временем выяснилось, что доктор Завадил действительно передал Катеку информацию о штеховицком архиве, а в министерстве внутренних дел по договоренности с шефом американской военной миссии ее потом положили в долгий ящик и тем самым позволили американцам осуществить бандитскую акцию по вывозу архивных документов...
Может быть, Ян Ремта и Иржи Вухтрл, эти два молчаливых человека, думают как раз об этом событии, поскольку они сами имеют прямое отношение к разоблачению доктора Завадила. Или, может быть, они думают о человеке, к которому едут.
Знают они о нем мало. Возможно, это сын бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца.
Почему тогда он скрывается? Стыдится своего отца и своего имени? Или у него совесть нечиста? Что заставляет его жить в деревне где-то около Свитави?
На все эти вопросы эти двое парней должны получить ответ уже сегодня вечером.
Около семи часов вечера сотрудники службы безопасности подходят к усадьбе Марии Судковой. В доме одна хозяйка. Они ей представляются и спрашивают Ковача.
— Да, Ковач еще здесь. И у него до сих пор нет никаких документов, чтобы зарегистрироваться в полиции. Мы его уже почти полгода здесь кормим, карточек на него не получаем, и, наконец, у меня же будут от этого неприятности...
— Да, пани Судкова, это не исключено. Почему же вы сразу не зарегистрировали Ковача?
— А как я могла? Ведь говорю же вам, что у него нет никаких документов. А что я без них могу сделать? Когда я на него стала нажимать, он собрался уходить. Уйдет, и мы опять останемся без батрака. Сами знаете, как сейчас работать в сельском хозяйстве. Каждый хочет, чтобы ему дали какой-нибудь клочок земли, а работать некому. У нас осталась только одна девушка и вот этот Ковач. Рук не хватает. Можете себе представить, что значит обрабатывать двадцать гектаров земли и ухаживать за тремя парами лошадей и восемнадцатью коровами?! Я уже не говорю о свиньях и домашней птице. Вот мы и рады, что у нас есть хотя бы этот Ковач...
— А где нам его найти? — спрашивает Ремта, чтобы прервать слишком говорливую хозяйку.
— Свеклу в погребе складывает... Это в нескольких минутах ходьбы отсюда. Подождите, я позову сына, он вас туда проводит...
К погребу они идут с молодым Судеком, который только что появился во дворе усадьбы. В погребе видят незнакомого человека.
Гости представляются и говорят, что хотели бы с ним поговорить. Мужчина надевает пиджак, лежащий у входа в погреб, и идет с обоими сотрудниками службы безопасности в дом. О том, что случилось потом, спустя сутки расскажет Ян Ремта:
«Как только мы зашли в дом, Мария Судкова отвела нас в комнату, где мы могли бы допросить задержанного. В комнате стоял круглый стол, за который все и сели. Сначала я спросил незнакомца, как его фамилия. Он ответил, что его зовут Петр Ковач и что родился он в деревне Кайданово Мукачевского района. Поскольку я хорошо знал эту деревню, то стал расспрашивать о некоторых ее жителях. Скоро выяснилось, что мнимый Ковач эту деревню совершенно не знает, поэтому я прямо задал ему вопрос, не является ли он сыном бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца. Подумав немного, мужчина сознался, что зовут его Игорем Моравецем и что родился он 28.8 1920 года в г. Ческе-Будеевице.
После этого признания Моравеца мой коллега Вухтрл попросил Рудольфа Судека одолжить ему пишущую машинку, которую мы видели в соседней комнате. Судек дал нам ее, и мы начали предварительный допрос с ведением протокола. При этом стражмистр Вухтрл записывал, а я задавал Игорю Моравецу вопросы...»
