молодых людей неожиданностью: досадной, ошеломительной. Но и Ивон не ожидала столь скоро увидеться с Хосе Игнасио. Не ожидала она, что давно знакомая ей Исабель окажется племянницей Констансы. Ивон растерялась, но виду не подала. К тому же она давным-давно усвоила, что лучшая защита – это нападение.
– Ах, какой прелестный вид, какой чудесный парк! – щебетала Ивон. – Рада тебя видеть, Хосе Игнасио… Ты не приглашаешь меня даже присесть? А нам есть о чем поговорить!
– Будь добра, оставь нас! – попросил Хосе Игнасио. – Нам не о чем говорить!.. Постойте, Исабель, прошу вас. – И Хосе Игнасио взял за руку собравшуюся уходить девушку.
Исабель остановилась в нерешительности: от Ивон ей хотелось убежать, с Хосе Игнасио – остаться.
– Я думаю, лучше всего уйти вам, – обратилась она к Ивон.
– Выгонять?! Гостью?! – возмутилась Ивон. – Ну и манеры! Однако и мы за себя постоим! Графинюшка сейчас поймет, кто я такая! Да не держи меня, Хосе Игнасио! И имей в виду – увижу вас вместе, пожалеете!..
– Пойдемте, Исабель! Мне так неловко, поверьте мне! – Хосе Игнасио с трудом отстранил Ивон и, больше не обращая на нее внимания, подал руку Исабель. – Эта девушка для меня ровным счетом ничего не значит. Верите?
– Верю. Хотите, мы с вами пройдемся по городу? – спросила она, тоже будто не видя разозленную Ивон.
– С удовольствием!
Хосе Игнасио и Исабель, взявшись за руки, пошли к выходу из парка, оставив оцепеневшую Ивон.
Пока все шло так, как и задумал Артуро д'Анхиле. Лорена сыграла свою роль, и сыграла неплохо: в семействе графа де Аренсо посеяны семена вражды, дай-то Бог, чтобы во имя справедливости они пошли в рост!.. Машина мести запущена умелой рукой. Незадолго перед визитом к Констансе д'Анхиле договорился со своим человеком, Серхио Урите, чтобы тот предложил свои услуги в качестве агента-распространителя Дому моды Марий Лопес… Если Мария клюнет на эту удочку, Артуро будет в курсе всех проектов Марии. Тоща-то уж ее предприятие провалится наверняка.
– Лорена, – с удовлетворением улыбнулся Артуро после визита, – твой враг больше уже не встанет на ноги, Марию ждет банкротство! И ее, и ее сына!..
Мария собиралась на прием, который устраивал в ее честь граф де Аренсо. Хосе Игнасио давно не видел мать такой оживленной и красивой. Что значит воодушевление!.. О, этот вечер много для нее значит.
– Ты выглядишь словно королева! – желая сделать ей приятное и не покривив душой, сказал сын.
– Посмотрим, как отнесутся к королеве сливки здешнего общества, – не слишком уверенно произнесла Мария, бросая последний взгляд в зеркало. – Родриго говорил, что соберется вся аристократия.
– Убежден, об этом вечере ты будешь помнить всю жизнь! – Хосе Игнасио еще раз восторженно оглядел нарядную Марию. – Ну, пора!..
Подъехав к Дому моды, Мария удивилась: на стоянке машин всего два-три автомобиля, хотя гостей должно было быть не меньше двухсот… В холле тоже было пусто и малолюдно. Ее встретил граф де Аренсо, извинился за Констансу, сославшуюся на невыносимую мигрень. Однако и ему казалось странным, что до сих пор никого нет… Не могла ничем объяснить непунктуальность гостей и Жюстин: приглашения она разослала вовремя…
– Может быть, это мы пришли преждевременно? – не без иронии осведомилась Мария.
– О, ни в коем случае… – начал было граф де Аренсо и смолк, видя, как по лицу Марии разливается меловая бледность.
Прошел еще час, музыканты извинились и ушли, потом ушла Жюстин.
– Произошло какое-то досадное недоразумение, – предположил Родриго.
– Напротив, проявлена высшая разумность: аристократия избежала неподобающего знакомства со скромной швеей…
Мария не успела договорить, вошел дворецкий графа и доложил, что прибыли гости.
– Проси! Проси! – живо ответил граф и весело посмотрел на Марию, давая понять, что несмотря ни на что все будет в порядке.
