– Вопросы сейчас задаю я, – ответил ему Дейкстра. – И мой последний вопрос пока остается без ответа.
Ортега волнообразно пошевелил передними руками, и этот жест не понравился Дейкстре. Ученик как бы говорил ему: 'Конечно, учитель, я отвечу на вопрос, ответ очевиден, но зачем тратить время на очевидные вещи'?
– Обычно разлом линейный, а сегодня получился точечный, – сказал Ортега. – Обычно фронт волны намного шире, а сила удара в центре фронта гораздо меньше. Обычно волна разлома причиняет немного вреда полям и садам, и совсем не причиняет вреда жилым норам. Сегодня же причинен большой ущерб, и многие мои дяди прервали жизненный путь, и не все смогут отдать потомкам свое семя. А другие мои дяди задыхаются под завалами, и они задохнутся, если не помочь им немедленно. Но им некому помочь, потому что те мои дяди, что остались в живых, кашляют от ядовитых испарений и не могут помочь никому.
– Ты дал полный и точный ответ, Ортега, – сказал Дейкстра. – Ты допустил только одну маленькую ошибку, описывая страдания, которые сейчас испытывают твои дяди. Исправь ее, это очень легко. Приглядись внимательнее, какие именно испарения волна пригнала к травоедским жилым норам.
По мантии Ортеги пробежала волна недовольства. Он сказал:
– По-моему, сейчас, не самое подходящее время, чтобы упражняться в науке. Сотни людей погибают, не имея возможности передать свое семя потомкам, и они погибнут, если никто не поможет им.
Теперь настала очередь Дейкстры проявлять недовольство. Поначалу он счел излишнюю эмоциональность, прозвучавшую в ответе ученика, следствием душевного потрясения, вполне извинительного в данной ситуации, но теперь Дейкстра понимал, что проблема намного серьезнее. При этом ясно, что Ортега тоже понимает суть проблемы, но не хочет ее решать, потому что считает себя правым, а всех остальных неправыми. Для юных рыцарей подобное состояние души – вариант нормы, но для травоеда такие убеждения недопустимы. Настало время преподать детям еще один урок.
– Сейчас я расскажу вам о Блейзе и Луисе, – сказал Дейкстра. – Я уже рассказывал эту историю, но вижу, что некоторым из вас следует освежить ее в памяти. Кстати, можете нарушить строй, волна ушла и больше не вернется.
Детские руки разжались, сеть распалась. Юные рыцари воспарили над скалой и зависли в спокойной воде, мелко трепеща складками мантии, чтобы скомпенсировать слабые течения, омывающие их тела. Точно так же перед ними висел в воде учитель Дейкстра.
Однако Ортега не унимался, он сказал:
– Прошу разрешения добавить еще несколько слов.
– Я запрещаю, – ответил ему Дейкстра. – И если ты скажешь еще хоть слово, ты будешь наказан.
Ортега замолчал и нахохлился.
– Итак, – сказал Дейкстра. – Давным-давно, в незапамятные времена жили в одной пещере два брата – Блейз и Луис. Блейз был силен и ловок, его руки были длинны, мантийная полость широка, мышцы сильны, а антенна дальнозорка. А течения он знал так хорошо, что всегда умел предугадывать, куда потечет вода, и иногда даже отправлялся в дальние путешествия один, без своего акула, чье имя не сохранилось в человеческой памяти. Славен и удачлив был Блейз, много мяса приносил он в пещеру, и никогда его племя не знало недостатка ни в чем.
Внезапно Ортега оттолкнулся от скалы всеми восемью руками и рухнул вниз, как камень, отколотый от скалы хвостом акула, сделавшего неосторожное движение. Юный травоед не смог удержаться в нисходящем потоке, потерял равновесие и стал неуправляемо опускаться на дно, беспорядочно и бестолково кувыркаясь во всех трех измерениях. Дейкстра проводил его взглядом.
– Гаррисон, помнишь ли ты историю Блейза и Луиса? – спросил Дейкстра.
– Да, учитель, – ответил Гаррисон.
– Тогда я разрешаю тебе отлучиться с урока, – сказал Дейкстра. – Сопроводи Ортегу до дна и проследи, чтобы он не угодил в ядовитый поток и не налетел на сторожевую актинию. А когда он достигнет дна, сопроводи его обратно. Если он не будет повиноваться, разрешаю наказать его, но не усердствуй сверх меры.