Допрос продолжается примерно час. Иржи Вухтрл исписывает две с половиной страницы показаниями Моравеца. Кроме всего прочего там записано:
«Как я уже говорил, родился я в семье бывшего министра правительства протектората Эмануэля Моравеца. В начальной школе учился в разных местах, там, где служил офицером мой отец. В Моравски- Тршебове я закончил военную гимназию. После экзаменов на аттестат зрелости хотел изучать медицину. Это было в 1939 году, когда в протекторате закрылись чешские институты. Поэтому отец устроил так, что я смог поехать в Германию, в Людвигсхафен, где работал в так называемом образцовом хозяйстве. Оттуда я должен был поступить в немецкий сельскохозяйственный институт. Но в институт меня не приняли, и тогда отец устроил меня на работу в берлинское издательство «Дойчер Ферлаг», где я и пробыл до января 1942 года. Когда я приехал в отпуск в Прагу, отец сказал мне, что в ближайшее время будет образовано новое правительство протектората, где он займет место министра просвещения. Он посоветовал мне не возвращаться в Берлин и пообещал найти потом какое-нибудь хорошее место в Праге. Временно я устроился рецензентом в издательстве «Орбис». Там я проработал до сентября 1942 года. После назначения министром отец без конца упрекал меня в реакционности, говорил, что мой младший брат Иржи вступил в немецкую армию, сводный брат Эмануэль учится в немецком интернате третьего рейха, и только я проявляю нерешительность. Наконец я уступил ему. Я попросил немецкого гражданства и подал заявление о зачислении в немецкую армию. 29 сентября я получил повестку и был направлен на сборы в пехотный полк резерва, стоявший в Арнеме в Голландии.
Мое решение отца очень обрадовало. Он сообщил об этом Франку, подчеркнув, как он мне потом рассказал, что и его третий сын хочет активно способствовать победе третьего рейха. Потом отец посоветовал мне добиваться зачисления в части СС, объяснив это тем, что эти части лучше всего вооружены и что это — элита немецкой армии. И на этот раз я его послушался и попал в войска СС.
Обучение в Голландии продолжалось до 29.12 1942 года. Потом меня перевели в Ангулем, на юго- западе Франции, где я служил во 2-й танковой дивизии. Эта дивизия пополнялась как за счет солдат с русского фронта, так и за счет новобранцев. В начале февраля 1943 года нас отправили в Киев, откуда мы поехали по направлению к Харькову, где и приняли участие в боях. Нашей задачей было остановить наступление советских частей. В октябре 1943 года меня отозвали на курсы унтер-офицеров, но попасть туда мне не удалось, так как я заболел инфекционной желтухой. После выздоровления я окончил курсы, и, поскольку был отличником, меня послали в школу офицеров СС в Просечнице-под-Иловом. Школу я закончил в августе 1944 года, тогда же мне присвоили звание обер-юнкера СС. Я стал командовать ротой тяжелого оружия.
После начала советского наступления на Висле наш батальон получил задание сколотить боевую часть, которая была бы способна к немедленным действиям. Выполнив эту задачу, мы вступили в бой. В одном из боев я был ранен и попал в плен к русским. После перевязки в лазарете меня отправили в лагерь для военнопленных под Ровно. Оттуда я в октябре 1945 года бежал и попал в Прагу.
Приехав в Прагу, я прежде всего позвонил своему дяде Вацлаву Моравецу, чтобы выяснить, где находится моя мать. Я узнал, что она работает. Ее адрес дядя дал мне. Когда мать увидела меня, она страшно испугалась и попросила немедленно уехать из Праги и подождать, пока положение не утрясется. В Праге я пробыл три дня. Ночевал на вокзале и у одной знакомой моей матери. В это время мать через своих друзей подыскивала мне какую-нибудь работу в сельском хозяйстве. На третий день я получил от нее адрес Ладислава Мистера и отправился к нему в канцелярию кооператива. Он дал мне адрес своей сестры в Заржечи, куда я 22.12 1945 года и уехал. С тех пор я работаю в усадьбе. В оправдание Судковой должен сказать, что она старалась...»
Последнее предложение протокола остается незаконченным. Что старалась сделать Судкова, стражмистр Вухтрл записать не успевает, потому что в этот момент Игорь Моравец вскакивает из-за стола с пистолетом в руках.
«Руки вверх!» — кричит он допрашивающим его людям. Но они не торопятся выполнить его приказ. Ян Ремта бросается к Моравецу, тот стреляет. Осечка! Ремта, спрятавшись за печкой, лезет за своим пистолетом. В эту минуту вскакивает и Иржи Вухтрл. Он бросает в Моравеца свой портфель, одновременно пытаясь вырвать у него из рук оружие. Эсэсовец еще раз нажимает на курок, и в комнате раздается выстрел. Потом еще один. Ремта и Вухтрл снова бросаются на Моравеца, но тот вырывается и бросается к двери. Вухтрл еще успевает выстрелить преступнику вдогонку, но бежать за ним уже не может. Он тяжело ранен. Пуля из пистолета Моравеца попала ему в область сердца.
Ремта выбегает за Моравецем, но, увидев, что за ним бежит и молодой Судек, возвращается к тяжело раненному Вухтрлу, вызывает машину «скорой помощи» и дает указания по преследованию Моравеца.