На пороге гостиной стоял Артуро д'Анхиле под руку с красивой темноволосой женщиной.
– Похоже, что я и в самом деле всю жизнь буду помнить об этом вечере… – тихо, почти про себя сказала Мария и с этими словами пошла к выходу из гостиной, как раз навстречу сияющему д'Анхиле. Его спутница кого-то напомнила Марии, но она никак не могла вспомнить, кого же…
– Я виноват, виноват. Я подверг ее этому испытанию! – Граф де Аренсо не мог прийти в себя. – А тебе не кажется, – растерянно смотрел он на Исабель, – что к этому неожиданному афронту приложила руку тетушка Констанса? Если так, ей придется дать мне ответ…
Глава 50
Мария видела во сне Маркоса… С чего бы это? Незадолго перед ее отъездом доктор Рохас сказал ей, что новый метод лечения дает неплохие результаты. Мария проснулась, но чувство тревоги не проходило. За долгие годы дружбы с Виктором она сроднилась с его семьей, все они стали ей как родные; Маркое, мужественно скрывавший свою болезнь от Перлиты, всегда восхищал ее. Наверно, между натурами, тонко чувствующими, нервными, такими, как Мария и Маркое, существует незримая связь, и состояние одного передается другому… Словом, Мария все утро думала о Маркосе с тревогой и беспокойством. И, оказалось, недаром…
Узнав от врача, что состояние его за последнее время резко ухудшилось, Маркое решил покончить со всем разом. Больничная койка, рыдающая Перлита с малышом – такого Маркое допустить не мог, пусть лучше жена его возненавидит, так ей будет легче забыть его. Перлита молода, она еще найдет свое счастье… А потом когда-нибудь Герман, хотя Герман и не одобрял решения Маркоса, но всей душой рвался ему помочь, расскажет правду матери и Перлите…
И вот с таким грузом на сердце Маркое вернулся домой. Его радостно встретила Перлита, но ее очень встревожила сильная бледность Маркоса. И когда Перлита предложила пообедать, он отказался и вдруг обрушил на голову бедной жены поток убийственных новостей: оказывается, ему надоели ее заботы, ее любовь, надоела она сама, и хорошим отцом он притворяться больше не желает! И вообще он больше не желает лгать: у него есть другая женщина, и он ее страстно любит!.. У нее он и пропадал! Пусть Перлита наконец узнает правду!
Чего Маркое хотел, то и получил. Донья Мати в полной мере разделила негодование Перлиты:
– Да, Перлита, да! Пусть убирается как можно скорее! – со слезами на глазах твердила донья Мати.
Герман, услышав слова матери, попытался было сказать, что сначала хорошо бы все выяснить. Ведь только Герман знал, что на самом деле тут происходит. Но Маркое так посмотрел на него, что Герман застыл в нерешительности посреди комнаты. Маркое выскочил из дома словно сумасшедший. Перлита рыдала. Донья Мати пыталась ее успокоить. А малыш Маркитос смотрел то на мать, то на бабушку и тоже готов был вот-вот разреветься.
– Для меня он умер, умер навсегда! – повторяла, захлебываясь в рыданиях Перлита, и прижимала к себе маленького Маркитоса.
Вечером Герман рассказал Виктору, как Маркое ушел из дома…
Обо всем этом Мария еще не знала, но сердце-вещун предсказывало недоброе. Скверно было и тут, в Париже, на который она возлагала столько надежд… Но неприятности только подстегивали Марию. Завоевывать место под солнцем ей было не привыкать. Успех никогда не приходит легко, когда добиваешься его без посторонней помощи. И Мария всегда гордилась, что своим успехом она обязана прежде всего себе самой, своему неустанному труду и терпению. А теперь рядом с ней был сын, он понимал ее, разделил с ней тяжелую минуту бойкота, вселил уверенность, что победа не за горами. Раз она уже покорила своими моделями Мексику, потом всю Латинскую Америку, то почему бы ей не покорить и Европу? В ее платьях столько очарования, вкуса, мексиканского колорита, что парижские модницы вряд ли устоят перед искушением приобрести туалеты из ее новой коллекции. Всячески помогал ей и граф де Аренсо, он тоже верил в нее и подтверждал свою веру готовностью вкладывать в их общее дело свои капиталы.
Мария с удвоенной энергией принялась за работу. Она поздно ложилась, рано вставала и упорно, день
