оценку выше тройки. Репутация. Появлявшаяся, по мере взросления, охота учиться пропадала, наталкиваясь на вечное отсутствие результата. В училище его никто не знал, как отпетого троечника, все были равны и преподавателям понравился этот старательный, скромный мальчик. У него появились результаты и он вошел во вкус. Поднималась самооценка и вера в способности.
Вместе с красным дипломом он получил право поступать в институт после сдачи всего одного экзамена. Тогда это почему-то называлось «по эксперименту». Он снова подал документы в МЭИС, но провалив с треском геометрию, Петр Иванович вскоре загремел в армию.
Теперь, по прошествии многих лет, Петр Иванович сделал успокоительное для себя наблюдение, что одаренные от природы люди часто добиваются меньших результатов, чем бездарные. Наверное, это связано с тем, что одаренным все дается легко и они не получают бойцовских качеств и навыков трудолюбия и упорства, а не научившись бороться, в реальной жизни они часто пасуют и сдаются. Тогда как тупые, к которым он причислял и себя, но не желающие мириться с этим, бьются до последнего с собой и окружающим миром. Может быть эти выводы лишены оснований, но последней встречи с одноклассниками Петр Иванович не без удовольствия отметил, что его достижения выглядят весьма значительно на фоне достижений его однокашников. В любом случае гордыня требовала реализации, а отсутствие способностей — моральной компенсации.
Одно из качеств, которое Петр Иванович воспитывал в себе, было спокойствие, умение сохранять равновесие в самых экстремальных ситуациях. Он даже разработал собственную методику культивирования этого качества. Еще в училище, занимаясь боксом, он заметил, что как только им овладевало бешенство, он терял способность соображать, анализировать действия соперника, рассчитывать силы и т. д., и обычно проигрывал бой. В обычной же жизни он мог наговорить того, о чем потом очень жалел и что стоило ему потерянных связей и возможностей. Более того, кое-кто поумней стали манипулировать им, используя его несдержанность и заранее угадывая его реакцию.
Можно сказать, что с годами Петр Иванович научился владеть собой, не впадать в истерику и принимать взвешенные решения. Наверное, это умение избегать конфликтов, слышать оппонентов, быстро действовать, не теряя самообладания, когда все вокруг истерят, и позволило ему занять достаточно высокую и почтенную должность в маленькой фирме.
Вот и сейчас он решил не задавать лишних вопросов, собираться и выезжать, а поразмыслить над тем, что происходит и проанализировать имеющиеся факты он планировал в дороге. Времени будет много. До Смоленска далеко. Тут, следует оговориться, что таких испытаний, как исчезновение любимой жены, Петру Ивановичу преодолевать и обдумывать не доводилось.
Около восьми вечера он позвонил учредителю журнала и отпросился в отпуск за свой счет на три дня. В качестве причины он назвал болезнь ребенка. Обычно он никогда не прибегал к такой грубой лжи, тем более про ребенка — боялся накликать настоящую болезнь, но в этот раз у него просто не было времени и сил придумать нечто более убедительное. Его легко отпустили на эти три дня и это было неудивительно. Механизмы журнала работали стабильно, крупные рекламодатели подписали все контракты еще в начале года, а мелкие летом не приходили. Рекламные макеты были переданы на три номера вперед. Внештатные авторы, прислав свои статьи и фотоматериалы, в основном, отдыхали на дачах.
Четыре года назад, когда Петр Иванович только заступил на эту должность, в журнале царил творческий управляемый хаос, который особенно ярко проявлялся в две последние ночи перед сдачей номера в печать. Постоянные авралы, неразбериха с местом верстки рекламы, утверждением макетов и прочее постоянно перерастали во внутри редакционные конфликты, что и без того усложняло искусственно запутанный процесс сдачи журнала. Первое с чего Петр Иванович начал исправление положения было замена ответственного секретаря. После нескольких собеседований он остановил свой выбор на Юлии Петровской, в которой почувствовал способность жестко и последовательно строить исполнителей, а самое главное она его очень хорошо понимала. Петр Иванович не первый год работал на руководящих должностях и в подборе помощников руководствовался не столько профессиональными качествами, сколько адекватностью и способностью понимать его указания и аргументировано отстаивать свою точку зрения. Специфике работы всегда можно научить, считал он, но если исполнитель тебя не понимает, то все вообще теряет смысл. Сначала не поняли тебя, потом передали твое указание в искаженном виде ниже, там начали делать тоже по-своему и, в итоге получалось нечто, чего ты и не хотел вовсе. Терялось время и распылялись ресурсы, сроки срывались и вина была, естественно, на главном редакторе. Подбор персонала это его ответственность.