– Да, учитель! – воскликнул Гаррисон, сложил руки и точным реактивным импульсом направил себя к опадающему на дно Ортеге.
В считанные секунды Гаррисон приблизился к нему и поплыл параллельным курсом, что-то негромко втолковывая неразумному травоеду. У Говарда затрепетали кончики рук, его жест ясно говорил, что ему тоже хочется отправиться вниз и вразумить глупого травоеда вместо Гаррисона. Но Дейкстра выбрал не Говарда, а Гаррисона, потому что Говард иногда бывает чрезмерно жесток, и почти наверняка переусердствовал бы с наказанием.
– Сдержанность – одно из достоинств рыцаря, – негромко произнес Дейкстра, как бы ни к кому не обращаясь.
Говард правильно понял смысл произнесенных слов, сложил передние руки под антенной и принял позу внимания. Дейкстра продолжил:
– Итак, полная характеристика Блейза уже изложена, теперь можно перейти к другому участнику истории – Луису. Луис был малоросл, его руки были коротки и неловки, он не умел правильно чувствовать воду и не любил плавать, а предпочитал ходить по дну, перебирая руками, как паук. Акулы не любили с ним плавать, потому что он все время забывал правильно складывать руки, и из-за этого акулам было трудно плыть, когда он сидел у них на спине. Кроме того, Луис плохо охотился, часто промахивался, терял ножи и квадраты пленки, и все время попадал в разные неприятности. Когда Блейз и Луис отправлялись на охоту вместе, Блейзу приходилось тратить больше времени и сил не на охоту, а на то, чтобы следить, как бы с Луисом не случилось ничего нехорошего. И однажды терпение Блейза лопнуло, как лопается медуза в центре горячего столба, и Блейз сказал:
– Брат мой Луис, сдается мне, великий Джа пошутил, дав тебе мужское семя вместо женского. Ты слаб и неловок, на охоте от тебя больше вреда, чем пользы. По-моему, тебе лучше жить с женщинами и заниматься женской работой, а я буду кормить тебя, как кормлю наших сестер, и заботиться о тебе, как о родной сестре.
Мудра и справедлива была эта речь, но не понял ее Луис и обиделся. И сказал Луис:
– Посмотри на меня внимательно, загляни мне в складку мантии у задних рук и узри, что там есть
И покинул Луис пещеру, и спустился к вулкану в вонючие заросли, нашел в земле нору, в которой копошились черви, и съел Луис этих червей, а тех, кого не съел, изгнал, и сам стал жить в этой норе. И не стал он вычищать нору от червячьего духа, потому что принюхался. И отверг он благородное мясо, стал питаться травой и червями, и привык к мерзкому запаху, и не мучил его более кашель, когда гнилостные испарения вулкана попадали в его жабры. Но не огорчался Луис, что жизнь его протекает в грязных водах, и что созерцать ему приходится не прекрасные вершины коралловых скал, а мутные леса, в которых видно немногим дальше собственной протянутой руки.
– Зато у меня всегда вдоволь еды, – говорил Луис. – Она повсюду, мне не нужно трудиться, сражаться и рисковать, я протягиваю руку и насыщаю тело, и не испытываю неудобств оттого, что плохо плаваю. Зачем мне эти нелепые телодвижения? Чтобы передвигаться по дну, довольно рук, незачем чувствовать течения в донных зарослях, их здесь не бывает. И зачем мне вообще передвигаться без нужды? Размышлять о прекрасном можно и сидя в норе.
Прошло время, и Луис совсем разучился плавать. Его тело стало еще меньше, а руки еще короче. Почти все время проводил он в норе, покидая ее лишь для того чтобы насытиться, да еще справить естественную надобность. Он думал, что размышляет о вечном, но на самом деле он просто сидел и дремал, как устрица или сидячий червь.
Однажды понял Луис, что его дни подходят к концу, и скоро придет время отправиться ему в страну мертвых. Вылез он из норы и пошел в рыцарскую пещеру, чтобы найти там женщину, которая примет его семя. Долгим и трудным был его путь, долго взбирался он на рыцарскую скалу и не раз срывался и падал вниз подобно тому, как сегодня упал Ортега. Но, в конце концов, добрался он до пещеры, прошел мимо сторожевых актиний и вошел внутрь. И встретил его внук Блейза по имени Трейл, и спросил:
– Кто ты такой и почему твои руки так коротки, а голова так мала? И почему от тебя пахнет червями и
