– Да так, – пожал плечами Михаил Григорьевич. – Ничего страшного, просто неприятно. У одного пациента жена оказалась неадекватная. Пробила себе постоянный пропуск к больному, мы обычно стараемся капельницы ставить без родственников…
– Капельницы?
– Мы препарат в капельницах вводим. По идее, так он должен лучше действовать, можно дозировку уменьшить… Короче, жена пациента увидела, что ему ставят капельницу, стала расспрашивать, что да как, а Маришка, это медсестра наша, сдуру брякнула про новый экспериментальный препарат.
– Погодите, – остановил его Олег. – Так сестры уже знают?
Михаил Григорьевич виновато развел руками.
– Шила в мешке не утаишь, – сказал он. – Опытные сестры разбираются в онкологии не хуже иных врачей, безнадежного больного опознают с первого взгляда. А у нас уже одиннадцать безнадежных резко пошли на поправку. Естественно, сестры начали приглядываться.
– Понятно, – сказал Олег. – Ладно, бог с ними, с сестрами, вы правы, шила в мешке не утаишь. На этой неделе оформим патент, потом начнем Минздрав окучивать, если все нормально пойдет, можно будет вообще ничего не скрывать, наоборот, рекламу будем делать. А у этого больного, у которого жена такая умная, лечение нормально проходит? Осложнений пока не было?
Михаил Григорьевич сделал странное движение, как будто хотел перекреститься, но передумал.
– Пока нормально, – сказал он. – Критические дни будут завтра-послезавтра. Ну, не в том смысле критические…
Посмеялись. Вдруг Михаил Григорьевич резко помрачнел, Олег обернулся и увидел, что к ним приближается немолодая полная женщина, на лице которой под толстым слоем косметики угадывалась злая решимость.
– Михаил Григорьевич, нам нужно поговорить, – заявила она.
– Это она? – спросил Олег.
Михаил Григорьевич кивнул.
– Давайте поговорим, – сказал Олег. – Пойдемте куда-нибудь присядем.
– Вы главврач? – спросила женщина.
– Нет, – ответил Олег. – Я пациент. У меня был рак поджелудочной железы четвертой стадии с множественными метастазами в печени. Михаил Григорьевич меня вылечил экспериментальным лекарством.
Глаза женщины расширились, рот приоткрылся.
– Так это правда? – спросила она.
– Правда, – кивнул Олег. – Скорее всего, через месяц ваш муж будет жив и здоров. Если препарат успеет подействовать.
Женщина бросила испуганный взгляд на Михаила Григорьевича.
– Понимаете, – начал тот, – мы, онкологи, стараемся не называть сроков, сколько какому пациенту осталось жить. На поздних стадиях смерть может наступить в любой момент, откроется кровотечение из опухоли, и всё. Но это маловероятно, ваш муж, скорее всего, выздоровеет.
Женщина задумалась.
– У меня соседка есть… – начала она.
Михаил Григорьевич остановил ее движением руки.
– Давайте подождем, – сказал он, – посмотрим, как у вашего мужа пойдет лечение. К тому же официальные клинические испытания еще не начались, пока идет только нулевая фаза. Лишняя реклама сейчас только навредит делу.
– Нам с вашим мужем повезло, – добавил Олег. – Когда лекарство пойдет в продажу, оно будет стоить колоссальных денег, миллион за дозу как минимум.
– Пойдемте, Олег Дмитриевич, – сказал Михаил Григорьевич. – Посмотрим, как у вас организм восстанавливается.
Они вошли в кабинет, Михаил Григорьевич запер дверь на ключ и тяжело вздохнул.
– Может, не стоило рубить правду-матку? – спросил он.
– По-моему, стоило, – ответил Олег. – Один мой друг любит говорить: «Не знаешь, что сказать, – говори правду». Не волнуйтесь, нам с вами ничего не грозит. Ну, допустим, умрет ее муж, ну, пойдет она ругаться к главврачу. Ну, скажете ему правду. Все равно одиннадцать чудесно спасенных в мешке не спрячешь, слухи быстро разойдутся. Сестры ваши, опять же… А скоро будет двадцать один спасенный, вот, у меня еще десять доз.
– Отлично, – сказал Михаил Григорьевич и вдруг хихикнул. – Так, глядишь, безнадежные больные скоро кончатся.
Открыл сейф и убрал туда баночку с белым порошком, которую дал ему Олег. Хорошо, что Михаил Григорьевич – заведующий отделением, у него есть личный кабинет и сейф. Если бы Олега лечил обычный врач… да нет, никаких проблем, пришлось бы только посвятить в суть дела еще одного человека – заведующего отделением.
– И вот еще что, – сказал Михаил Григорьевич. – Тут пациенты благодарят…
Он вытащил из сейфа толстый бумажный конверт. Олег расхохотался.
– Не мелочитесь, Михаил Григорьевич, оставьте себе, – сказал он. – Я ведь не шутил, когда говорил про миллион за дозу.
Михаил Григорьевич пожал плечами и убрал конверт обратно в сейф.
8
Костя составил тарелки в раковину и сказал:
– Спасибо, очень в кусно было. Теперь смотаюсь на завод по-быстрому, и все, на сегодня дела закончены.
Он открыл холодильник и вытащил бутылочку с закваской для биореактора, на всякий случай он хранил ее дома. Вряд ли Денис начнет вредить в открытую, но лучше дополнительно подстраховаться.
– Возьми меня с собой, – попросила Инна.
Костя не сразу понял, что она имеет в виду.
– На завод? – спросил он. – А зачем?
Инна пожала плечами.
– Ну так, – сказала она. – Хочется.
Костя задумался.
– Даже не знаю, – сказал он. – Тебе пропуск нужен…
Инна нахмурилась.
– Не ври, – сказала она. – Ты там самый главный, просто скажешь, что я с тобой, и меня пропустят.
Костя мысленно выругался. Ему казалось, он давно привык, что Инна читает его мысли, но привыкнуть к этому невозможно. В самом деле, как жить с женщиной, которой физически нельзя соврать?
– А зачем тебе туда? – спросил Костя. – Там нет ничего интересного, там большое грязное помещение, в нем стоит большая закрытая ванна с бактериями, с одной стороны баки системы питания, с другой – линия сепарации и очистки. В систему заливают всякое дерьмо, а с другого конца высыпается белый порошок. Ну, то есть будет высыпаться, когда реактор выйдет на штатный режим.
– Я знаю, – сказала Инна. – Просто мне хочется там побывать, не знаю почему. А ты всегда понимаешь причины своих желаний?
Костя рассмеялся.
– Уела, – сказал он. – Хорошо, поехали. Но если тебя охрана не пустит…
Он осекся на полуслове. Как это не пустит? Обязательно пустит, уж свое-то желание Инна точно исполнит. Странно, они уже месяц вместе живут, а первое собственное желание появилось у Инны только сейчас, да еще такое странное…
Они доехали удивительно быстро, очевидно, Инна исполнила Костино желание, чтобы по дороге не было пробок. Костя припарковался у самой проходной завода, на стоянке для особо важных персон. Его старенькая потрепанная «Зафира» странно смотрелась среди черных тонированных джипов и представительских седанов. Ничего, когда производство заработает и пойдут живые деньги, это несоответствие быстро выправится.