Где-то через полгода они совместно с учредителем ввели четкие графики планирования номеров, штрафы за срыв сроков сдачи материалов, которые распространили на штатных и внештатных авторов, дедлайны по сдаче рекламных макетов ответственному секретарю. Преодолевая сопротивление творческих работников: авторов, фотографов и дизайнеров, которые принципиально не понимали, что такое сроки в издательском бизнесе, работа постепенно вошла в плановое русло, и сегодня никто уже и не помнил ночные бои и ругань в редакции.
Следующей он позвонил Петровской и, не объясняя причины, предупредил, что будет отсутствовать минимум до среды, и видимо, номер придется сдавать без него. Юля задала несколько вопросов про утверждение обложек и статью главного редактора, после чего пожелала удачного разрешения всех проблем.
Вернувшись из магазина в начале двенадцатого и узнав, что Лысый просил перезвонить, Алексей поставил сумки на стол, достал телефон и вышел на веранду. Он отсутствовал несколько минут. Закончив разговор, он молча лег на диван, включил электронную книгу и углубился в чтение, а через час уснул и негромко захрапел. Его товарищ, подливая себе пиво уселся смотреть телевизор. Выпитый алкоголь и безделье клонили ко сну. На улице было еще не жарко, а в доме достаточно прохладно. Он вышел на веранду, устроился в шезлонге и прикрыл глаза. Погода в эти дни баловала. Днем светило солнце и было тепло, но не жарко, а вечером и ночью достаточно прохладно и безветренно. В шезлонге сиделось комфортно и вся природа вокруг действовала успокаивающе.
До вчерашнего вечера у него не было никаких обязанностей в этом доме, кроме, разве, охраны от бомжей и местных воров. Да и какие могут быть дела у человека, который скрывается из-за убийства. Отсидеться пару-тройку месяцев, потом делать новые документы или уезжать подальше куда-нибудь. Но все изменилось, когда в субботу поздно появилась машина Алексея Михайлова, которого Колян раньше не знал. Он вынес из машины молодую женщину в коротком светлом платье и, бросающихся в глаза красных туфлях с ленточками, обвивающими икры. Похоже, женщина была без чувств. За несколько часов до этого Филя получил от Лысого приказ приготовить подвал для гостя. Инструкции были самые простые: на глаза ей не показываться, если что попросит передавать Михаю, если нужно зайти в подвал, то, только убедившись, что женщина спряталась в ванной, но без разрешения заходить категорически запрещалось. Кроме того необходимо было. на всякий случай, усилить наблюдение за обстановкой вокруг дома. Все.
На вопрос, что за баба, Лысый ответил, что заложница, и вообще Филя попутал рамсы, раз стал задавать лишние вопросы. Если раньше гости на даче практически не появлялись, то теперь тут постоянно жили уже три человека. Стало не так скучно.
Елена Викторовна проснулась около восьми вечера в злом и решительном настроении. Она села на кровати, обулась и закурила, затем быстро подошла к двери и решительно постучала. Кто-то вдалеке видимо приглушил телевизор и прислушался. Елена Викторовна постучала еще раз. Через несколько секунд послышался скрип половиц, и низкий голос из-за двери спросил:
— Что надо?
— У меня кончились сигареты. Принесите мне сигарет.
Стоящий за дверью закашлялся. Елена Викторовна в упор смотрела своими огромными глазищами прямо в отверстие в двери.
— Это все? Там же были сигареты.
