Не помню, как это было, я слишком напилась, но думаю, что не так уж и плохо, он вообще добрый и заботливый. Только какой-то… дерганый, что ли, как все бандиты.
Борман сказал, что подобрал мне комнату неподалеку от моей старой квартиры и что я могу там жить. Эта комната находилась в большой пятикомнатной квартире, в других комнатах которой был бордель. Сначала семья платила мне, как говорил Борман, пенсию. А потом я решила тоже работать, не из-за денег, скорее из любопытства. И еще мне так нравились мои соседки, они были такие хорошие девчонки, я хотела быть среди них своей, мне было неудобно, что они постоянно подкармливали меня всякими деликатесами, дарили дорогие подарки. Я хотела стать такой же самостоятельной, как они, а не сопливой дурехой. Я несколько раз потрахалась за деньги, а потом об этом узнал Борман, всех страшно изругал и перевез меня в другой бордель, где работали малолетки.
Так и пошло – днем я ходила в школу, а вечером ложилась в постель. Меня пользовали нечасто, этот бордель был не то чтобы элитный, но и не самый дешевый, семья следила за тем, чтобы девочки не теряли «товарный вид». Каждый шестой день у меня был выходной, я ходила на дискотеки, однажды накопила отгулы за два месяца и съездила в Турцию с одной девчонкой из наших. Платили мне хорошо, денег хватало, в субботниках я не участвовала, наверное, из-за того, что Борман сам меня трахал время от времени. Потом семья открыла виртуальный бордель, вот с тех пор я там и работаю. Я вернулась в свою квартиру, по- прежнему вспоминаю маму, но уже более отстраненно, теперь я редко плачу, когда думаю о ней.
Ни в школе, ни в университете о моей работе никто не знает. То есть так я думала. Сейчас – не знаю… В общем, мне на это наплевать. Я сама не понимаю, зачем учусь, скорее всего, я так и буду проституткой, пока не состарюсь или не выйду замуж за миллионера. Такое бывает, причем чаще, чем полагают. Наверное, мне придется отчислиться. Ну и черт с ним.
Маринка затушила вторую сигарету и посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Она сказала:
– Не знаю, зачем я тебе все это рассказала, наверное, надо было выговориться. Не бери в голову, просто забудь. Мне показалось, что ты меня поймешь. Теперь, думаю, ты вообще не захочешь меня трахать после всех ужасов, что я рассказала. А жаль, ты замечательный любовник.
– Ты у меня вторая, – сказал я, сам не знаю зачем. – А первая – проститутка с Тверской, я ее трахнул только один раз. Так что я совсем неопытный любовник, наверное, просто удачно получилось.
Маринка рассмеялась:
– Профессия проститутки в принципе дурная, очень легко сесть на иглу, часто появляются всякие отклонения в психике, но у этой профессии есть одно большое преимущество – она учит разбираться в людях. Да, ты совсем неопытный, это сразу чувствуется, такой стеснительный, – она хихикнула, – но все равно мне еще ни с кем не было так хорошо, даже с Ленкой.
– С Пуховой? – У меня отвисла челюсть. Так вот при каких обстоятельствах Маринка раскрылась перед Ленкой!
– Да ты что! – Маринка засмеялась. – В моем втором борделе одну девчонку звали Ленкой. Она была лесбиянкой, у нас это часто бывает, мужики – это как бы работа, а хочется, чтобы любовь и работа были отдельно. Ленка в меня влюбилась, прямо по самые уши. Долго меня соблазняла, в конце концов добилась своего. С ней было вправду очень хорошо, только она потом дурная стала. А в прошлом году умерла – передозировка. А с тобой – это совсем не то, это… ну, понимаешь, обычно мужики думают только о себе… ну не могу я это объяснить! Да и вообще ты какой-то… такой спокойный всегда, несуетливый, уверенный, но не дурак, как Андрюшка. Я давно хотела с тобой переспать, даже не переспать, а… дружить, что ли… Я так порадовалась, когда ты начал ко мне клеиться. Только я боялась, что ты трахнешь меня и тебе станет неинтересно, впрочем… – Она погрустнела. – После этого разговора вряд ли ты меня еще захочешь. – Она встала. – Ладно, Игорь, прощай! Если что, пиши-звони, только подумай хотя бы дня два-три, сейчас ничего не решай, сейчас в тебе комплексы играют, типа я, крутой рыцарь, должен спасти бедную девочку, а меня не надо спасать, я…
Маринка прервала свою речь на полуслове. Взгляд стал отсутствующим, левая рука машинально раскрылась ладонью вперед. Самый обычный жест – мне звонят по телепатической связи. Прошло не более трех секунд, и Маринкино лицо стало бледным, как у вампиров из сериала, глаза расширились, челюсть отпала. Я сразу понял, кто ей звонит. И подумал, вспомнив дурацкую рекламу, «е-мое, что же я наделал- то?»
Я встал и тихо вышел. Я хотел поцеловать Маринку на прощание, но, взглянув еще раз в ее отсутствующие глаза, решил, что этого делать не стоит.
В пятницу Маринка в университет не приехала. Егор посетил все четыре пары, так же, как и я (какой кретин поставил четыре пары в расписание на пятницу?), но мы с ним почти не разговаривали. На его вопросы я отвечал односложно, и в конце концов он перестал ко мне приставать. О вчерашнем шоу на философии никто со мной не говорил. О том шоу, которое мы с Маринкой устроили в коридоре после философии, тоже никто не упоминал. Короче говоря, никто ко мне не приставал, и я мог спокойно предаваться размышлениям.
Я влюбился в Маринку, это уже совершенно очевидно. Глупо любить проститутку, во всех книгах черным по белому написано, что проституция оставляет глубокие следы в психике человека: депрессии, алкоголизм, наркомания, нимфомания, другие сексуальные отклонения, венерические болезни, замечательный букет, не правда ли? Но мне на это наплевать. Думаю, вылечить сифилис для меня не намного труднее, чем снять похмелье, но, даже если это не так, я все равно хочу быть с Маринкой. Именно быть с ней, а не просто трахать ее.
Впрочем, если я действительно вылечил ее маму, ближайшую пару недель ей будет не до меня. Я попытался представить себе, что сейчас делают Маринка и ее мама, и, чем больше я думал, тем больше мне становилось не по себе. Похоже, я заварил кашу покруче, чем в «Санта-Барбаре».
Когда я ехал домой, Маринка мне позвонила. Мне уже надоело каждый раз говорить, что все звонки в нашем мире делаются через телепатический интерфейс встроенного в мозг компьютера. Считайте, что это – последнее упоминание.
Телепатическая связь – очень странная штука, привычная, но, если вдуматься, все-таки странная. Если общаются практически незнакомые люди, телепатический разговор мало чем отличается от голосового. Но чем ближе собеседники друг к другу, не географически, а эмоционально, тем больше оттенков мыслей и чувств передается от мозга к мозгу напрямую, минуя речевой центр. Наш разговор трудно передать одними словами, но я все-таки попробую.
– Привет, Маринка! На пары решила забить? Контрольной по матану не боишься?
– Игорь, привет! Какие, к черту, пары! Тут такое творится! Игорь, ты не обидишься, если я еще раз использую тебя как энергетическую помойку?
