на ружьях. И потом он ни в коем случае не захочет разрывать с нами отношения. Ты ведь обратил внимание, как он подкатил к нашему столу в тот вечер.
Мутл не выдержал и крикнул:
— К Кршижовой он подкатил, а не к столу!
Участники заседания прыснули со смеху, но Кршижова не разозлилась.
— Ну и дурак же ты! — сказала она Карелу, повернувшись в его сторону.
Вряд ли стоило Мутлу бросать эту реплику. Тем самым он снова привлек к себе внимание Кршижа.
— Это хорошо, что ты напомнил о себе, Карел, а то я чуть было не забыл о бале. В конце собрания, товарищи, мы обсудим партийный проступок Карела Мутла, который грубой выходкой в общественном месте бросил пятно на доброе имя нашей партии... да еще в такой ответственный момент!
Мутл прямо подскочил:
— Что? Выходит уже, что фрайеру, уволокшему у меня девчонку на танцульках, и по зубам дать нельзя?
Бланка бросила на него грозный взгляд:
— Кого?
Мутл сразу присмирел и поспешил исправиться:
— Девушку, с которой мне хотелось потанцевать.
— Нет! — прогремел Кршиж. — Дело касается члена районного комитета, поскольку он затеял драку с коммунистом, а Земан — коммунист! И происходит это в конце февраля, который в этом году, как ты сам хорошо знаешь, для партии чертовски горячий!
— Ну все, пропал. После такого перечисления провинностей нужно ожидать хорошего нагоняя. Меня уже заранее трясет от страха, — ухмыльнулся Карел.
— Подожди, ты скоро перестанешь смеяться, вот увидишь, — осадил его Кршиж и снова обратился ко всем присутствующим: — Но сейчас меня, товарищи, беспокоит не Брунцлик, не Чадек и не штабс-капитан Кристек. Больше всего меня волнует вопрос, сможем ли мы в наступающие критические Дни положиться на наш отдел госбезопасности?
Лойза Бартик, который после бессонной ночи с трудом следил за разговором на заседании, предпринимая отчаянные усилия, чтобы не уснуть от усталости, встрепенулся:
— Как ты вообще можешь задавать такой вопрос, товарищ председатель? Неужели мы когда-нибудь расходились с партией? Неужели мы когда-нибудь отклонялись от линии партии?
— Не торопись, Лойзик, — спокойно заговорил Кршиж, охлаждая справедливый пыл Бартика. — Я знаю, что на тебя можно положиться. И на Земана, и на остальных сотрудников тоже. Но у вас сейчас новый начальник! — Он испытующе посмотрел на Бартика. — Расскажи нам, что это за человек.
Бартик немного подумал и произнес:
— Твердый!
— И это все?
— В совершенстве знает свое дело. Я бы сказал, что это офицер и полицейский до мозга костей. Это деятель явно более крупного, не районного масштаба.
— И все?
— Не любит немцев! По всей вероятности, патриот!
— По крайней мере, хоть что-то! — Кршиж подвинулся ближе к столу и провел растопыренными пальцами по своим еще густым темным волосам. — Послушай, Лойза, — продолжал он. — Теперь один вопрос по существу. Нам известно, что ты знаешь его всего несколько часов. Сейчас тебе очень трудно делать какие-нибудь выводы. Но в жизни коммуниста бывают моменты, когда времени на размышления нет и необходимо принять важное решение немедленно, руководствуясь классовым инстинктом. Итак, скажи нам: сможем мы на него положиться, если дело примет серьезный оборот?
Бартик долго молчал, не решаясь что-либо сказать. Опустив взгляд вниз, куда-то на ремень, он чувствовал, что на него смотрят десятки пар глаз, Затем он поднял голову и тихо, но достаточно твердо ответил:
— Да!
Широко зевнув, Земан потянулся на койке. Прошедшая ночь совершенно вымотала его. Но уснуть Земан не мог и теперь смотрел в потолок и размышлял.
У стола сидел Лойза Бартик с неизменными очками на носу, такой же, как и Земан, возбужденный и взволнованный. Видимо, чтобы успокоиться, он что-то паял в старом немецком трофейном радиоприемнике. Как бы между прочим Лойза бросил:
— Гонза, Карел Мутл за вчерашнюю драку получил выговор с предупреждением!
Земан присвистнул:
— Вот те на! — И тут же рассмеялся: — Не повезло бедняге. Мне его даже жаль. Его счастье, что ты за мной пришел, а то бы я его как следует там отделал. Жаль, что Бланка осталась с ним.
Не поднимая глаз от приемника, Бартик добавил:
— Нам придется побеседовать в нашей организации с тобой. Не сердись!
Земан перестал смеяться, рывком поднялся с кровати и с раздражением спросил:
— И тебя вызывали туда только для этого?
— Нет, совсем не для этого. Речь шла о гораздо более важном. Ты же читаешь газеты...
— Еще бы! Кто сейчас не знает, что правые в республике готовят бучу? Но мой отец, если бы он был жив, сказал бы: «Спокойствие, ребята, Готвальд найдет выход!»
Бартик с минуту молча занимался приемником.
— Меня также спрашивали о Благе, — признался он.
— И что ты сказал?
Бартик заколебался:
— Ответил «да»!
— Что «да»?
— Что на него можно положиться!
Земан задумался:
— Не знаю, Лойза. Я лично никак его не пойму и, признаюсь, даже немного побаиваюсь. Одно могу сказать: этот парень не слабачок и прекрасно знает, чего хочет. Может быть, и хорошо, что он оказался здесь именно сейчас. Он умеет быть твердым. Обладает способностью быстро принимать решения и добиваться их выполнения. Он, конечно, не запаникует, как Выдра, когда станет по-настоящему жарко...
Бартик отложил паяльник и начал опробовать свой подходивший больше для музея аппарат. Он поворачивал ручку настройки, извлекая из приемника потоки резких пульсирующих звуков, которые действуют на нервы всем простым смертным.
Земан, разозлившись, отвернулся к стене:
— Да оставь ты приемник в покое! Не забывай, что мы в состоянии готовности, так что лучше отдохнуть, пока тихо... Ведь ты тоже не спал всю ночь.
В ответ Бартик мечтательно улыбнулся:
— Ты представить себе не можешь, Гонза, как это прекрасно. Особенно ночью... Ты, например, можешь слушать голоса судов, которые находятся где-нибудь под созвездием Южного Креста в Тихом океане... И самолетов... И всего мира... А если совсем окунуться в это царство звуков, то можно услышать, как шепчутся звезды...
— Нет, ты все-таки ненормальный, Лойзик, — со смехом проговорил Земан. Но уже через секунду лицо его сделалось серьезным, и он сказал то, о чем думал с самого начала их разговора: — Лучше бы мне быть сейчас в Праге. Все теперь решается там. Завидую нашим ребятам, которые патрулируют сейчас по пражским улицам, дерутся за трудовой народ, в том числе и за нас... А что мы здесь? Самое большее, что мы можем сделать, — это валяться на кровати и ждать... В этой дыре никогда не произойдет ничего важного...
Лойзик, крутивший все это время ручку настройки своего приемника, неожиданно воскликнул:
