документе, попозже встретимся, обсудим все, и ты передашь мне свое заявление. Годится? Как писать знаешь? Заявление от такого-то, паспорт, прописанного там-то, фактически проживающего там-то и далее по существу.
Послышались легкий скрип дерева и сдавленное покашливание. Кто-то стоял за дверью и наблюдал за Леной, ни слова не говоря. Лена сжалась и, широко распахнутыми глазами, уставилась на дверной глазок. Человек еще несколько минут постоял и, скрипя половицами, удалился. Елена Викторовна закрыла глаза и слезы вновь покатились на щеки. «Они могут убить меня, изнасиловать, избить, сделать со мной все, что придет им в голову. — причитала она. — Это невероятно. В это невозможно поверить». Она отказывалась признавать случившееся. Подобно маленькой девочке, ей хотелось ущипнуть себя и проснуться, но это был не сон. Этот ужас был наяву. Вернее пока было только предчувствие ужаса — страх.
Леночка всегда считала себя смелой женщиной, способной принимать быстрые решения. Действительно, в ее характере были и дерзость и напор, но сейчас, перед лицом неизвестности, она никак не могла взять себя в руки. Она просто не знала, что нужно предпринять. Кто-то подглядывает за ней в глазок, молчит, кашляет и ничего не говорит. Никто не вламывается в ее комнату и ничего не требует. Ее деятельная натура не находила применения.
Она включила телевизор и, задрав голову, попыталась смотреть программу «Здоровье». Мысли витали где-то далеко. Брак с Петром Ивановичем с самого начала обещал ей спокойную жизнь. Он очень любил ее и это было видно по его восхищенному взгляду, по предупредительной манере обращения. Надо сказать, подруги Лены с самого начала не одобрили ее выбор. Такой красивой и пафосной женщине не подходил, по их мнению, редактор. Ну, хорошо, хорошо, главный редактор, какая разница! Это был не ее уровень. Кроме того Петр Иванович не был красавцем, да и назвать его ухоженным до встречи с Леной было трудно. Вместе с тем от него веяло неким высокомерием непонятно на чем основанным. Одним словом, они были не пара. То ли дело Сергей, ее бывший муж.
Он нравился всем подругам: высокий, очень красивый, стройный и спортивный. Вместе они смотрелись потрясающе. Сергей Александрович Бесков служил в спецподразделении российской армии и казался настоящим героем. Да он и был героем, имел медали не только за выслугу лет. В быту он покорял знакомых веселостью характера и умением общаться с любым человеком. В отличие от Петра Ивановича Басова у Бескова было много друзей и их дом никогда не оставляли вниманием. Как-то так получилось, что с самого начала совместной жизни с Петром Ивановичем Лена все время сравнивала его с предыдущим мужем, и итоги сравнения оказывались не в пользу последнего. Она как могла боролась с собой, но все равно продолжала сравнивать. С течением времени она делала это все реже, время лечит, но все-таки каждый раз такие размышления заканчивались глубокой многодневной депрессией. Несчастный Петр Иванович не мог понять происходящего с женой, а она ему не объясняла, ссылаясь то на головную боль, то на некоторые особенности женского организма.
В середине девяностых Сергей Александрович уволился по сокращению со службы и быстро организовал с сослуживцами охранную фирму «Стоун секьюрити БГ». Их семья сразу зажила богато по сравнению с окружающими. Чем конкретно занималась фирма, она не знала. Все объяснения сводились к — «клиенту нужно установить охранные системы, наладить работу персонала и установить взаимосвязь с местной милицией». В дальнейшем Лена уже и не спрашивала. Бесков часто ездил в командировки, иногда по месяцу его не бывало дома, но всегда привозил сразу много денег. Его приезды были праздниками, сопровождавшимися посещениями дорогущих ресторанов и других увеселительных мест. Тогда Сергей не отходил от Даньки, везде таскал его с собой, все свободное время возился с сыном, баловал его и помогал делать уроки.
