будет поднять вопрос о совместном проживании, надо только залегендировать мои доходы. Но это не так уж и трудно, все знают, что я хочу стать хакером (правильнее, наверное, сказать хотел, теперь у меня появились другие интересы), если окажется, что мои жалкие потуги на этом поприще вознаграждены по заслугам, мои родители не удивятся. Главное – чтобы они не подумали, что я связался с криминалом. Но и это нетрудно – придумаю какую-нибудь программистскую контору, она как бы даст мне заказ на анализ какой-нибудь системы, я как бы проанализирую, а мне как бы заплатят деньги. Случайно окажется, что мне каждый раз платят ровно столько денег, сколько нужно. А что, в этом есть какое-то извращенное удовольствие – изображать бедного программиста, располагая на самом деле неограниченными средствами.
Я позвонил Маринке и предложил ей как-нибудь в ближайшие дни познакомиться с моими родителями. Она не отказалась, но сказала, что вначале ей надо разобраться с Борманом. Я не возражал.
Маринка позвонила через час. Борман со всем согласился. Она не обязана работать в борделе, ему бы этого хотелось, но он не смеет настаивать, это ее личное дело, и ни о каком выкупе речи не идет, она все- таки дочь члена семьи, пусть и покойного, но не бывшего, члены семьи бывшими не бывают, и что он себе не простит, если будет обращаться с ней, как с какой-нибудь подзаборной шлюхой. Что касается квартиры, пусть Маринка ей пользуется, если квартира вдруг понадобится семье, будем решать этот вопрос. А если не понадобится – не будем решать. Когда Маринка все это рассказывала, в ее голосе сквозило недоверие – у нее явно не укладывалось в голове, что Борман так легко согласился со всем, что она сказала. Я тоже удивился.
Я в очередной раз попросил Маринку продиктовать номер ее счета, и на этот раз она согласилась. Я перевел ей сто тысяч. Она сказала спасибо. Я перевел ей еще двести тысяч, и она сказала, чтобы я перестал расставлять пальцы веером, что мне это не идет и что она меня не за это полюбила. Я отметил, что она впервые сказала, что любит меня. Также я отметил, что она призналась мне в любви, а я ей еще нет, и исправил это упущение. Маринка сказала, что не надо лишних слов, что я уже подтвердил свою любовь делом, и притом не только в постели.
Я опять предложил Маринке познакомиться с моими родителями. Она рассмеялась и сказала, что мое поведение нетипично для молодого человека, а больше подходит девушке, желающей срочно выйти замуж. Я чуть-чуть обиделся и сказал, что для того, чтобы жить вместе, вовсе не обязательно жениться. Она спросила, не в ее ли квартире я собираюсь жить. Я сказал, что почему бы и нет, но если это по каким-то причинам ее не устраивает, мы можем снять и другую жилплощадь. Маринка сказала, что все в порядке, а если ее что-нибудь не устроит, она пожалуется Борману, и он мне оторвет одно место. В общем, она согласилась. Я объяснил, где живу, и она сказала, что скоро приедет.
Родители появились почти вовремя, я как раз заканчивал застилать постель. Щелчок захлопываемого дивана в точности совпал с щелчком открываемого замка входной двери. Маринка уже успела одеться и причесаться, а мне пришлось поспешно застегивать рубашку. Повязать галстук я так и не успел.
Маринка села на свежесобранный диван и принялась задумчиво разглядывать свои ногти. Я вышел в прихожую и поздоровался с родителями.
– Что это ты такой красивый сегодня? – ехидно спросил папа.
Я смущенно оглядел себя и ответил, стараясь, чтобы дыхание казалось ровным:
– У нас гости.
– Кто?
– Одна девушка.
Мама загадочно ухмыльнулась, папа последовал ее примеру. Он сказал:
– Ну, показывай девушку, познакомимся. Маринка появилась в дверях. Я сказал:
– Познакомьтесь, это Денис Григорьевич, это Мария Федоровна, это Марина.
Далее последовало многоголосое «очень приятно», мама извинилась, что у нас не убрано, Маринка заверила маму, что это ерунда, папа начал срочно заказывать праздничную еду, и, сколько я ни пытался убедить его, что никакого торжества нет, он только загадочно усмехался, а в его глазах явственно читалось: сын совсем большой вырос, вот уже бабу завел, хорошо, что мы не пришли на пять минут раньше. Я чувствовал себя немного по-идиотски и смущался, но, несмотря на это, мне было хорошо.
Мы сели за стол, папа откупорил шампанское, и мы начали отмечать праздник: сын наконец-то потерял невинность и, кажется, скоро женится. Вслух этого, упаси боже, никто не произносил, но иначе истолковать оценивающие взгляды, устремленные на Маринку, было просто невозможно.
Маринку буквально забросали вопросами. Где она учится в одной группе с Игорем, где она работает – нигде, кто ее родители – папа умер, мама в больнице. Что с ней случилось – коровье бешенство. Ах-ах, как ужасно! Но ее спасли? Да, она выздоравливает. На что же вы, бедные, живете? Папина жизнь была застрахована, на страховку и живем. Я оценил эту маленькую ложь – просто, изящно и совершенно невозможно запутаться в объяснениях.
Первые полчаса Маринка смущалась, но затем оживилась, разговор перешел на совершенно отвлеченные темы, и оказалось, что Маринка замечательно поддерживает разговор и вообще чрезвычайно обаятельная девушка. Я почему-то вспомнил отца Егора, он очень обаятельный человек, я однажды сказал об этом Егору, а он ответил, что это профессиональная черта агентов ФСБ – необаятельный человек хорошо делать эту работу просто не сможет.
Сейчас я подумал, что у проституток, видимо, тоже есть какое-то профессиональное обаяние.
Мои родители непрерывно доставали Маринку разнообразными вопросами, раньше папа рассказывал мне про психологическое тестирование космонавтов, и сейчас он явно пытался применить ту же технику, чтобы выяснить уровень эрудиции и построить приблизительную эмоциональную карту своей потенциальной невестки. Похоже, результаты тестирования его вполне устраивали, и еще было видно, как изящно Маринка обходит подводные камни, то и дело всплывающие в невинном, казалось бы, разговоре. Похоже, что с интеллектом у нее все в полном порядке, я даже подумал, не буду ли казаться на ее фоне идиотом?
Я как-то незаметно выпал из разговора, вначале еще вставлял отдельные реплики, а потом про меня забыли, я сидел и тихо скучал. Но мне все равно было хорошо.
Наступил вечер. Маринка попрощалась с моими родителями, я вышел с ней, она спросила, считаю ли я, что мероприятие удалось, я ответил, что все прошло замечательно. Мы долго целовались на остановке, подошел автобус, я хотел ее проводить, я еще не забыл, что иногда случается, когда домой возвращаешься слишком поздно. Маринка сказала, чтобы я не маялся дурью, что она нормально доберется до дома и что слухи про ночных хулиганов сильно преувеличены.
