его за равного себе. Будучи подростком, Христофор отлично учился в школе, и среди юных рыцарей не было никого, кто лучше него знал древние предания. В то время преподавал в школе мудрец по имени Ульман, и обратился однажды к нему Христофор со следующими словами:
– Позволь мне, учитель, принять участие в спортивных занятиях, что ты проводишь с младшими рыцарскими детьми! Я немного умею плавать, и хочу научиться плавать еще лучше, как настоящий рыцарь!
Удивился Ульман таким словам, и ответил ему:
– Странную речь ты произнес, трудно мне поверить, что ты не лжешь. Покажи, как ты умеешь плавать, и пусть все увидят, правду ли ты говоришь, или просто хвастаешься.
Вышли они из пещеры, и разбежался Христофор, и спрыгнул со скалы, и поплыл. И увидели все, что он не солгал учителю, но действительно умеет плавать, хуже, чем юные рыцари, но лучше, чем любой другой травоед. Было видно, что мантийные мышцы Христофора слабы и невыносливы, также было видно, что ловкостью и точностью движений он уступает любому рыцарю, но это было не удивительно. Удивительно было, что травоед плывет туда, куда хочет, и течения не сносят его, а однажды он даже удачно поймал попутное течение и разогнался не то чтобы быстро, но до нормальной крейсерской скорости.
И вернулся Христофор к рыцарской скале и обратился к Ульману:
– Учитель! Теперь ты знаешь, что я могу плавать не хуже, чем юный рыцарь Тимати. Позволь мне учиться плаванию вместе с юными рыцарями, и ты увидишь, что я не буду худшим в классе.
Надо сказать, что юный Тимати уродился рослым, но дерганым и бестолковым, некоторые рыцари полагали, что в его мозге живет демон, а Ульман полагал, что его мать слишком сильно тужилась, когда сносила его яйцо. Как бы то ни было, Тимати страдал от судорожных припадков и часто кричал бессмысленные слова, уверяя всех, что поет песни, которые сам сочинил. Однажды Тимати исчез неизвестно куда и некоторые говорили, что король Карл разорвал его тело, потому что не мог более выносить стыда за бестолкового племянника. Впрочем, сам король об этом никогда не рассказывал, а его никто не спрашивал.
Но это случилось позже, а в то время, о котором идет рассказ, Ульман сильно смутился и не смог ответить на слова ученика ничего толкового, а лишь смущенно пробормотал:
– Ну, если так… Ну, давай…
И воскликнул Христофор радостно и громко:
– Мудрейший Ульман будет учить меня плавать!
И услышали это все присутствующие, и понял Ульман, что непросто будет ему отказаться от глупых слов, сорвавшихся с его антенны в минутном умопомрачении. И решил он, что недолго будет учить Христофора плаванию, и найдет какую-нибудь причину, чтобы прекратить заниматься с ним неподобающим делом.
Через несколько дней король Карл разговаривал с Ульманом по другому делу и сказал среди прочего:
– Думается мне, зря ты взялся учить Христофора рыцарскому мастерству. Ничего хорошего из этого, по-моему, не получится.
Постеснялся Ульман признать королевскую правоту и сказал:
– Это мы еще посмотрим.
И стал он учить Христофора плаванию, и давал ему сложные задания, не соответствующие умению обучаемого, и ждал, что Христофор огорчится и сам откажется продолжать занятия. И скажет тогда Ульман:
– Вот видишь! Ничего хорошего не выходит, когда травоед начинает обучаться рыцарскому мастерству.
Однако Христофор занимался усердно и прилежно, и с каждым занятием становился все более сильным, ловким и выносливым. И перестал он быть предпоследним в классе, и стал обгонять в умениях одного юного рыцаря за другим. И говорил Ульман нерадивым ученикам:
– Как вам не стыдно класть клюв на мои занятия! Глядите, нынче даже травоеды плавают лучше вас!
Ученики обижались, но принимали справедливый упрек, и начинали заниматься все более усердно, и вскоре взрослые рыцари заметили, что Ульман готовит им редкостно достойную смену. Надо отметить, что в том поколении воспитывался будущий король Джордж, дядя великого короля Теодора, впрочем, эти сведения не имеют прямого отношения к данной истории.
Однажды юные рыцари Эндрю, Морис и Константин подстерегли Христофора в укромном месте, окружили его и сказали:
– Нехорошо, что презренный травоед пытается овладеть рыцарским мастерством.
– Я принял ваше мнение к сведению, – сказал Христофор. – А теперь дайте мне проплыть мимо.
– Нет! – воскликнул Морис. – Когда говорят рыцари, травоед слушает и внимает.
И смирился Христофор, и стал слушать, потому что Морис сказал то, что говорит закон племени. Долго они оскорбляли его и поносили разными словами, и в какой-то момент Эндрю в запале схватил Христофора за жабры и стал душить, приговаривая:
– Получи, презренный травоед!
И вышло так, что Христофор вырвался из захвата, и ударил Эндрю в жабры, и закричали Морис и Константин:
– Поединок! Честный поединок!
И сошлись Эндрю и Христофор в честном поединке и бились долго, и никто не мог одержать верх над соперником. И истощилось терпение Мориса, и напал он на Христофора сзади, обхватил его руками и сказал:
– Нехорошо, что презренный травоед не поддается настоящему рыцарю.
И сказал ему Христофор:
– Вмешавшийся в честный поединок стоит вне закона.
И вырвался из боевых объятий, и поймал Мориса за левую среднюю руку и перекусил ее клювом примерно посередине. И брызнула кровь, и закричали испуганно юные рыцари, а о дальнейшем Эндрю говорил, что умирающий Морис набросился на Христофора как раненая протосфирена и растерзал его. А Константин вроде бы говорил, что на Христофора набросился и растерзал король Карл, который плыл мимо по своим делам и остановился понаблюдать за поединком. Впрочем, когда Константина потом спросили, правда ли это, он отрекся от этих слов.
Как бы то ни было, с тех пор травоедов никогда не учат ни плаванию, ни, тем более, более продвинутым рыцарским искусствам. Потому что все знают, что ничего хорошего из этого не выйдет.
9
– Ты настоящий герой, Роланд, – сказал Дейкстра. – Удачи тебе!
– Удача мне не помешает, – согласился Роланд, осторожно оттолкнулся от седла и поплыл к разлому.
Встречное течение было ощутимым, но не очень сильным, Роланд преодолевал его почти без усилий. Главное – не останавливаться, потому что даже слабое течение сносит пловца намного быстрее, чем тот ожидает.
Начал ощущаться холод. Поначалу Роланд счел его терпимым, но чем дольше Роланд находился рядом с небесной твердью, тем сильнее замерзал. Пожалуй, стоит отдалиться от нее подальше, там должно быть теплее, а сильных течений вроде не видно. Страшно нырять в неизведанное, но лучше испугаться, чем замерзнуть. В конце концов, разлом виден отовсюду, и даже если течение отнесет рыцаря в сторону, сориентироваться будет несложно. Хотя…
– Дейкстра! – крикнул Роланд.
– Что?! – отозвался мудрец.
– Кричи время от времени!
