я стоял и где сидел – не твое дело. Ты мне лучше скажи, кто ты такой и какого черта здесь оказался?
– Как вам сказать... Я тоже муж. – Он посмотрел на Мишку почти спокойно, во всяком случае, без боязни. – Садитесь, чего мы стоим...
Мишка подошел к нему вплотную, пятерней захватил пижаму со всей небольшой груди парня, притянул его к себе, приподнял, не спеша отвел назад свободную руку для удара, но, посмотрев вниз, увидел, что босые ноги Пети беспомощно болтаются в воздухе, а комнатные туфли с нашитыми заячьими хвостиками остались лежать на полу. И Мишка отпустил его. Сначала хотел врезать ему и после этого уйти, хлопнув дверью. Именно так он должен был поступить, чтобы потом было что рассказать, и еще потому, что так ведут себя хорошие ребята в анекдотах. Книг Мишка почти не читал, и вовсе не потому, что не испытывал к этому делу желания. Когда живешь в маленьком поселке на краю света, тем более в общежитии, трудно заниматься чем-то своим или просто побыть одному. Приходится делать то, что делают все. И естественно, отношение ко многим вещам у Мишки сложилось под влиянием анекдотов, рассказов о всяких случаях, трепа после работы. Постепенно ему стало казаться, будто он живет в каком-то анекдоте, который рано или поздно придется рассказать ребятам.
Все было просто и ясно. Не нужно каждый день принимать решения, он считал предосудительным иметь какие-то особые желания, вкусы. И даже когда дело касалось только его, Мишка предпринимал что-либо, только заручившись поддержкой ребят, хотя бы мысленно. Но, увидев на полу комнатные тапочки, болтающиеся над ними босые ноги, увидев часто моргающие глазки, он опустил Петю, хотя это было неправильно.
– Ничего, – сказал Петя. – Бывает.
– Какая у нее теперь фамилия? – спросил Мишка первое, что пришло в голову.
– Такая же. Ведь вы не разведены.
– Ясно. А сколько дитю?
– Два года. Будет.
– Твой, значит, – Мишка произнес это не то утвердительно, не то с вопросом.
– Мой, – сказал Петя.
– А зовут?
– Михаилом зовут. Зоя назвала.
– Ясно. Михаил Петрович, значит.
Мишка подошел к столу, сел, тяжело положил руки на белую скатерть.
– Что делать будем? – спросил Петя.
– А черт его знает! – Мишка и в самом деле не знал, что делать. А впрочем, знал. Решение для такого случая у него уже было, оставались лишь колебания – уйти сейчас или через пять минут.
– Послушай, – начал Петя. – Что вышло, то вышло. Не вернешь. Когда ты уехал, Зое здесь неважно было... Да ты и сам знаешь...
– Ну? – угрожающе буркнул Мишка. – И что дальше?
– Не хочу, чтобы ты меня подонком считал... но вот что я скажу... Если останешься – все пойдет прахом. И у нас... И у вас тоже, наверно.
Петя помолчал, подошел к окну, выглянул на улицу. Его щуплая фигурка в широких пижамных штанах, в