Внешне их жизнь казалась сплошной сказкой и подруги завидовали Лене черной завистью. Действительно ей были созданы самые комфортные условия для жизни. Работать не было необходимости, денег вполне хватало даже на домработницу. Муж решал сам все возникавшие проблемы. Единственным неудобством являлось отсутствие собственной квартиры — пока они снимали жилье, а свободные деньги он вкладывал в бизнес. В какой-то степени это было оправдано мечтами о дорогой квартире и, возможно вообще о переезде за границу. Один их общий друг купил квартиру в Канаде, в городе Ванкувер и после разглядывания фотографий города, дома, где была квартира и самой квартиры они загорелись желанием покинуть Россию.
Но если внешне их семья выглядела благополучной, то внутри постепенно накапливался комок противоречий, о которых знали только ближайшие подруги Елены Викторовны. Всегда странно узнавать, что молодые красивые и богатые люди начинают отдаляться друг от друга. Кажется, ну чего им не хватает? Ведь все же есть. И, тем не менее, происходят какие-то незаметные негативные изменения в отношениях.
Через час Петр Иванович и Толик созвонились и договорились встретиться на детской площадке между их домами. Петр Иванович принес два листа бумаги А4 в файловой папке. Они присели на лавке напротив паровозика. Толя взял бумаги и начал внимательно читать, иногда вскидывая брови и бормоча «угу». Пока он читал внимание Петра Ивановича привлекли часы на руке у Толика. Судя по старомодной форме и обилию желтого металла, это мог быть Rollex. В этом не было ничего удивительного. Большая дорогая машина соответствовала часам и телефону. Определенно, Толик был весьма состоятельный человеком, статус которого требовал адекватных аксессуаров.
— Написано профессионально, ты юрист или журналист?
— Почти… не важно, — чуть раздраженно ответил Петр Иванович, который не любил комплименты. — Берешься передать бумажки?
— Да, конечно, не волнуйся пожалуйста. Я понимаю твое состояние. Припиши для верности в конце. Вот тут, например: «Прошу Анатолия Анатольевича Шляпникова — это я, — зачем-то пояснил он. — Передать мое заявление в полицию», теперь порядок.
Они дружески простились и Петр Иванович пошел к дому, проверяя на ходу сообщения в телефоне. Сообщений пока не было.
Елена Викторовна проголодалась, выключила телевизор и открыла холодильник. Там она нашла стеклянную банку растворимого кофе Carte Noire, сахар, порционные сливки, хлеб масло и сыр. В овощном лотке виднелись несколько огурцов и луковица. Лена сделала себе два бутерброда и развела из кулера кофе со сливками без сахара. Она позавтракала и снова легла. Время шло к двенадцати, но никто не нарушал ее одиночества. Казалось, про нее все забыли. С одной стороны она этому радовалась — ее не трогали и пусть бы так дальше и шло, а с другой стороны неопределенность действовала угнетающе. Уже несколько раз Лена порывалась постучать в дверь и потребовать объяснений, но каждый раз возвращалась и ложилась на кровать. Она знала свой характер и уже чувствовала, что долго так продолжать она не сможет. Через некоторое время ей уже не удастся себя контролировать. Голова постепенно проходила, руки требовали работы и только обостренное чувство несвоевременности каких либо активных действий останавливало ее.
Как и дома, когда ей становилось скучно, она принималась за уборку. Скрип песка под ногами и пыль кругом давно уже раздражали ее и мешали сосредоточиться на чем-то. Она все время уговаривала себя, что мыть полы в чужом доме, тем более к камере это верх глупости, но с другой стороны она тут жила. По своей воле или против, но сейчас это был ее временный дом, а раз дом, то в нем должно быть чисто. Она обследовала свои владения и нашла в шкафчике две мужские чистые рубахи. Одну, побольше, она надела, а другую порвала на тряпки. Туфли пришлось снять. В рубашке, которая доходила ей до колен, она замотала рукава, намочила в ванной тряпку и принялась за уборку. Действуя автоматически руками, мыслями она была далеко.
